– В общем, да.
– А у вас есть увлечения?
– Конечно. Одно из них я вам только что продемонстрировал – Он похлопал по фляге, спрятанной под пиджаком.
– И больше никаких?
– С молодых лет есть ещё одно, большое, безмерное увлечение, но, увы, с возрастом оно становится всё меньше и меньше.
Она рассмеялась.
– Не прибедняйтесь: о ваших похождениях ходят легенды!
– К сожалению, я их сам наплодил. Например, вчера в курилке рассказал, что мама несколько лет работала в ТЮЗе, поэтому подростком я заглядывал в гримуборные и подсматривал, как переодеваются актрисы – это был мой стрипТЮЗ… Так сегодня эту историю уже передают друг другу, как мою новую выдумку!
– А вы и вправду, подсматривали?
– Конечно!.. Знайте: даже, если выгляжу не очень красиво, я никогда не вру!.. А мне не верят, прозвали Бармюн.
– Почему Бармюн?
– Барон Мюнхгаузен, сокращённо. Помните телефильм про Мюнхгаузена, который всегда говорил правду, а ему не верили? Так вот это я!
– И все истории про женщин?
– Не все, но многие. Но я никогда не компрометирую женщину, никогда не называю её имя – придумываю новое. К примеру, если бы вы сейчас пригласили меня к себе домой, напоили бы снотворным и изнасиловали, я бы, конечно, немедленно похвастался, но назвал бы вас как-нибудь поэффектней, что-то вроде: красавица-Анжелика!..
– Вам не повезло: меня зовут Тина, и я вас не собираюсь насиловать.
– Жаль!.. Значит, нас ждёт скучная рутинная работа… Через час выезжаем.
– А почему не сейчас?
– Мой «Форд» в ремонте – надо дождаться возвращения одной из дежурных машин.
Она удивилась.
– У вас нет персональной служебной машины?
– Ещё не выделили.
– Почему?!
– Нехватает денег. У нас еврейский бюджет: его всё время обрезают… А пока, пойдём побеседуем с Галкиной, поварихой Бурцева – её полчаса назад привезли, взяли у дома… По дороге покажу вам её блокнот.Борис всегда считал, что все поварихи должны быть пожилыми и толстыми. К его удивлению. Галкина оказалась тоненькой и молоденькой. На ней были модные рванные джинсы, настолько рванные, что носить их можно было только для поддержки карманов. Рыжие волосы, рыжие ресницы, рыжие веснушки. Наверное, и слёзы у неё рыжие. – подумал Борис.
– Давно работаете у Бурцевых?
– Да уже больше года. Я раньше в «Арамисе» служила, классный ресторан, народ валил с утра до ночи – им моя кухня нравилась. Я ведь училище с красным дипломом закончила, лауреатом поварских конкурсов была, практику за границей проходила!.. Бурцев, когда к нам пришёл, ему моя уха понравилась, потребовал с поваром познакомить. А когда увидел меня, сразу к себе на работу пригласил. Он решил двух зайцев убить: и вкусно кушать и своего голубого сынка от его любовничка спасти – надеялся, что он на меня заторчит… А тот вообще женщин не замечает, только на своего Ромочку глядит – не налюбуется!.. Дурак! Женился бы на мне. я б его так кормила!.. Но… Как говорит моя мама: сексу не прикажешь!..
– Как к вам относился Бурцев?
– Да никак!.. Платил регулярно, вовремя… А так… – Она развела руками. – Дома бывал редко, а как придёт, его Юлька сразу в спальню тащит и новые шубы выколачивает.
– Вижу, вы её не очень любите?
– А за что её любить – четыре глаза и все бесстыжие.
– Вы не замужем?
– А выходить-то за кого, а?.. Исчезают мужики… Самоуничтожаются!.. – Она обратилась к Тине за поддержкой. – Ведь правда?..
Тина пожала плечами.
– Вам видней.
Не получив поддержки, рыжая повариха продолжила:
– Я просто так шляться не люблю. Хочу по-настоящему… Был у меня парень, ещё в училище. Жорой звали. Высокий, красивый, все мои подруги по нему вздыхали. Потом уехал с родными на Украину. Возвращается через год, звонит. Я обрадовалась: Жора!.. Жорочка!.. А он отвечает: я уже не Жора, я – Жанна. Представляете: операцию сделал, ориентацию новую приобрёл, а старую отрезал!.. Я, конечно, на свидание к нему не пошла – втихаря у его дома наблюдала. Выходит на каблуках, грудь-декольте, попой крутит… Я аж расплакалась!.. И «Арамис» мой уже для гомиков переделали, сауну для них пристроили… Хоть в деревню уезжай – только там ещё мужики остались: хоть пьют и дерутся, но зато спят с бабами, а не друг с дружкой!..
Очевидно, она выплёскивала давно наболевшее, с таким запалом, так искренне, что Борис невольно улыбнулся.
– Как вас зовут?
– Василиса. Дурацкое имя: сокращённо – Вася, так меня в школе называли.
– Почему дурацкое? Очень даже красиво: Василиса Прекрасная!
– Вам, и вправду, нравится?
– Очень.
Она обрадовалась.
– Вот здорово!.. – Внимательно, как-то по-новому, оглядела симпатичного майора. – А вы женаты?
– Нет, – ответил он, потом подчёркнуто грустно посмотрел на Тину и добавил, – но моё сердце уже занято.
Она тоже посмотрела на Тину и понимающе вздохнула.
– Жаль.
