— Позвольте мне, — оказавшийся впереди Максимов перехватил палки.
Пояснил:
— Вы же знаете, я увлекаюсь единоборствами. Особенно темой практического применения холодного оружия. Сейчас задам несколько вопросов и гляну на ваши ханбо.
— Каких вопросов? — простодушно поинтересовался Рудик.
— Подозреваю, что эти сявки не просто так поздним вечером рядом с нашими домами тусовались, — охотно пояснил Андрей. — Да ещё такой большой бандой. Не здесь они обычно сидят. Бродят по скверу, зависают рядом с гаражами. В крайнем случае, идут на дискотеку в Дом Железнодорожников. Вот у меня вопросы и возникли.
— Правильный подход, — одобрительно кивнул Смирнов. — Ты пока поговори с этими троглодитами, спроси, что хотел. А я пройдусь, надо ноги размять, подышать свежим воздухом.
Спецназовец демонстративно отвернулся, сошел со спортивной площадки и нарочито медленно шагом двинулся прочь.
Андрей резко взмахнул ханбо. Свистнул рассекаемый воздух. Палка оказалась крепкой, не сильно тяжелой и отлично лежала в руке. Максимов кровожадно усмехнулся и шагнул к побледневшему Игнату. Рудик с любопытством наблюдал за товарищем.
— Драться на ринге ты уже не сможешь, — дружелюбно сообщил Андрей, кривящемуся и щупающему колено Игнату. — Сустав я тебе повредил серьезно. Не хочешь остаться калекой, скажи, кто вас натравил на меня. Никогда не поверю, что пятнадцать здоровых рыл шарились вечером возле моего дома, просто от нечего делать.
— Да пошел ты, козёл, — с ненавистью буркнул боксер, баюкая пострадавшую ногу.
— Неправильный ответ, — огорченно вздохнул Максимов. — Придется применить меры воспитательного воздействия.
Он легко стукнул палкой по поврежденному суставу.
— Аааа, млять, больно же! — взвыл Игнат, схватившись за колено. — Ты что творишь, мать твою!
— Пока ещё ничего, — любезно пояснил Андрей. — Но в любой момент могу споткнуться и чтобы сохранить равновесие, начать махать руками и случайно задеть твою больную коленку. И тогда тебе придется всю жизнь на костылях ковылять. Ты этого хочешь? Так кто вас послал?
Игнат с ненавистью взглянул на политтехнолога, и, скривившись, прошипел:
— Георгадзе. Просил тебя поломать — мы подписались.
— Твой тезка Миша? — усмехнулся Андрей. — Я так и думал. Что обещал?
— Четыре стольника, — обреченно признался боксер. — Две кати сразу, две — после дела.
— А с Лерой, что собирались сделать? — процедил подошедший Рудик.
— Ничего, — Игнатов виновато отвел глаза. — Подержали, пока этого гасили и всё.
— Врёт гнида, — авторитетно заявил Максимов. — Сам подумай Рудик. Они все выпившие, башки затуманены алкоголем, тормоза отключены. Вон, этот, коренастый, который недалеко от турников лежит, кричал, чтобы рябой её прижал покрепче, мол, Лерке понравится. Вот и прикинь, что могло произойти, если бы меня загасили? Никто её отпускать не собирался.
— Понятно, — нехорошо прищурился Рудик. — Рябой, это Сява, который возле песочницы шевелится?
— Он, — подтвердил Андрей. — Этот уро…
Максимов не успел закончить, Рудик по-волчьи оскалился и молнией метнулся вперед. Дал с носка в голову, начавшему приходить в себя коренастому. Тот нечленораздельно вскрикнул, и тяжело повалился обратно, опять отрубившись.
Рудик рванулся вперед, поднимая каблук и явно целясь в голову, нокаутированного Сявы.
— Ты что, Рудольф, совсем сдурел? — в последний момент метнувшийся навстречу Петр Ефимович смог оттолкнуть осатаневшего белобрысого назад, а Андрей крепко обхватил друга за пояс, не давая сдвинутся с места.
— Сесть хочешь? — хладнокровно поинтересовался бывший военный. — Успокойся! Они уже своё получили. Все нормально с твоей сестренкой. Никто ей ничего плохого не сделал.
— Если бы сделали, я бы этих уродов порвал, — процедил Вернер. — Андрюха, отпускай уже. Не буду я их трогать, слово даю.
— Парни стойте на месте. Я если что подключусь, — вдруг сообщил Петр Ефимович, забирая палки.
— А? — растерянно оглянулся Андрей и увидел, как черный силуэт военного скользнул к стоящим возле дома деревьям.
Приближающийся топот заставил Рудика и Максимова замереть.
Из-под дома спереди, по асфальтовой дорожке, ведущей к выезду на трассу, вынырнула небольшая толпа. Впереди со всех ног неслись братья Громовы, Саня Русин и Цыганков с Лерой. Позади трусцой бежал, дышавший как загнанная лошадь, Влад вместе с десятком мужиков, присутствовавших на банкете.
Увидели Максимова, Рудика, Петра Ефимовича, несколько неподвижных тушек «зареченских», воющего гопника, по-прежнему держащегося за глаз и сидящего на заднице, глухо матерящегося Игната и притормозили.
Лера порывисто кинулась к Андрею, но опомнилась и остановилась рядом. Грудь девушки под курткой бурно вздымалась.
— Думала: тебя покалечили, — чуть отдышавшись, сообщила она. — Этих уродов целая куча, ещё и Игнатов с ними. Рудик, а ты как здесь оказался?
