Ничего не произошло. Настраивая рацию по всему диапазону, он обнаружил участок, где шла модулированная волна: щелчок — молчание, — код, передаваемый с огромной скоростью. В его ушах он звучал почти как непрерывное, высокочастотное улюлюканье. Сначала он хотел передать несколько фраз на этих частотах, но решил не привлекать к себе внимания. Новая встреча со штурмовиками была нежелательна. Остальная часть доступного спектра радиочастот была пуста, лишь космический шум шелестел и трещал в приемнике. И мир молчал, только ветер стонал, скрипел снег и трещали камни у него, под ногами; слышалось его собственное дыхание и удары сердца.
Дно кратера было скалистым, заледенелым. Пелена снега и туман снижали освещенность, но ультрафиолетовые лучи, частично проходящие через стекло шлема, обжигали лицо Флэндри. Облака клубились на фоне отдаленных созвездий и возмущали поверхность Риджина. Стена кратера поднималась далеко вверх неотесанной громадой.
Путь не был слишком тяжелым. Эрозия сделала выемки в скалистой поверхности, удобные для подъема, кроме того, при существовавшей здесь силе тяжести, даже в костюме космонавта, Флэндри был легче абсолютно раздетого человека в земных условиях. Он быстро приспособился к новому соотношению веса и инерции. Но он не догадался сказать об этом Диане, могут возникнуть неудобства, а это значительно замедлит их продвижение. Кроме постоянной угрозы нападения сверху, его заботила плохая работа системы регенерации воздуха и термостатирования. Флэндри вспотел и задыхался в отравленном воздухе. «Необходимо устранить эту неполадку перед тем, как мы вместе отправимся в путь! — подумал он. — И надо задать обслуживающему персоналу хорошенькую взбучку, когда… вернее, если я вернусь».
Вдруг в его мозгу вспыхнуло:
«Но какой смысл? Они никуда не годятся, потому что высшие эшелоны власти некомпетентны, потому что Империя больше не несет никакой реальной ответственности за удержание этой части космоса… В дни моего деда мы все еще сохраняли то, что действительно принадлежало нам, во всяком случае, большей частью. В дни моего отца лозунгом стало „согласие и объединение“, которые на самом деле означали отступление. В мои дни — моя очень личная борьба дневного света против двух бесконечных темниц — не обернется ли она длинной ночью?»
Он сжал зубы и с новой силой полез вверх.
«Ночь не наступит, если я не позволю ей!» — думал он.
Появились жуки.
Они вылетели из-за валунов и ледяных торосов: штук двадцать, возможно, больше, и двигались прямо на него. Длиной сантиметров в тридцать, каждый из них имел десять когтистых лап, хвост, кончающийся раздвоенным шипом, голову, на которой двигалось не менее полудюжины антенн. Свет Мимира окрасил их вооруженные тела в пурпурный цвет.
В течение секунды Флэндри казалось, что он потерял рассудок. Старые записи говорили, что Вэйленд был необитаем, всегда был таким и всегда будет. Он ожидал всего, только не этого. Жизнь просто-напросто не могла существовать там, где царил постоянный глубокий холод, воздух разрежен, металл преобладал в породах, а фоновая радиация была так высока. А если предположить, что жизнь все-таки могла зародиться на этой планете? — Мимир был молодой звездой, образовавшей свою планетную систему лишь несколько миллионов лет назад из туманности, обогащенной тяжелыми металлами за счет прежних поколений звезд. Система еще не кончила конденсироваться, о чем свидетельствовало облако вокруг солнца и следы ударов огромных метеоритов на поверхности планеты. Слишком мало прошло времени для того, чтобы жизнь здесь началась.
Эти мысли быстро пронеслись в сознании Флэндри. Он очнулся, когда опасные жуки завились прямо над ним. Двое уже находились на его шлеме. Флэндри услышал щелчки, почувствовал странный удар. Осмотревшись, он заметил других: сидевших у него на талии, вцепившихся в ноги, облепивших бутсы. Клыки грызли, когти царапали. Они нашли подходящие места в его амуниции и принялись за работу. Ни одно живое существо, меньше Линатаврианского слонового волка, не в состоянии было хоть что-то сделать с металлическими сплавами и пластиками, из которых состоял костюм Флэндри. Он увидел, как отскакивают стружки, словно огненные искры. Он заметил белую струйку водяного пара, возникшую от первой пробоины рядом со своей левой лодыжкой. Создание, сделавшее это, продолжало усердно грызть.
Флэндри непристойно выругался. Он стряхнул одного подонка и ухитрился дать ему пинка. Боль от удара в большом пальце ошеломила его. Жук отлетел недалеко, совершенно невредимый. Он снова вспрыгнул на прежнее место. Флэндри пытался сбросить другую тварь, которая слишком сильно присосалась к нему.
Наконец он вытащил бластер. Настроил его на игольчатый луч и низкую интенсивность, направил дуло на панцирь жука и спустил курок.
Создание не задымилось и не взорвалось, с ним не произошло ничего, что обычно бывает в таких случаях с обычными животными. Но через две или три секунды жук упал на землю и замер.
