— Подполковник Мейтленд. Имеет для меня приказы, но говорит, что сначала хочет увидеть вас.
— Что ж, вы меня увидели, — обратился к Мейтленду Свинерд, — так что передайте Нату приказы.
Но Мейтленд сначала подвел коня к ближайшему дереву и привязал его к свисающей ветке. Он расстегнул седельную сумку и извлек пакет с бумагами.
— Вы меня не помните, полковник? — спросил он через плечо, застегивая сумку.
— Увы, нет, — настороженно ответил Свинерд, опасаясь, что встретил человека из своего дохристианского прошлого. — А должен?
— Ваш папаша моему сбыл несколько рабов. Двадцать лет назад.
Свинерд расслабился, поняв, что его старые грехи тут ни при чем:
— Наверное, вы были еще мальчиком, полковник.
— Был, но я помню, как ваш отец убеждал моего, что рабы — хорошие работники. Но как бы не так, они оказались чертовски плохими работниками.
— В торговле, — ответил Свинерд, — говорят: какой хозяин, такие и рабы, — полковник говорил ровно, хотя из слов его было понятно, что Мейтленд ему, как и Старбаку, крайне не нравился. Возможно, обоим претило чувство надменности; возможно, их раздражало вторжение в жизнь человека, который явно никогда не слышал свист пролетающих над головой пуль.
— Люцифер скоро принесет кофе, — сказал Свинерду Старбак.
Полковник подхватил пару походных стульев и пригласил Мейтленда садиться. Сиденьем для Старбака послужил перевернутый ящик, еще один заменил стол.
— Ну и где ваши приказы, полковник? — спросил Свинерд.
— Тут, — ответил Мейтленд, кладя бумаги на ящик. Он прикрыл их шляпой, чтобы Старбак и Свинерд не забрали их раньше времени. Сняв мокрый плащ и явив собеседникам безукоризненный мундир, украшенный двойным рядом начищенных до рези в глазах латунных пуговиц. Оба плеча были украшены парой золотых звезд, который вполне могли быть и впрямь изготовлены из настоящего золота. Рукава же его были расшиты, по всей видимости, золотой нитью. Потертый китель Старбака не знал ни золота, ни латуни, ни даже нашитых погон его ранга — лишь разводы белой соли там, где пот впитался в ткань. Мейтленд протер сиденье стула и подтянул украшенные желтыми лампасами брюки перед тем, как сесть. Он приподнял шляпу, отложил запечатанные бумаги и протянул Свинерду одиночный листок.
— В соответствии с отданными мне приказами докладываю о своем прибытии, полковник, — донельзя официально произнес он.
Свинерд развернул бумагу, пробежав ее глазами. Моргнув, он прочел ее снова. Взгляд его уперся в Мейтленда, затем снова в бумагу.
— Когда-нибудь принимали участие в сражениях, полковник? — Старбаку послышалась горечь в тоне Свинерда.
— Я некоторые время служил с Джонстоном.
— Я не об этом спрашиваю, — ровно ответил Свинерд.
— Я видел сражения, полковник, — сухо произнес Мейтленд.
— Принимали участие? — свирепо выплюнул Свинерд. — Я спрашиваю, стояли вы когда-нибудь в стрелковой цепи? Стреляли из своего оружия, перезаряжали его под прицелом шеренг янки? Было у вас такое, полковник?
Мейтленд покосился на Старбака, и Нат, несколько растерявшись от этих разговоров, увидел в брошенном на него взгляде толику вины.
— Я видел сражения, — упрямо ответил Мейтленд.
— Сидя верхом на штабной лошади, — съязвил Свинерд. — Это далеко не то же самое, полковник, — с грустью заметил он. Наклонившись вперед, он выдернул запечатанные бумаги и бросил на колени Старбаку. — Не будь моя душа спасена, — заметил он, — не будь я искупан в исцеляющей крови Христа, я бы испытывал жгучее желание немедленно выругаться. И мне кажется, Господь простил бы меня за это. Мне жаль, Нат, даже передать не могу, как мне жаль.
Старбак сорвал печати и развернул бумаги. Первый лист оказался пропуском, дающим ему право посетить Ричмонд. Вторая бумага оказалась адресованным ему приказом доложить по прибытии в ричмондский лагерь «Ли» полковнику Холборроу. Майору Старбаку также предписывалось принять на себя командование Вторым специальным батальоном.
— Сукин же ты сын… — тихо произнес Старбак.
Свинерд, взяв у Ната приказы, прочел их, затем вернул обратно.
— Они забирают тебя, Нат, а взамен Легион достается мистеру Мейтленду, — имя новоприбывшего он выговорил с горечью.
Мейтленд проигнорировал тон Свинерда. Он достал серебряный футляр, вытащил сигару и поджег ее шведской спичкой, а потом безмятежно уставился на мокрый лес, где солдаты бригады Свинерда пытались разжечь костры и кромсали галеты тупыми штыками.
— Сомневаюсь, что дождь продолжится, — беззаботно произнес он.
Старбак снова прочитал приказ. Он командовал Легионом всего несколько недель, и на этот пост его назначил генерал-майор Джексон собственной персоной, но теперь ему приказали передать своих людей этому хлыщу из Ричмонда и принять командование неизвестным батальоном.
— Почему? — спросил он, но никто не ответил. — Хрень Господня! — выругался он.