— Мы с Жанкой на кухне чай пили, — немного смущенно сообщил Вернер. — Увлеклись немного, не сразу заметили, что на площадке происходит. Я выскочил, Жанке сказал в милицию звонить.
— Чай они пили, — ухмыльнулся Саня Русин. — Конечно. Охотно верим.
— Прекрати, — попросил насупившийся Рудик. — Не твое дело, что мы там делали.
— Вот видишь, живой, здоровый, — улыбнулся Лере подошедший Дима. — А ты боялась. Представляешь, Андрюха, она всех нас на ноги подняла. Кричала, что тебя зареченские убивают.
— Неправда, — возразила густо покрасневшая девушка. — Не кричала — сказала. Они бухие были — могли натворить дел. И не убивают, а всей шоблой накинулись. Андрей меня защитил, начал драться с ними, чтобы я убежала.
— Значит, показалось, — опер дипломатично не стал спорить с Лерой и прошелся по площадке. Мужики уже приводили в чувство, поднимали и выстраивали в шеренгу пошатывающихся зареченских.
— О, какие люди и без охраны, — ухмыльнулся Громов-старший. Опер с довольным видом прохаживался вдоль понурых гопников и продолжающего сидеть на заднице боксера.
— Сява, Гном, Квадрат, Сека и, конечно же, Игнат, куда же без тебя? Ну что уроды доигрались? Будем вас оформлять. Готовьтесь к долгому путешествию на солнечные курорты Магадана. Будете осваивать почетную профессию дровосеков в холодной Сибири. Труд сделал из обезьяны человека. Надеюсь, и вы со временем эволюционируете.
— Ошибаешься Дима, эти приматы уже потеряны для человечества, — довольно сообщил неожиданно появившийся из-за дерева бывший военный. — Их уже ничего не спасет.
— О, Петр Ефимович, — широко улыбнулся Громов-старший. — А я думаю, как пацаны отбились от такой кучи шпаны? Ваша работа?
Взгляд опера многозначительно остановился на палках Смирнова.
— Частично, моя, — скромно подтвердил бывший военный. — Но ребята и сами отлично справлялись.
— Если бы не Петр Ефимович, меня и Рудика затоптали, — честно признался Максимов. — Уже сшибли с ног, и пинать начали. Можно сказать, он нас спас.
— Я так и понял, как только Ефимыча увидел, — усмехнулся опер. — Он — личность знаменитая. А чего же вы, за деревом прятались, товарищ майор?
— Услышал топот. Увидел приближающиеся силуэты. Подумал: шпана с подмогой возвращается, — невозмутимо отчитался военный. — Бежать было уже поздно. Да и ребята были потрепаны, далеко бы не ушли. Решил оценить обстановку и действовать по ситуации. Если придется нападать, лучше это сделать неожиданно, тогда шансов на успех больше.
— Понятно, — хмыкнул Дима. — Радует, что вы никого здесь не убили. Это всё-таки Подмосковье, а не джунгли Вьетнама.
Во двор заехали два милицейских «УАЗа». Опер помахал левой, правой доставая из кармана потертой кожанки удостоверение.
— Сюда.
* * *
Утреннее пробуждение вышло у Максимова мгновенным. Будто вынырнул из темного омута на свежий воздух: плавал в черной пелене сонного забытья, резко открыл глаза, и светлые пятна моментально превратились в нависшую над кроватью люстру и разноцветные узоры обоев. Протяжно зевнул, потянулся и проснулся окончательно: тело, получившее чувствительные удары, ломило, ссадины саднили, синяки побаливали, нос тоже чуть ломило, но в целом терпимо.
Андрей сполз с кровати, чувствуя себя разбитым и поплелся в душ. Родителей уже не было — ушли на работу. Струи прохладной воды взбодрили и, не смотря на ноющую боль, отдающуюся по всему телу, принесли долгожданное облегчение.
Освежившийся Максимов переоделся в спортивные штаны и рубаху навыпуск и пошёл на кухню заваривать чай. Увидел записку: «Заходила к тебе, будить не стала. Мы с папой ушли на работу. Вечером обо всем поговорим. В холодильнике пельмени, каша, колбаса, макароны, масло, вчерашняя курица. Разогрей себе чего-нибудь».
Максимов ухмыльнулся:
«Похоже, матушка оценила побитую физиономию, вечером устроят допрос, будут спрашивать, что произошло, читать нотации и советовать, больше не связываться с хулиганами».
Добавил пару ложек сахара в исходящий паром напиток, маленькими глотками попивал обжигающе горячую жидкость и вспоминал все события после прибытия доблестных стражей порядка.
Следом за милицейскими машинами приехали «скорые». Санитары сначала загрузили в машины Сяву с переломанной челюстью, пошатывающего после тяжелого нокаута коренастого и ещё одного парнягу с разбитой головой. Потом осмотрели и оказали первую помощь Рудику и Андрею. От госпитализации Максимов и его товарищ отказались, заявили, что травмы не тяжелые, ничего страшного не произошло. Потом товарищи милиционеры в присутствии Димы, уже допросившие Петра Ефимовича и Леру, пообщались с приятелями. Андрей с приятелем, написали заявления, дали показания, подписались под документами и были отправлены домой.
Родители уже отдыхали, и Максимов не стал их будить. Попил водички, умылся, привел себя кое-как в порядок и отправился отдыхать…
Внезапно заверещал звонок, отвлекая от раздумий.
— Кого это ещё черти принесли? — буркнул Андрей, направляясь в коридор.