— Да. И не только потому, что твоя спутница по скитаниям принцесса Арабелла — невеста Грегори Ильдани. Ты слишком часто сам упоминал Грегори Ильдани.
— Белла — мой друг и названая сестра.
А может, не только названая. Но императору Мидантии такое знать незачем точно.
— И ты давно знаешь, кто отец ее ребенка. Она изначально призналась в этом.
— Пусть так. Но догадаться легко и без того. Даже у вас в Эвитане подобные принцу Арно — редкость. И вспомни конец его судьбы.
— Он и у тиранов бывает не слаще, — Витольд здоровой рукой поправил повязку поудобнее. Уже привычно морщась от боли. — И не только у нас в Эвитане или в Мэнде. Вспомни…
— Моего отца и дядю? Согласен. Но я не сказал, что одобряю тиранию. Вспомни, отца я сверг сам. Чтобы не дать ему убить мою семью, веришь ты в такой мотив или нет. А у вас в Эвитане и сейчас есть политик, чьи убеждения схожи с вашим Арно. Герцог и маршал Анри Тенмар. Я уже говорил тебе о нем. Но он — не король и никогда таковым не станет. Когда у него был шанс примерить корону, он надел ее не на себя. Как считаешь, Витольд Тервилль, о чём это говорит? А сейчас нам пора разбудить дам, вернуться к холмам и поискать укрытие понадежнее открытого неба. Видишь черные тучи на горизонте. Вдруг они собрали воду из Гиблой Реки?
2
Ночные костры жарко пылают в зимней ночи. Слишком холодной для южной Мидантии. И слишком теплой для Севера, о каком в детстве грезила Юльхен.
За стенами плотного шатра воин и девушка по очереди пьют из чаши. Его волосы — смесь черни с пеплом, особенно на висках. В ее глазах — решимость и отчаяние.
Воина Евгений узнал: Анри Тенмар. Кто его спутница?..
Внезапная тревога заставила Евгения открыть глаза мгновенно. Под рукой — теплая рукоять клинка. Ее греет человеческое тепло — даже в сыром подземелье, куда они скрылись. Потому что окрестные холмы слишком доступны для вражеских стрел.
На страже сейчас Витольд Тервилль… и именно его приближение Евгения и разбудило. Его тень — в тусклом сереющем отсвете из тоннеля, ведущего к Гнилой Реке.
А еще Евгений понял, что Тервилль ждал уже до последнего. Терпел до последнего.
А теперь прикрыл глаза — наверное, думал, что на миг. Только чуть передохнуть.
Но уже их больше не открыл. Как и не смог удержаться на ногах.
Бывший эвитанский лейтенант Витольд Тервилль мешком повалился на сырую, холодную землю Гнилых Окраин Мидантии. И можно даже не сомневаться, что рядом с его телом любой клинок нагреется еще сильнее. Как от жаркого огня пылающего очага.
Как сейчас пылает лоб упрямого эвитанца. Прямо над запавшими закрытыми глазами.
Как сейчас не помешали бы жарко горящий — нет, не чужой лоб, а костер. А еще — теплый, сухой плащ и горячая чаша из сна! Даже вместе с зимней — лютенской? — ночью.
Воспалению раны Евгений даже не удивился. А мог бы догадаться раньше. Как и понять, что сырость и холод легко ускорят любую болезнь. Особенно лихорадку.
И насколько же плохо этому Витольду, что сейчас он даже не дрогнул от прикосновений недавнего врага! От того, что враг кутает его в плащ. Увы, тоже уже отсыревший.
— Проснитесь, — Евгений осторожно разбудил спавших рядом Арабеллу и спасенную местную девчушку по имени Мика — с рыжими, как у Юли, волосами. — С нами раненый в жару.
— Я принесу воды, — подал из тьмы голос их старый проводник. Сереющий отсвет озаряет далеко не всю пещеру. — Горячей, с травами.
— Они помогут? — уточнил Евгений.
— Если будет на то воля Кроноса.
Того самого, что не только давно рехнулся, но и должен быть вне себя от гнева — за уведенную у него из-под носа жертву? Этот поможет, держите шире карманы. Или куда тут принято что прятать?
Как старик угадал, что у чужеземцев беда? Знал заранее? И не счел нужным предупредить.
Увы, сейчас не время превращать его в еще одного врага. Даже настораживать не стоит. Не больше, чем он уже насторожен.
— Вам следовало просто отдать девушку Реке. Реке и нам. О ней бы позаботились.
Если бы не съели. Такое тоже здесь встречается — старец вчера признался сам.
А Евгений раз уже почти отдал — другую девушку другому древнему безумному богу. Хватит. На сей раз на второй чаше весов не лежит жизнь его дочери, и потому он вполне в своем уме.
Каким смертельным ядом начинены клинки их врагов? Так и не назвавший имени старик этого не знает. Или не желает говорить. А читать мысли Евгений еще не научился.
Может, дело и не в оружии. Может, достаточно самой близости Великой Реки и яда в ее волнах.
Ведь все они, пришедшие издали с Тайных Путей, привыкли к теплу и к живительному морскому ветру. Даже когда-то рожденный на Севере Витольд Тервилль.
— Мы никого не отдадим, — ободряюще кивнул Евгений Мике, прежде чем вспомнил, что она может этого не увидеть.
— Зато теперь вас ищут, — изрек из темноты старик, не приближаясь к ним. Будто боясь заразиться.