Остальные продолжали свою дикую атаку. Флэндри сбросил их с себя и с помощью энергетических стрел заставил удирать тех, кто собирался напасть. Ни один организм такого размера, такой силы, с такой защитной оболочкой не мог бы выдержать его резкие, короткие выстрелы.
Последние два жука находились сзади, и он не мог их рассмотреть. Он расширил дуло бластера и пальнул за спину. Жуки упали. Тепло резко подняло температуру его одежды и заставило газ быстрее выходить через несколько пробитых отверстий. Барабанные перепонки Флэндри с болью выгнулись. Голова гудела и кружилась.
Но сказалась тренированность. Едва соображая, он закрыл отверстия специальными заплатами и включил резервный баллон для освежения атмосферы. Только после этого Флэндри сел. Он задыхался и судорожно дрожал. Но, наконец, удалось освежить пересохший рот струйкой воды из трубки.
Переведя дух, он приобрел способность изучать дохлых жуков. Бросив пару экземпляров в рюкзак, Флэндри продолжил путь. С вершины кольцевой горы он разглядел подбитый штурмовик и добрался до него через наледи. Штурмовик разлетелся на мелкие фрагменты. Флэндри собрал некоторые обломки и вернулся к «Джейку».
Путешествие проходило в угрюмом молчании, лишь изредка Флэндри прерывал его. Одиночество и незнание обстановки совершенно выбили Диану из колеи. Она встрепенулась, увидев Флэндри. Он рассеянно поцеловал Диану, попросил что-нибудь поесть и большую чашку кофе. Завершив трапезу, Флэндри, не обращая внимания на спутницу, пошел по своим делам.
VII
Им предстояло пройти около 200 километров. Это расстояние Флэндри получил на основе карт, которые сделал еще на орбите: от места стоянки ракеты до очень высокой горы.
— Мы не будем подходить ближе разумного расстояния, — объявил он. — Нам потребуется надежное укрытие, чтобы прятаться: вдруг окажется, что тут орудуют создания, которые питаются людьми.
Диана поперхнулась.
— Куда же мы можем убежать?
— Это хороший вопрос. Но вообще-то я не собираюсь лежать в грациозной позе и помирать. Я слишком труслив для этого.
Диана не ответила на его улыбку. Флэндри надеялся, что она не воспримет его слова буквально, хотя в них содержалась большая доля правды.
Путь можно было сократить, пересекая две связанные между собой лощины. Флэндри отказался от этого.
— Я предпочитаю прятаться, — сказал он, прокладывая извилистую дорогу по подножиям холмов и гор, которые изобиловали местами для укрытия. Флэндри понимал и учитывал все: и то, что путь был далеко не легким, и что Диана не имела никакого опыта в подобных делах, и что им придется тащить на себе тяжелый груз — оборудование Аммона и околопланетный датчик, и все-таки он надеялся, что они смогут проходить от тридцати до сорока километров в сутки. К сожалению, почти все тут работало против них, разве что слабая гравитация, отсутствие рек, которые пришлось бы переплывать, и еще, пожалуй, стабильная, ровная погода. Вэйленд всегда повернут к Риджину одной и той же стороной, поэтому на протяжении всего пути их ждал непрерывный день, исключая, правда, полуденное солнцестояние, когда планета перекрывает солнце. Кроме того, нельзя забывать и о комплекте стимуляторов. «Это, — подумал Флэндри, — поможет скоротать путь».
Он решил, что перед дорогой стоит как следует поесть, послушать музыку, позаниматься любовью и хорошенько поспать, пока ракетные датчики следят за обстановкой.
Вечеринка получилась довольно бесцветной, так как Диана слишком боялась, что все это может быть в последний раз. И Флэндри не упрекал ее за это.
Они взяли груз и пошли. Они карабкались по стене кратера, по гряде острых холмов и по скользким, отполированным ветрами ледникам. Флэндри разрешал отдыхать лишь десять минут в час. В эти короткие перерывы он еще и еще раз изучал карты, проверял гирокомпас и секстант, чтобы убедиться в правильности своего маршрута.
Когда Диана объявила, что больше не может, Флэндри ответил:
— Да, я понимаю, тебе больше не нужно то, что у тебя за спиной.
Обидевшись, она тут же вскочила на ноги.
«Я не должен доводить ее до изнеможения, — размышлял Флэндри. — Постепенное увеличение темпов доставит нас по нужному адресу гораздо быстрее. А вот без этого она, возможно, не дойдет вовсе. Имеет ли это значение? Да, имеет, я не могу покинуть ее. Почему нет? Потому что она поступит точно так же со мной. Гм-м-м… Я точно не знаю… скажем так: несмотря ни на что, она женщина. Хочешь не хочешь — это так».
Когда Диана стала спотыкаться, он согласился разбить лагерь и всю необходимую работу по хозяйству сделал сам. Первым делом он выбрал место — под нависающей скалой.
— Тут-то уж, думаю, наши крылатые приятели не смогут нас рассмотреть, — пояснил он шутливо, — или сбросить на нас эквивалент того, что обычно сбрасывают настоящие пернатые. Кроме того, заметь, довольно легкий подъем доставит нас на вершину скалы, если к нам пожалуют сухопутные гости. Отсюда мы можем стрелять, бросать камни, или любым другим способом показать им, что их не очень-то хотели видеть.