Эдриан отмахнулся от непрошеных мыслей. Ничто не должно сбивать его. Предстоит серьезный разговор, а он и понятия не имеет, чем закончится беседа. Несмотря на то что граф вроде как проявлял благосклонность, в такой просьбе он мог отказать.
К уходу Эдриана было готово лишь шесть патронов, поскольку камердинер отвлекся на свои прямые обязанности и готовил костюм. Интендант забрал только четыре, оставив остальные Чинвенду и наказав не ложиться спать в кромешной темноте. Из оружия он по привычке взял пистолет и шпагу, а также прихватил шляпку, которую нашел при утреннем обыске.
На пути к таверне Эдриану встретился Климент де Пероль, который как раз выходил из госпиталя. Когда мужчины поравнялись, доктор многозначительно посмотрел на дамскую шляпку, но ничего не сказал.
Интендант вспомнил о письме, которое отправил в Авинь Люсьену де Варанте от чужого имени, и потому после приветствия не преминул спросить:
– Не приходил ли ответ от вашего консультанта?
Климент де Пероль вздрогнул, как будто ему залепили пощечину.
– Нет, месье. Еще не приходил, – пробурчал он.
– Прошло уже две недели с момента его отправки… – скорбно протянул Эдриан.
– Кто знает, может, он уехал из Вуарона навсегда. – Доктор пожал плечами.
– А не могло оно потеряться на вашем столе? – не удержался интендант, вспомнив, какой беспорядок в кабинете Климента де Пероля он созерцал во время допроса.
– Может и могло. Как я найду вдохновение, чтобы разобрать бумаги, так и узнаем, – сухо ответил Климент де Пероль. – У меня сейчас очень много работы из-за нападения волков.
– Да, верно… – Тут Эдриан уже хотел разойтись с доктором, так как спешил, но вдруг остановился. Раз интендант подозревал Люсьена в том, что он колдун, необходимо было описание его внешности. Мужчина решил, что эти сведения, как и свои подозрения, следует поместить в прошение к Церкви. – А вы можете мне описать Люсьена де Варанте подробно? Какие-нибудь особые черты.
– Худощавый, угрюмый взгляд, темные волосы, карие глаза, – начал доктор, а Эдриан вытащил свернутый в шесть раз лист пергамента и карандаш, что взял с собой. Прихватив шляпку локтем к торсу, он принялся записывать.
– А что-нибудь еще? Что-нибудь на теле… Родимые пятна? Татуировки? Шрамы?
– Шесть лет назад у него был открытый перелом левой руки. Я вылечил ее, но остался некрасивый шрам.
– В форме чего?
– Напоминает три креста.
Эдриан все коротко записал и поблагодарил доктора. Кто знает, сколько продлится переписка с Церковью. Пускай эти сведения они получат в первом же отправленном письме.
Башенные часы еще не пробили восемь раз, а значит, он не опоздал. Возле гостиницы к нему пристала женщина с корзиной, наполненной букетами полевых цветов. Она уговаривала его купить букет, но Эдриан отказался, не представляя, как придет к графу с таким подарком.
На противоположной стороне улицы раздался крик мужчины. Его вопль привлек всеобщее внимание. Одни прохожие останавливались, желая разузнать, что стряслось, другие убегали сломя голову. Кто-то выглядывал из окна, а кто-то, наоборот, захлопывал ставни. Вчерашняя трагедия подействовала на всех по-разному.
Эдриан обернулся вместе с цветочницей. Это кричал возле телеги мужчина, которому на ногу упал деревянный короб. Вместе с другим работником они разгружали товары в галантерейную лавку, и, видимо, им не хватило расторопности. Вопль сменился лютой бранью.
– Ох, Эдриан, – знакомый голос донесся откуда-то сверху.
Мужчина поднял голову и увидел в окне Стефани, которая наклонилась вниз, чтобы лучше разглядеть гостя. Каштановые пряди свесились на улицу. Их взгляды встретились. Они улыбнулись, любуясь друг другом так восторженно, будто не виделись целую вечность.
Сердце девушки заколотилось быстрее, когда она услышала наполненный ужасом крик. Первая мысль была об Эдриане, хоть представить его так громко кричащим не получалось. А вдруг произошло новое нападение волков? Как раз возле гостиницы, и по времени мужчина уже должен находиться здесь. Однако увидев целого и невредимого интенданта жандармерии, девушка успокоилась. Если это можно было назвать спокойствием, когда к щекам приливает кровь, а внутри все пускается в дикий пляс от восторга.
Эдриан радовался тому, с каким обожанием на него смотрела девушка. Значит, никаких обид между ними нет. Это хорошо, так как только демоны знают, сколько всего юная особа может себе выдумать, оставшись без дела с ушибленной ногой в четырех стенах. Воспоминание о последнем пункте встревожило его.
– Ты там что, стоишь на больной ноге? – сразу же спросил он.
– Не-е-е-ет, – уклончиво протянула Стефани, спохватившись. Девушка совсем забыла про лодыжку, хотя боль тут же запульсировала, когда она вспомнила о ней. Юная особа решила перевести разговор в другое русло: – У тебя что, моя шляпка?
– Да. Но не уходи от ответа. Разве тебе не полагается лежать в кровати и выздоравливать? – Эдриан усмехнулся, повертев в руке головной убор.