— Это неправильно! — присоединился к его протестам Свинерд. — Полк — это штука деликатная, полковник, — объяснил он Мейтленду. — Не только янки могут превратить его в осколки, но и собственные офицеры. У полка была черная полоса, но Нат снова превратил его в нормальное подразделение. Не имеет никакого смысла сейчас менять командующего.
Мейтленд лишь пожал плечами. Он был человеком привлекательной наружности, пользующимся своим положением с холодной самоуверенностью. Если он и сочувствовал Старбаку, то не выдавал этого, а просто пропустил все протесты мимо ушей.
— Это ослабит мою бригаду! — рассердился Свинерд. — Почему?
Мейтленд беспечно махнул сигарой.
— Я лишь гонец, полковник, лишь гонец.
На секунду могло показаться, что Свинерд набросится на Мейтленда с ругательствами, но он совладал с этим импульсом и просто покачал головой.
— Почему? — повторил он. — Бригада отлично сражалась! Неужели всем плевать на то, что мы сделали на прошлой неделе?
Похоже, всем было плевать, по крайней мере тем, кого знал Мейтланд. Свинерд на мгновение закрыл глаза, а потом посмотрел на Старбака.
— Мне жаль, Нат, правда жаль.
— Сукин сын, — сказал Старбак, не обращаясь ни к кому конкретно. Хуже всего было то, что он был северянином, сражающимся за Юг, и Легион Фалконера стал его домом и убежищем. Он опустил глаза на приказ. — А что за Второй специальный батальон? — спросил он Мейтленда.
На мгновение можно было подумать, что Мейтленд не ответит, а потом элегантный полковник криво улыбнулся Старбаку.
— Полагаю, больше он известен под названием Желтоногие, — сообщил он своим раздраженным и насмешливым тоном.
Старбак выругался и поднял глаза к затянутому облаками небу. Желтоногие получили свое прозвище и потеряли репутацию за неделю весенних сражений, когда Ли в конце концов отогнал от Ричмонда армию северян под командованием Макклелана. Джексон привел своих людей на помощь из долины Шенандоа, и среди них был Шестьдесят шестой виргинский полк, только что собранный и отправленный на первое сражение близ холма Малверн. Они побежали, не от ожесточенной схватки, а просто от первых же разорвавшихся рядом снарядов. Прозвище Желтоногие отражало цвет их штанов, после того как они обмочились от страха.
— Обоссались все разом, — сообщил Траслоу Старбаку, услышав эту историю, — прям новое болото напрудили.
Позже было решено, что полк собрали слишком наспех, слишком мало обучали и слишком плохо им командовали, так что их винтовки передали тем, кто имел желание сражаться, а полк отправили на переподготовку.
— Так кто такой полковник Холборроу? — спросил Свинерд Мейтленда.
— Он занимается обучением штрафных батальонов, — беззаботно ответил Мейтленд. — Разве на прошлой неделе один из них здесь не сражался?
— Чёрт, ну да, — подтвердил Старбак. — И чертовски плохо.
Штрафной батальон, принимавший участие в сражении на прошлой неделе, был сборищем уклоняющихся от своих обязанностей и отставших на марше солдат, и он не продержался и нескольких минут.
— Чёрт! — повторил Старбак. Теперь, похоже, Шестьдесят шестой виргинский переименовали в штрафной батальон, а значит, их боевой дух был не выше, чем когда они заслужили свое прозвище, учитывая поведение Первого штрафного батальона, и выучка вряд ли лучше.
Люцифер поставил две кружки с кофе на импровизированный стол и, поглядев на расстроенную физиономию Старбака, отошел подальше, чтобы трое офицеров не решили, будто он подслушивает.
— Это безумие! — с новыми силами запротестовал Свинерд. — Кто отправил этот приказ?
— Военный департамент, конечно, — ответил Мейтленд.
— А кто именно из Военного департамента? — напирал Свинерд.
— Разве вы не можете прочитать его подпись, полковник?
Имя под приказом ни о чем не говорило ни Старбаку, ни Свинерду, но Гриффину Свинерду пришло в голову подозрение, откуда могут исходить эти бумаги.
— А генерал Фалконер служит в Военном департаменте? — спросил он Мейтленда.
Тот вытащил изо рта сигару, сплюнул кусочек табачного листа, оставшийся на губах, и пожал плечами, словно вопрос был неуместным.
— Генерал Фалконер — заместитель военного министра, — ответил он. — Нельзя же оставить достойного человека без дела только от того, что его невзлюбил Том Джексон.
— И генерал Фалконер назначил вас командовать Легионом, — предположил Свинерд.
— Полагаю, генерал замолвил за меня словечко, — признался Мейтленд. — Легион — виргинский полк, полковник, так что генерал рассудил, что и командовать им должен выходец из Виргинии. И вот я здесь, — улыбнулся он Свинерду.
— Вот сукин сын, — сказал Старбак. — Фалконер. Мне следовало догадаться.
Генерал Вашингтон Фалконер являлся основателем Легиона и командиром бригады, пока Джексон не сместил его за некомпетентность. Фалконер покинул армию в убеждении, что ответственность за его бесчестье несли Старбак и Свинерд, но вместо того, чтобы удалиться в свое сельское имение и бередить раны, он отправился в Ричмонд и использовал свои связи и состояние, чтобы получить пост в правительстве. Теперь, находясь в безопасности в столице Конфедерации, Фалконер решил отомстить тем двоим, которых считал своими злейшими врагами. Свинерду он отправил человека одного с ним звания, который, без сомнения будет постоянным источником раздражения, а карьеру Старбака Фалконер попытался разрушить полностью.