— Это — то, чего он боится?
— Мы так думаем.
Специальный агент Ной Бишоп сидел так же неподвижно, как и сенатор, хотя его внимательный взгляд был, пожалуй, более пристальным.
— У него был шанс забрать способности одного из наших сильнейших медиумов. Вместо этого, он попытался убить ее.
— Она так же была приманкой в расставленной тобой ловушке, не так ли?
— Приманкой. У нас нет абсолютной уверенности, какова была его конечная цель. Да мы и не можем быть уверены. Все, что мы можем знать — это то, что уже случилось. Он напал на Дани и попытался забрать ее способности, скорей всего потому, что знал: ее способности можно использовать как наступательное оружие. Может, за другими агентами ООП он не пришел потому, что считал, что мы не настолько уязвимы. Может, он способен забрать лишь одну способность за один раз, или таково было его ограничение тогда. Может, это была лишь проверка наших сил. И наших слабых мест. Может, наши способности не важны для него, потому что он уже обладает подобными способностями.
— Одни «может быть».
— Да, я знаю. Я предупреждал вас, сенатор, не будет легких или быстрых ответов, если мы хотим узнать всю правду. Но мы взяли того, кто был исполнителем убийства вашей дочери.
— И вы, агент Бишоп, считаете, что человек, отдающий приказы или заставляющий кого-то действовать вместо себя, менее виновен в совершенном преступлении?
— Вы знаете, что я так не считаю.
Даже наоборот — более виновен.
— Тогда вы понимаете, почему я не могу чувствовать удовлетворение от поимки отвратительного создания, которое царапает стены своей камеры в то время, когда мы с вами разговариваем.
Бишоп кивнул.
— Сенатор, хотите верьте, хотите нет, но я желаю поймать человека, стоящего за этим убийцей так же сильно, как и вы.
— О, я верю в это.
Лемотт через силу улыбнулся.
— Он — первая настоящая угроза, с которой вы столкнулись, не так ли?
— Отдел Особых преступлений…
— Противостоял многим угрозам в течение последних нескольких лет, да. Я не хотел ни в коей мере умалять или принижать ваши заслуги. ООП встречал зло в большинстве его воплощений, в том числе многих убийц, и обычно одерживал победу. Мы оба знаем это. Но это — угроза другого рода. Намного, намного более опасная угроза для вас и ваших людей. Судя по всем имеющимся у нас фактам, этот убийца собирается использовать ваши средства, оружие и преимущества против вас самих. И хотя вы определенно превосходите его числом, его преимущество в том, что количество посланных за ним агентов едва ли имеет значение.
— Дело не в численности, сенатор, это борьба их навыков и умений с его.
— И их способности против его? Способности, которые он желает получить? Способности, которые он, очевидно, может силой забрать у них, при этом даже пальцем не дотронувшись, а затем использовать против агентов?
— Мы не знаем, на что он способен. Но то, что случилось в Джорджии, могло научить его, по меньшей мере, что ему не хватает способности, силы, чтобы получить желаемое. У него есть пределы, так же, как и у любого из нас. Слабости. Уязвимые места. Он — точно не всемогущ. Его можно победить.
— Конечно, мы можем надеяться на это. Но, агент Бишоп, очевидно, что ваш враг знает вас также хорошо, как вы его, а, возможно, и лучше, особенно если он следил за агентом Темплтон так долго, как было установлено по фотографиям, найденным в Вентуре.
— Мы не знаем, что он следил еще за каким-либо членом отдела.
— Но вы не знаете и обратного.
— Да, не знаем. Но если уж на то пошло, мы не можем быть абсолютно уверены, что это он вел наблюдение. Те фотографии могли быть сделаны частным детективом, нанятым для этой цели.
— Частным детективом, который слишком глуп, чтобы понять, его цель или цели — агенты ФБР?
— Может быть, именно поэтому мы нашли лишь снимки, на которых запечатлена Холлис.
Может, он решил, что слишком рискованно следить и фотографировать агентов федерального ведомства.
— Становится еще больше «может быть».
Бишоп остро понимал, что в течение многих месяцев имеет дело с влиятельным человеком, у которого в этой жизни ничего не осталось, кроме неутихающей скорби и одержимости местью.
Ему требовалось не правосудие за убитую дочь. Эйб Лемотт хотел мести. За потерю дочери. Потерю жены. За то, что его жизнь разрушена.
Это делало его не менее опасным, чем тот человек, которого они оба хотели поймать.
Поэтому Бишоп очень тщательно подбирал слова для ответа.
— Что бы он знал или не знал о членах ООП, мы понимаем — у него есть, по крайней мере, одна слабость, одно уязвимое место. А где есть одна брешь, там найдется и больше. Это верно для каждого преступника, каждого зла, с которым мы боролись. Так же это верно и для Сэмюеля. Мы обнаружим эти слабые места. И мы найдем способ использовать их.
— До того, как вы потеряете еще кого-то из ваших людей?
— Я не знаю. Но надеюсь на это.
Глаза Лемотта сузились.