– Нет! – Девушка хихикнула.
Их разговор перешел в откровенный флирт, который привлекал внимание окружающих, но молодым влюбленным было решительно все равно, что завтра любая городская сплетница станет судачить о молодой распутной графской дочке и ее любовнике – интенданте жандармерии.
Зато цветочница решила обернуть увиденное в свою пользу.
– Купите цветы для мадемуазель, месье. Посмотрите, как горят ее глаза при виде вас. Вам непременно нужно порадовать возлюбленную, – причитала она, кружа возле мужчины.
Эдриан растерялся. Он взглянул на девушку, которая хитро улыбалась.
– Взгляните на молодую особу. Неужели вам не хочется одарить ее букетом свежесрезанных полевых цветов? Они так прекрасно благоухают по вечерам, – цветочница продолжала распевать хвалебные оды своему товару.
Интендант вгляделся в раскрасневшееся лицо девушки.
– Хочешь?
Стефани взглянула на корзинку. Хотела ли она именно цветы? Нет. Вдобавок она считала глупостью заставлять мужчину тратиться на пустую забаву. Но как же будет приятно заполучить такой знак внимания. Видеть, что ради нее Эдриан готов совершить что-нибудь мелкое, лишнее, совсем ненужное. С чего вдруг такой поступок обрел значимость? Девушка не знала. Она и так обязана мужчине своей жизнью. Причем два раза.
– Я куплю. – Эдриан потянулся к мешочку на поясе, вновь прижав к себе шляпку локтем.
При виде серебра и меди глаза цветочницы алчно заблестели. Она выхватила несколько монет и повесила на руку мужчине всю корзину.
– Приятного вечера, месье. Вы очень щедры! – Она бросилась бежать по мостовой с проворностью маленькой девочки.
Эдриан хмыкнул от того, как ловко его надурили. Он аккуратно сложил оставшиеся монеты в мешочек, а про себя отметил, что у продавщицы над верхней губой была крупная бородавка, значит, при следующей встрече они мило побеседуют о грабеже.
Башенные часы ожили, возвещая громким звуком о наступлении восьми часов, и Эдриан заторопился. Он подошел вплотную к стене и еще раз взглянул в лицо девушки.
– Вы довольны, мадемуазель? Разорили меня на целую корзинку цветов, – с ухмылкой произнес мужчина.
– Я вас ни о чем таком не просила, месье. Вы сами разорились. – Стефани наклонилась еще ниже, уперев ладони в фасадные украшения, чтобы не выпасть.
Эдриан смотрел в довольное лицо юной особы и понимал, что творит безумство. Что ж, не в первый и не в последний раз.
– Чего не сделаешь ради ваших колдовских глаз, мадемуазель. – Он накинул ручку корзинки на плечо, сверху положил шляпку и лихо поставил ногу на выступ цокольного карниза.
Здание гостиницы «Ришелье» было одним из первых каменных строений в Сент-Пьере. В те годы считалось шиком, что украшения фасада выпирают из основной кладки. Эдриан знал об этих особенностях, потому как в таких старинных зданиях частенько совершались кражи.
– Ты что делаешь?! – возмутилась Стефани.
– Заносить некогда, – отрезал интендант, нащупывая пальцами очередной выступ.
– А если ты упадешь?
– Положишь эти цветы мне на могилку, – отшутился он, а сам подумал, какую же дурость совершает. «Я точно умом тронулся».
Цель была достигнута под последний удар башенных часов. Эдриан надеялся, что позади него не стоит толпа зевак, ожидавшая, чем завершится представление. Ко всему прочему, из здания все еще мог выйти владелец гостиницы и предъявить счет за испачканный фасад. Наконец мужчина поравнялся с возлюбленной. Нога надежно упиралась в карниз окна первого этажа, и он надеялся, что тот не отвалится, потянув его за собой.
– Держи. – Мужчина отдал корзинку. – Из-за тебя я опоздал к твоему отцу.
– Ничего. Думаю, он оценит твою попытку впечатлить меня и половину бульвара. – Стефани поставила корзинку рядом с собой на подоконник.
– Но я же не зря старался?
– Нет. Толпа будет в восторге, когда ты благополучно спустишься. – Девушка повела бровями, будто говоря, что за ним наблюдают.
Эдриан оборачиваться не стал. Его сердце трепетало. Он мог сколько угодно ворчать про себя, но ради этого чувства интендант полез на стену. Блеск в глазах девушки придавал всему происходящему смысл.
Мужчина спустился так же, как и поднялся. Застывшие на бульваре зеваки, часть из которых параллельно наблюдала за конфликтом между рабочими, разгружавшими коробки в галантерейный магазин, одобрительно закивала. Кто-то бормотал что-то явно веселое, но интендант не расслышал. Он уловил на себе тяжелый взгляд графа, который стоял около входа в трактир.
«Все-таки опоздал», – обреченно вздохнул Эдриан. Его охватила нервная дрожь.
Мужчины сдержанно поприветствовали друг друга и прошли вглубь таверны. Интендант не сомневался, что граф видел его дурную выходку собственными глазами. И, судя по суровому выражению лица, не одобрял.
«Что сделано, то сделано», – с этой мыслью Эдриан отодвинул стул за столиком в углу. Заказывать ничего не пришлось. Им подали еду и вино по мановению руки графа.