– Нила! – повторил тот же голос. – Наденьте его.
Вся эта дорогая одежда и украшения вызывали у Нилы лишь чувство гадливости, словно она принимала подарки от мерзкого чудовища. Она знала, какова будет цена.
– И не подумаю.
Заскрипели шаги по половицам, и в спальню вошла Фей. Она опустилась на колени перед Нилой и схватила ее за руку.
Вот уже шесть дней они вместе сидели взаперти в этом доме, но Нила все еще мало знала об этой женщине. Она слышала, что сына Фей держат в подвале и что лорд Ветас захватил также и остальных ее детей, но прячет их в другом месте. А еще Нила знала, что Фей убьет Ветаса при первой же возможности.
Во всяком случае, попытается. Нила начала сомневаться, можно ли вообще убить Ветаса. Казалось, это и не человек вовсе. Он почти не ел, не спал и не пьянел, сколько бы ни выпил вина.
Фей вцепилась в руку Нилы:
– Примерьте, кому говорят.
– Вы мне не мать, чтобы приказывать, – огрызнулась Нила, чуть ли не зарычав.
– Ваша мать сказала бы то же самое, если бы была здесь.
– Она давно умерла. – Нила подалась вперед. – Я никогда не видела ее, и вы тоже. Возможно, она велела бы мне разбить окно и перерезать себе вены осколками, лишь бы не выполнять приказов Ветаса.
Фей поднялась с колен. Мягкая улыбка исчезла, взгляд стал твердым и требовательным.
– Возможно. – Она принялась расхаживать по комнате. – Если ваша мать была глупой женщиной.
Нила решила, что Фей – жена торговца средней руки. Какую ценность представляла эта женщина для лорда Ветаса? Фей ничего не рассказывала об этом, лишь мимоходом бросила пару слов о своих детях. Она казалась слишком спокойной. После первой вспышки в ту ночь, когда ее привели в дом, Фей сделалась кроткой как овечка. Будь у нее самой дети, думала Нила, она бы не знала покоя до тех пор, пока все они не оказались бы в безопасности. Либо Фей невероятно терпелива – и гораздо крепче духом, чем представлялось Ниле, – либо тут что-то не так. Может быть, Ветас приставил ее шпионить за Нилой?
Но это было совершенно бессмысленно. Если бы Ветас хотел чего-то добиться от нее, то не остановился бы даже перед пытками.
В любом случае Нила не доверяла Фей. Она никому не могла доверять здесь, в логове Ветаса.
– Если вы не наденете это платье, – предупредила Фей, – Ветас выместит гнев либо на вас самой, либо на мальчике. Возможно, на обоих сразу.
– Я ему не шлюха, – продолжала упорствовать Нила.
– Он не просит вас делать ничего унизительного. – (Нила почувствовала, как в воздухе повисло не произнесенное вслух слово «пока».) – Только сопровождать его. Вы сможете снова выйти из этого проклятого дома. Я позабочусь о Жакобе в ваше отсутствие. А теперь, – добавила Фей, – позвольте помочь вам.
Фей подняла Нилу на ноги и помогла снять старое платье.
– Вот новое белье.
Фей взяла с кровати маленькую коробку. Нила выхватила ее и бросила на пол.
– Спасибо, я уже видела, – сердито произнесла она. – Такое носят только шлюхи.
Она глубоко вдохнула, стараясь унять дрожь.
Фей опустила руки и отступила к двери в детскую. Заглянула к Жакобу, затем плотно закрыла дверь и повернулась к Ниле, уперев руки в бедра.
– Вы видели комнату в подвале? – спросила Фей.
Нила с вызовом посмотрела на нее. По какому праву эта женщина что-то требует?
– Вы хорошо ее рассмотрели? – задала Фей новый вопрос.
Нила резко кивнула, стараясь не думать об этой комнате, о длинном столе с кровавым пятном и острых ножах на скамье.
– Мне он ее тоже показал, – сказала Фей. – Как только меня привезли сюда. Я не хочу попасть в эту комнату. Полагаю, и вы тоже. Так что не сердите его.
– Я…
– Мне нет дела, кто вы такая и почему оказались здесь, – перебила Нилу Фей. – Но вам, кажется, дорог Жакоб. Ветас не похож на человека, который не сможет поднять руку на ребенка.
– Он не посмеет.
Фей шагнула ближе, и Нила заставила себя остаться на месте, хотя взгляд этой женщины испугал ее.
– Он отрезал палец моему сыну у меня на глазах. На глазах у остальных моих детей. Все мы плакали, но его головорезы удерживали нас. Затем Ветас послал отрезанный палец моему мужу, который отказывался работать на него.
Фей сплюнула на пол.
– И что вы теперь собираетесь делать? – спросила Нила.
– Ждать.
– Чего ждать? – усмехнулась Нила.
– Своего шанса, – едва слышно прошептала Фей, затем утерла слезы и вздохнула. – Есть время для гнева и время для терпения. Когда-нибудь Ветас за все заплатит.
– А если я расскажу ему все, что вы мне здесь говорили? С чего вы взяли, что мне можно доверять?
Фей наклонила голову набок:
– Ступайте и расскажите, если вам так хочется. Думаете, он не знает, что я вытащу ему кишки через задницу, если представится возможность? – Фей покачала головой, скривившись от отвращения. – Мой муж – инспектор полиции. Он умный и честный человек. Он всегда говорил, что аристократия – это сборище прирожденных идиотов. Однажды я спросила, как у него хватает сил терпеть насмешки баронов или непроходимую тупость герцогинь, чтобы все-таки доводить свои расследования до конца.
