– Подобная изолированность, несомненно, подвигает к научным занятиям,- сумрачно произнес он и> поиграв глазами, добавил: – Однако Армения небольшая страна. Ученых там не особенно много имена их общеизвестны. А твоего имени я что-то помню. Лед Арашнур? Лед Арашнур? – Сен-Жермен, размышляя, прищурился.- Имя звучное, но боюсь, я его слышу впервые.
– Я… из породы затворников и к известности не стремлюсь.- Арашнур занервничал, и его персидский акцент стал гораздо заметнее.- Такое бывает.
– Несомненно,- вымолвил Сен-Жермен с уничтожающей улыбкой.- Но что же изучают затворники, и что заставляет их пускаться в дорогу?
Лжеармянин облизнул губы.
– Я занимаюсь прикладной математикой, связанной с проектированием мостов, зданий и…
И фортификационных сооружений, добавил мысленно Сен-Жермен.
– И несмотря на смуту, от которой содрогается Рим, ты все же рискнул его посетить?
Арашнур нахмурился, лицо его исказилось.
– Я страстно люблю свое дело. Гипотетические опасности для меня не помеха.
– Неужели? – вкрадчиво произнес Сен-Жермен.- И как долго еще ты собираешься морочить мне голову, Лед Арашнур?
– Мне не верят?- высокомерно вздернул бровь лжеармянин и многозначительно покосился на молчаливых телохранителей.
– А ты действительно любишь риск, Арашнур, Сен-Жермен непринужденно присел на скамью. Ну что же, зови их!
– Их двое, и они вооружены,- быстро сказал перс.
– Ты думаешь, это имеет значение;' – В темных глазах Сен-Жермена заискрилось веселье.- Попробуй проверить, так это или не так.
Арашнур помолчал.
– Нет,- медленно произнес он.- Не думаю, что они одолеют тебя.
– Весьма разумно.- Сен-Жермен занялся своей тогой. – Ну, так чего же хочет от меня персидский
шпион?
– Я не шпион! – запротестовал перс.- Я ученый.
– Я ведь просил не делать из меня дурака,- шелковым голосом напомнил ему Сен-Жермен.-Тебе от меня что-то надо – так что же?
Арашнур был явно обескуражен. Ему еще не приходилось сталкиваться со столь пренебрежительным к себе отношением.
– Мне ничего не нужно,- заговорил он и осекся, заметив саркастическую усмешку в глазах гостя.- У тебя есть раб.
– У меня триста рабов,- поправил его Сен-Жермен. Он понимал, что идет по лезвию бритвы.
– Меня и… моих сподвижников интересует только один твой невольник,- отрывисто произнес Арашнур.
– Скорее, твоих хозяев,- снова поправил его Сен-Жермен.- Который же из трехсот? – Он знал который. – Уж не нужна ли вам Тиштри? Тогда зарубите себе на носу: армянка не продается. Ищите другие способы ублаготворить Тиридата.
Лицо Арашнура выразило презрение.
– Нам не нужны трюкачи. Но в одном ты прав: этот раб тоже появляется на арене.
Значит, это и вправду Кошрод. Сен-Жермен усмехнулся.
– У меня шестьдесят звероводов и тринадцать возниц. Переберем их по очереди?
– Ты чересчур дерзок,- вскипел Арашнур.
– Да неужели? – Голос Сен-Жермена посуровел.- Лед Арашнур, боюсь, тебе придется разочаровать твоих нанимателей. Никого из моих рабов я продам.
– Но один из твоих рабов – персидский принц! – вскричал Арашнур, и телохранители встрепенулись, а тот, что покряжистее, потянулся к мечу Арашнур осадил воинов взглядом. Те послушно замерли в прежних позах, однако глаза их перестали быть отстраненными. Теперь они внимательно следили за каждым движением гостя.
– Нет, Лед Арашнур,- тихо произнес Сен-Жермен.- Мой раб был принцем Персии.- Он выделил слово «был».- А теперь этот малый носит ошейник и управляет четверкой скаковых лошадей.
Прислуга зажгла факелы, и языки пламени, раздуваемые ветерком, причудливо освещали струи фонтана, делая их то красными, то янтарными, то золотыми.
– Кошрод Кайван – старший сын…
– …Соша, третьего из династии престолонаследников Персии, павшего от руки заговорщиков и не сумевшего передать сыну власть.- Сен-Жермен заметил в глазах Арашнура искорки изумленного любопытства.- Нет, шпион, в эту тайну меня посвятил вовсе не мой раб. Я знал, кто он такой, когда покупал его. Я проницателен, перс. Ты не хочешь ли в том убедиться? Тогда послушай, что я скажу.- Он вновь усмехнулся.- В Персии зреет еще один заговор, и кое-кто намерен извлечь из этого пользу. Причем независимо от того, кто победит. Если заговорщики преуспеют, то можно передать принца им, а если нет – ты с твоими хозяевами вправе ожидать благосклонности от нынешнего царя. Таковы ваши намерения, не так ли?
Лед Арашнур хранил молчание, посверкивая колючками глаз.
– Да, – вымолвил он наконец.
– И ты прибыл сюда вовсе не для изучения прикладной математики, а затем, чтобы понять, насколько серьезны сотрясающие империю распри и не настал ли момент Персии с Парфией разорвать хрупкое перемирие с Римом?
– Да, – буркнул Арашнур.
Сен-Жермен кивнул. Этого следовало ожидать. Его удивило другое.