Тина дёрнулась на стуле, хотела что-то сказать, но Борис остановил её:
– Подождите, товарищ старший лейтенант – вы мне потом всё выскажете… Я даже догадываюсь, что именно!.. – Снова повернулся к поварихе. – А теперь, Василиса, припомните, пожалуйста, свой вчерашний распорядок дня?.
– А мне и припоминать не надо: всё. как всегда. До восьми на рынок сбегала, купила кое-чего – я продукты всегда на рынке покупаю. Завтрак приготовила, подала… Потом обед… Ну, а после – милиция, вы… И началось…
– Почему удрали?
– Боюсь покойников, они мне потом долго снятся.
– Что приготовили на обед?
– На первое – уха из осетрины, на второе – деваляй по-киевски, я его с печёночкой делаю… Ну, конечно, огурчики, помидорчики, травы всякие, Олег Петрович очень цицмати уважал…
– А десерт был?
– А как же!.. Кофе, крем, пирожные…
– Подробней, пожалуйста. Что вы добавляли в пирожное?
– Что положено: корицу, орешки, шоколадную подливу, мороженое…
– А как объясните это?
Он протянул ей найденный на кухне блокнот и показал последнюю запись. Она глянула, секунду соображала, потом стала хохотать.
– Вы кухню обыскивали?.. Улики нашли!.. Преступницу поймали!.. Ой, не могу!.. Ой, рассмешили!..
Она хохотала взахлёб.
Борис даже растерялся.
– Это не так смешно, как вам кажется: пока нет заключения экспертизы, вы главная подозреваемая.
– Вы это серьёзно?.. – она продолжала ещё вздрагивать от смеха. – Да шутка же это, шутка!.. – Погасила смех, стала серьёзной. – Скучно мне у них: гостей не зовут, обедают поодиночке, друг с другом почти не разговаривают… Тоска! Если б не так много платили, давно бы сбежала… Вот и хотела их развеселить, да и себя тоже. Решила смешное меню подавать, чтоб хоть улыбнулись… Например: уха из рыбы-пилы, деваляй по городу, пирожное кураре, крем цианистый… А вы всё это всерьёз приняли?… Ой, не могу!.. Ой, простите!..
Не выдержала и снова расхохоталась.Они вышли из его кабинета и направились к выходу, к машине.
– Ваше мнение? – спросил Борис.
– Эксцентричная девочка, но искренняя.
– Слишком! Вам не кажется?
– Простите, но я не понимаю в данном случае слова «слишком». Если человек глуп, то он глуп! Если умён, значит умён!.. Или остроумен. талантлив, добр… Это очёнь ёмкие определения, они не нуждаются в прибавке «слишком»!.. Или для вас это означает что-то другое?
– Для меня «слишком» – это, когда переигрывают. Даже искренность. Я тоже склонен ей верить, но пока экспертиза не подтвердит полное отсутствие в организме Бурцева хоть какого-нибудь яда. я её не выпущу.
– А если подтвердит?
– Тут же пойдёт домой.
– Вы хоть извинитесь перед ней?
– Обязательно. Я – воспитанный человек, я всегда извиняюсь.
– Знаете, я часто задумывалась: мы арестовываем человека по подозрению, держим его сутки, неделю, месяц… А потом, убедившись в его невиновности, выпускаем и извиняемся. И всё!.. Мол, будь доволен, радуйся, что не посадили!.. А ведь человек травмирован недоверием, допросами, пребыванием в камере, переживаниями семьи, пересудами соседей, слухами на работе… Как-то не очень это всё компенсируется одним «Извините!».
– Тиночка, вы – добрая умница. В ваших словах есть бесспорная истина: конечно, надо бы продумать систему реабилитации подозреваемых: в прессе, на телевидении… Деньгами, наконец!.. Но, увы, это не в нашей компетенции. Вот если кто-нибудь из лидеров нашей юриспруденции когда-нибудь попадёт в камеру по подозрению, посидит там, нахлебается всех прелестей заключения, только в этом случае… Но, – он развёл руками, – поскольку этого ещё не произошло, проблема до сих пор не решена.
– Грустно, но убедительно – Они подошли к машине. – Куда мы сейчас? – спросила Тина.
– Сейчас я вас отвезу домой.
– Не надо, я могу сама! – запротестовала она.
– Мне не сложно, нам по дороге.
– Откуда вы знаете, где я живу?
– Я хороший следователь…. Так что приедете и отдыхайте. А утром мы с вами направимся к адвокату Голицыну, он вчера вернулся с Канарских островов… Очень меня завещание Бурцева интересует… Очень!.. – Он открыл дверцу и галантным жестом пригласил её в машину. Сел на своё место, дал газ, машина тронулась. – Кстати, Тиночка, когда у вас отпуск?
– В ноябре.
– И у меня осенью. А что если нам вместе взять и тоже рвануть на Канары, а?.. Или на Карибы?.. Или на Гавайи?.. – И тоном богатого нувориша, добавил. – Обожаю проводить отпуск на Канарах!..
Она улыбнулась.
– Я два года не отдыхала. Мне бы сейчас в любой профсоюзный дом отдыха, хоть на недельку!
– Ни за что!.. – Он чуть не подпрыгнул в знак протеста. – Однажды, после десятого класса мама меня отправила отдохнуть в профсоюзный дом отдыха. С тех пор я зарёкся!
– Почему?
– Эти дома отдыха переделывали из освободившихся тюрем!.. Не смейтесь, это правда…. Питание, как в карцере… Камеры – одиночки превратили в общежития, всем отдыхающим выдали полосатые пижамы, а надзирателей переоформили в культмассовиков. По утрам та же команда: «На прогулку парами становись!».