Впрочем, гораздо хуже, если бы сейчас неслышно крался с отравленным клинком. Или тонкой, незаметной иглой.
Или сделал это, пока на страже сидел уже больной Витольд.
Совсем необязательно, что Евгений во сне расслышал бы осторожно крадущееся приближение кого-то из местных. Он ведь действительно не Пасынок Старца с Горы. И чистокровный человек, а обитатели побережья Гнилой Реки — нет.
— Вит, держись, — Арабелла отчаянно сжимает руку Витольда.
— Борись ради своей женщины, что ждет тебя в Эвитане, — внезапно склонился к раненому сам Евгений.
— А у тебя такая женщина есть? — вдруг прохрипел Витольд. Иссиня-бледное лицо, запавшие глаза, раскаленный лоб. Совсем плох.
И встревоженная, измученная дорогой и переживаниями Арабелла выглядит немногим лучше.
Но хоть очнулся — уже хорошо.
— Не знаю. Раньше думал, что нет.
Старик скрылся во тьме, и одному Творцу не слишком милосердному известно, вернется ли назад. С травами или без них, и еще неизвестно, с какими. И что будет с Тервиллем — после непроверенного лекарства.
Зато что без него, известно точно. Смерть.
Темный мрак сырой пещеры, за развилками — десятки бесконечных коридоров. И будто даже сейчас в их бездонной глубине, далеко-далеко — тонкое, мерзкое хихиканье. Будто местные твари забрались уже везде. А кто им помешает?
— А сейчас?
Если не найти противоядие в ближайшие часы — Витольду не выжить точно. А заодно — если не найти настоящее тепло, сухость, свежий воздух, чистую воду, горячую пищу…
Но за пределами пещеры на них идет охота — с тем же отравленным оружием. Если старик говорит правду.
И если он не вернется в самое ближайшее время, Евгению придется самому выйти наружу. Больше некому.
А еще Витольд всё еще в сознании. И требовательно смотрит на него горячечным взглядом. Будто ответ на последний вопрос и впрямь для него важен. Будто имеет серьезное значение.
— А сейчас не могу об этом думать вообще, — признался Евгений. — Не вправе. Тревоги об еще не случившемся лишают сил уже сейчас. У меня есть моя маленькая дочь, моя жена и моя страна. И я надеюсь, если выберусь отсюда — встречу в целости и сохранности всех трех. А до тех пор не смею в них усомниться.
Глава 5
Мидантия, окрестности Гиблой Реки.
1
— Я вернулся. — Старец много лет прожил здесь, но Евгений уловил его присутствие еще раньше, чем даже шаги. Из-за поворота. Света толком не видно, даже тусклого. На Поверхности на Гиблую Реку пал темный южный вечер. — Неизмененные ушли, а я принес горячей воды и трав с Сухой Долины. Но их будет недостаточно.
В его руках — местная, тугоплетеная корзина, а над ней — пар. И старец достаточно приблизился, чтобы заметить: больше ничего при нем нет. Значит, травы уже заварены?
Похоже, да. Необычный горько-терпкий аромат от корзины Евгений уже уловил.
— Я это знал. Можешь ли ты мне сказать, далеко ли Сухая Долина и за что она обрела свое имя?
— Могу. До нее четыре дня пути. Мы не ходим туда — ее воздух непригоден для нас. Только охотники ведают туда путь.
— Там действительно сухо?
— Там леса, реки и озера. Там нет болот, и не могут жить большинство Измененных. Там кончается власть нашей Реки.
— Ты сказал, трав будет недостаточно. Но они принесены сюда издалека и, значит, ценны. Ты не отдал бы нам настолько ценную, но бесполезную для нас вещь, чтобы потратить ее впустую. Что еще, кроме трав, нужно для исцеления нашего друга?
Рядом напряглась Арабелла. Она готова взорваться. Но пока Евгений говорит — девочка будет молчать. Его… политический и дипломатический опыт она уже признала.
А Мика лишь прячется за спину Евгения, пытаясь не попадаться старцу на глаза лишний раз.
— Древние боги ценили травы и знания, но их силой исцелял лишь один из них. А берега Великой Реки — не его царство.
«Царство мрака и ужаса», — как недавно верно подметил эвитанец Витольд Тервилль.
— Тогда скажи мне, с помощью чего лечит Кронос?
Если с помощью изменений Гнилой Реки, то Витольд Тервилль точно предпочтет смерть.
— Он не умеет исцелять вовсе, — качнул седой головой витиеватый старец. Он точно изначально рожден мидантийцем. Купцом или в знатной семье? А потом его отправили сюда? — Этим искусством владел лишь младший брат Кроноса, носивший имя Ясон. Остальные древние боги не владели этим даром или не пытались.
Но это не царство Ясона, мы уже знаем, так?
— Тогда зачем ты заговорил об этом? — ровно поинтересовался Евгений. — Неужели всё же без причины или чтобы лишить нас надежды? За то, что мы нарушили планы Неизмененных и поссорили вас с ними?
— Нет. Твоего друга может спасти только кровь. Королевская кровь и воля далеких мудрых предков. Если они замкнут малый Круг, королевская кровь, добавленная в настой из трав Сухой Долины, очистит кровь твоего друга и изгонит из нее яд. В прежние времена такое случалось.
— Сколько понадобится крови?
— Я не знаю точно. Я сам никогда не видел этого обряда. Только читал… давным-давно.