– Интересно, – задумчиво произнес он, – почему ты так легко мне в том признаешься?
На этот раз голос Арашнура совершенно утратил показную приветливость.
– Будучи в Египте, я кое-что узнал.
– О перебоях в поставках пшеницы? – предположил с притворным простодушием Сен-Жермен.
– Тут Рим сам себя душит, – уронил Арашнур, издевательски улыбаясь. – В Египте нет недостатка в зерне, зато там сидит хитрый, амбициозный и изворотливый губернатор.
– По крайней мере, хоть в этом мы сходимся. – кивнул Сен-Жермен. – Что же еще ты там нанюхал?- Тон его был насмешливым, но в сердце начинала закрадываться тревога. Не так-то, оказывается, он прост – этот Лед Арашнур.
– Теперь тебе придется послушать меня, – перс весело рассмеялся. – Жил-был в Египте один человек. Он продавал травы и специи и имел репутацию искусного врачевателя. Звали его Сенистис. Он многим помог.
– Жил? – переспросил Сен-Жермен помимо его воли. На мгновение он представил себе высокого величественного и полного энергичной уверенности Сенистиса в белых жреческих одеяниях. Арашнур пожал плечами.
– Какое-то время – да. Но с каждым днем этот Сенистис все слабел и слабел, и ближе к концу рассудок его несколько помутился. Ему стало казаться, что он излагает кому-то историю своей жизни, и он это делал, много упоминая о своем товарище и предшественнике. Это было по-настоящему любопытно Мне продолжать?
Что успел Сенистис ему рассказать? Полные губы перса злорадно кривились. Сен-Жермен мог протянуть руку и одним движением изуродовать это лицо. Он сдержался.
– Экзотические истории меня иногда забавляют.
– Оказалось, что до Сенистиса обязанности верховного жреца храма, посвященного Имхотепу, исполнял чужеземец. Это уже само по себе примечательно, однако если добавить к рассказу, что упомянутый чужеземец обладал множеством странных привычек, то… Судите сами, человек этот никогда на людях не ел, утверждая, что питается таинственным эликсиром жизни, и при всем при том время от времени совершал различные чудеса. Например, Сенистис упоминал о мальчишке, зараженном чумой, которого принесли в храм уже мертвым. Через пару дней мертвец ожил…
– Без сомнения, тут помог таинственный эликсир? – отозвался Сен-Жермен с наигранной скукой. Раз уж Сенистиса вынудили рассказать об Аумтехотепе, то он мог проболтаться и о более важных вещах.
– Это остается загадкой. Сенистис сказал лишь, что мальчик потом поступил в услужение к спасшему его господину.- Арашнур вопросительно глянул на Сен-Жермена – У тебя ведь есть слуга-египтянин?
– Да, есть.
Перс выждал с минуту. Сен-Жермен, кашлянув, передернул плечами.
– Что было потом?
– Потом старик умер, и унес с собой все недосказанное,- поморщился Арашнур.
Темные глаза Сен-Жермена подернулись поволокой.
– Как он умирал?
– Спокойно, если это тебя утешит. Меня к нему вывел след человека, которому был продан Кошрод. Я не придал бы значения болтовне умирающего, не окажись у него портрета того чужеземца. На нем стояла странная дата. Сколько же тебе лет, любезный Франциск? Если, конечно, это твое настоящее имя.
– Больше, чем ты полагаешь,- прозвучал равнодушный ответ.- А Ракоци Сен-Жермен Франциск в той же степени мое имя, как и остальные другие, если Сенистис счел нужным тебе их назвать.- Магнетический взгляд темных глаз стал бездонным.- Удивительно вот что. Располагая такой информацией, как ты осмелился предъявить ее мне?
Лед Арашнур на шаг отступил и улыбнулся.
– Все, что я знаю, изложено в письменном виде, Франциск. Если сегодня мы не поладим, утром к Огону уйдет депеша, а далее твоим делом займется сенат.
– Отон далеко,- Сен-Жермен все сидел, сохраняя непринужденную позу.- Пройдет дней десять, тока заварится каша За это время я преспокойно покину Рим.
– Город – да, но не империю, а законы везде одинаковы,- с удовлетворением заметил персидский агент.- Ты стал уязвимым, Франциск, и если не творишься со мной, то горько о том пожалеешь. Например, мне известно, что один из твоих греческих капитанов, занимается контрабандой. Если его
прижмут, он скажет, что действовал по твоему приказанию. Этоведь именно он вывел меня на Сенистися. Ты знал о том?
– Нет, – сказал Сен-Жермен, морщась. Кирилл – Кирилл, чего тебе не хватало? Цены на зерно подскочили, а в каждом греке сидит торговец. Соблазн нажиться слишком велик.
– Возьмут одно судно, потом неминуемо арестуют и остальные суда. Ты разоришься, и сам приползешь ко мне на коленях. Донос дело нетрудное, зачем тебе рисковать? – В тоне перса звучало самодовольство. Сен-Жермен уловил его и решил попытаться вытянуть из собеседника еще что-нибудь.
– Тебе никто не поверит. Для римлян мало что значат слова каких-то там персов и даже армян.
– О, сам я, конечно, никуда соваться не стану. Донос поступит от римлянина, пожелавшего сохранить анонимность. – Перс нахмурился, лицо его стало жестким. – Франциск, я ничего против тебя не имею, но мне нужен Кошрод. И я его получу. Попробуй только мне воспрепятствовать, и я уничтожу тебя.