Нила молча наблюдала за лицом Фей, пока та рассказывала.
– Он ответил, – продолжила Фей, – что, смирив гордыню и проявляя терпение, он много лет кормил и не давал в обиду свою семью, а поддавшись эмоциям, добился бы лишь того, чтобы его посадили в тюрьму, если не хуже. Ждать – это все, что я сейчас могу. И я буду ждать. И вы тоже будете. Наденьте это проклятое платье.
Нила пыталась отыскать в ней хоть малейший признак неискренности. В глазах горел огонь ярости. Ярости, на какую способна только мать.
– Позвольте мне побыть одной, – попросила Нила.
Когда в дверь постучали, она уже была одета. Стучали не из комнаты Жакоба, а из коридора. Нила справилась со страхом и порадовалась, что успела надеть платье, пока не открылась дверь.
– Так-то лучше, – одобрительно сказал лорд Ветас. – Ну-ка повернитесь.
Она обратилась к нему лицом, заставив себя встретить его взгляд.
Он осмотрел ее с головы до ног, медленно взбалтывая правой рукой вино в бокале.
– Вот теперь вы готовы, – заключил он.
– К чему?
Если он и уловил раздражение в ее голосе, то не подал вида.
– Я приложил немало усилий, чтобы получить приглашение на обед к женщине по имени леди Винсеслав. Наконец я добился своего. Вы отправитесь со мной и будете изображать мою племянницу. Вы застенчивая девушка и поэтому не пророните ни одного лишнего слова, кроме «да, госпожа» или «нет, госпожа». Я намерен ухаживать за нею и рассчитываю, что она проявит больше благосклонности, если со мной приедет близкая родственница. Вы понадобитесь мне на ближайшие две-три недели, не больше.
– Кто такая эта…
– Это вас не касается. Если вы хорошо сыграете свою роль, я предоставлю вам некоторую свободу. Насколько посчитаю нужным. Сыграете плохо – и я вас накажу. Понятно?
– Да.
– Хорошо. Где мальчик?
Ниле хотелось бы солгать. Но где он еще мог быть, если не в детской?
– Жакоб! – позвала она. – Зайдите сюда, пожалуйста!
Дверь детской открылась, мальчик вошел и с улыбкой посмотрел на Ветаса:
– Привет!
Ветас улыбнулся в ответ. Выражение его лица напомнило Ниле отполированный до блеска череп, который она видела однажды в лавке аптекаря.
– Привет, мой мальчик. Тебе нравится твоя новая одежда?
Жакоб повернулся и развел руки в стороны, хвастаясь обновками: элегантной синей курткой, такого же цвета штанами до колен и гольфами.
– Очень нравится! Спасибо.
– Не за что, мой мальчик. Я принес тебе кое-что еще.
Он вышел в прихожую и вернулся с коробкой не намного больше той, в которой лежали сапожки Нилы. Поставил коробку на пол, отбросил крышку и показал набор из двадцати деревянных кавалеристов.
Жакоб едва не задохнулся от восторга и принялся вытаскивать их из коробки, расставляя на полу.
– Отнесите их в свою комнату, – велела Нила.
Жакоб остановился и бросил на Нилу угрюмый взгляд. Затем сложил игрушки обратно и потащил коробку в детскую.
– Тебе нравится? – спросил Ветас.
– Конечно! Спасибо, дядя Ветас!
– Пожалуйста, мой мальчик.
Как только Жакоб вышел, улыбка мгновенно исчезла с лица Ветаса.
– Будьте готовы через полчаса.
Он глотнул вина и вышел, защелкнув снаружи дверной замок.
Жакоб назвал его дядей Ветасом.
Нила задумалась о том, как именно Фей собирается убить Ветаса. И как поступить, если ей самой такая возможность выпадет раньше?
9
Таниэль мчался по улицам Адопеста, не замечая ничего вокруг. Тамас мертв? Этого просто не могло быть. Старый сукин сын слишком упрям, чтобы умереть. Время приближалось к полудню, и Таниэлю пришлось пробивать себе дорогу через скопление экипажей, телег и прохожих. Он слышал, как Фель извинялась перед людьми, которых он толкнул.
Он остановился на мгновение, желая убедиться, что Ка-Поэль никуда не пропала. Она шла справа от него, неотступно, как тень. Фель выбралась из толпы. Посыльного, который нашел их в притоне, нигде не было видно.
– Поэль, ты не знаешь, он действительно погиб?
Девушка озадаченно посмотрела не него.
Он взял ее за плечи и подтянул к себе:
– Ты никогда не делала его куклу? Между вами нет никакой связи?
Ее взгляд прояснился, она покачала головой. Никакой.
– Бездна!
Таниэль повернулся кругом.
– Смерть вашего отца – ужасное несчастье. – Фель подошла к нему.
– Я не поверю, что он умер, пока не увижу труп этого старого сукина сына, – заявил Таниэль.
Внезапно он почувствовал дурноту: перед глазами промелькнуло видение холодного трупа Тамаса в открытом гробу. Он выбросил эту картину из головы, но вынужден был опереться на Ка-Поэль, чтобы не упасть.
Девушка посмотрела на него. В ее зеленых, словно бутылочное стекло, глазах перемешались разные эмоции: гнев, смятение, сочувствие, решимость. Затем взгляд Ка-Поэль стал жестче, и Таниэль отвернулся.