— Вы не видели конца, не так ли? У вас не было видения, как все обернется? У вас и у вашей жены?
— Нет. У нас не было видения.
— Но вы не позволите этому остановить вас.
— Нет.
Сенатор улыбнулся, так же слабо, как и раньше, но в этот раз в его глазах появился жесткий, решительный свет.
— Я едва ли могу просить о большем, так?
Бишоп молчал.
— Я надеюсь, вы будете держать меня в курсе дел, агент Бишоп. Я действительно признателен за эту любезность.
Лемотт не поднялся и не протянул для пожатия руку, но, тем не менее, было очевидно, что встреча окончена.
— Конечно, сенатор.
Бишоп не стал дожидаться, пока его проводят; после стольких месяцев, он прекрасно знал дорогу и как всегда выбрал менее людный выход в обход секретаря и ассистента сенатора. Он прошел через дверь в короткий, редко используемый коридор, который в свою очередь вывел его в помещение более широкое, яркое и людное. Здесь сновали люди: некоторые несли портфели или папки, многие говорили по сотовому телефону, и у всех было озабоченное выражение лица.
Рядом с большим растением, расположенным на подставке, стояла высокая, эффектная брюнетка. Растение наполовину закрывало ее от спешащих мимо людей. Зайдя в помещение, Бишоп увидел, что в одной руке она держит открытое удостоверение личности и демонстрирует свой значок явно удрученному молодому человеку. Поклонник сделал два шага назад, увидел приближающегося Бишопа и слабо улыбнулся, а затем поспешил по своим делам.
— Никак не могу понять — дело в значке или в обручальном кольце, — задумчиво произнесла Миранда, когда Бишоп подошел к ней.
— И то, и другое, — ответил ей Бишоп. — Ты всегда держишь значок в левой руке, поэтому они видят и то, и другое.
— А.Тогда понятно, почему они приходят в уныние. Ты представляешь, как много женатых мужчин в этом здании ищут секса на стороне?
— Думаю, мне лучше не знать.
Бишоп взял ее за руку, и они присоединились к потоку людей, направляющемуся к одному из главных выходов.
— Меня утешает абсолютная уверенность в том, что моя очень сексуальная жена не только равнодушна к этому и способна читать мысли, но у нее так же черный пояс, и она — первоклассный стрелок.
— Это, возможно, заставит их призадуматься.
— Если они вообще в состоянии думать какой-либо частью тела, которая находится выше их ремня, то да.
— На это можно только надеяться. Это правительственное здание.
Их голоса были слегка веселыми и абсолютно легкомысленными, и любой человек, не являющийся телепатом, не мог даже представить, что в это же время происходит куда более важный и мрачный разговор.
Как далеко, ты думаешь, он зашел?
Не имею представления.
Ты не смог прочитать его?
Я не смог прочитать его достаточно хорошо, чтобы уловить детали, и становится все тяжелей просто читать его. Сейчас сенатор старается даже не пожимать мне руку, и полагаю, это не из-за того, что он зол на отсутствие прогресса. Но, учитывая его историю, его прошлое и эмоции, которые управляют им сейчас, я думаю, сенатор зашел так далеко, как позволили ему деньги и связи. Я абсолютно уверен, у него есть кто-то в полиции Северной Каролины.
Что насчет церкви?
Он знает о Сэмюеле с октября. Черт! Мне не следовало говорить ему имя.
Ты вынужден был. У тебя не было выбора.
Может быть. Хотя сейчас это не важно. У Лемотта была практически столько же времени, как и у нас, чтобы внедрить кого-то внутрь. Если ему удалось это…
Если так, не был бы Сэмюель сейчас уже мертв?
Не обязательно. Кто бы это ни был, он, возможно, получил приказ собирать информацию до того, как предпринимать решительные шаги. Лемотт хочет мести и он хочет, чтобы она нанесла как можно больше вреда. Узнай своего врага, если хочешь причинить максимально возможное количество боли.
Его вообще волнует, что у нас есть люди внутри церкви? Люди, рискующие своими жизнями, чтобы получить человека, ответственного за убийство его дочери?
Думаю, ему все равно.
Тогда мы не можем себе позволить такую роскошь, как время, больше нет.
Да. Так и есть.
Пальцы Бишопа сжали руку жены, и они оба поспешили выйти из здания.
Глава 3
Грейс, Северная Калифорния
Тело зацепилось за ветки полузатопленного дерева, в которое летом попала молния. Оно немного покачивалось на поверхности, подхваченное течением. Длинные каштановые волосы свободно струились вокруг частично погруженного в воду лица, очень красивые в воде — единственное свидетельство того, что возможно это тело когда-то было красивой женщиной.
Сейчас же в ней не было ничего привлекательного. Учитывая стремительное течение реки, было удачей, что тело зацепилось за ветки до того, как оказалось на несколько миль ниже по течению, где глубина была намного меньше, и где, на живописных склонах имели обыкновение отдыхать туристы
«Хотя мало кто делает это в январе», — рассеяно признал про себя Сойер Кавено, внимательно изучая мертвую женщину.