- А я в Сирии служил, - неожиданно для себя сказал я. - Переводчиком при разведке, сечёшь?
- Допросы третьей степени, или как у вас там говорят?
- Сечёшь, - я спрыгнул со сцены и знаком пригласил Чумаря прогуляться. - А как вернулся - после ранения - на всю голову ушибленный сделался. Везде террористы мерещились. Год по вокзалам, с полным рюкзаком оружия мотался... Так бы и сдох в канаве, если бы не Алекс. Он меня с того света за мизинец вытащил.
- И теперь ты ему ручной пёс.
- Друг. Это немножко разные вещи.
- Всё равно он меня теперь кончит. Или Совету сдаст.
- Не кончит. И не сдаст. Вот увидишь.
Мелькнула предательская мысль: если этот талантливый гопник что-то сделал с Антигоной, я сам его кончу...
Чумаря, как просил Алекс, я оставил в баньке. Принёс ему туда матрас, одеяло с подушкой, половинку жареной курицы и жбан с квасом.
Но это было несколько позже...
Войдя в терем с чёрного крыльца, без всякой задней мысли думая, что шеф с майором уже гоняют чаи, я никого не застал. Горели свечи - генератор здесь заводили только по великим праздникам. Тлели угольки в печи, исходил паром пузатый самовар на столе, накрытом к чаю: баранки, варенье в вазочках, медовые соты в глиняной плошке, два вида сдобных пирогов, с ягодой и черносливом, конфеты шоколадные, явно из городских запасов...
Все эти подробности я ухватил, даже не глядя на стол, только поведя носом. Первым порывом было плюнуть на всё, набулькать себе полную кружку смородинового чаю и нажраться до зелёных слоников конфет и выпечки. Планам моим помешал невнятный шорох с верхнего этажа.
Вспомнив, что не видел Антигону на народном гулянии, я начал было подниматься в её комнату. Но не успел.
Скрипнула дверка, и девчонка показалась на лестнице сама.
Я икнул.
Покрепче ухватился за перила и сжал зубы.
На ней было что-то воздушное, отливающее глубокой чернотой безлунной ночи. И прозрачное. Белое тело светилось сквозь муар кружев таинственно и загадочно.
Оказывается, у нашей девочки охренительная фигура, - гормоны прочно захватили управление разумом, и только намертво впившиеся в дерево пальцы мешали набросится на неё с рычанием и хрипом.
Антигона глядела на меня сверху вниз жгучими глазами, огненные волосы рассыпаны по плечам, голая рука скользит по перилам, босые ноги ступают неслышно, а пухлые губы шепчут что-то призывное, ласковое... Вот она уже совсем рядом, одна рука обвивает мою шею, а нога захлестнула поясницу.
Её сексуальность била наотмашь, как бейсбольная бита, вышибая вместе с разумом и остатки совести.
Глаза приблизились к моим, зрачки в них были огромными, и в их глубине что-то вспыхивало, вертелось и плясало...
Дурея от её запаха, от близости горячего тела, я зажмурился и изо всех сил прикусил нижнюю губу. Почувствовал, как на подбородок потекла кровь, как тяжелые капли застучали по рубашке, но зубов всё равно не разжал.
Боль отрезвила, придала сил. Кое-как я выпутал руку Антигоны из своих волос, снял её ногу со своего бедра, а потом поднял девчонку на плечо, головой вниз, и потащил наверх. Обратно в спальню.
Пинком распахнул дверь, в два шага дошел до кровати и сбросил на неё Антигону. Она продолжала извиваться, протягивать ко мне голые красивые руки и издавать такие звуки, что и мёртвый бы поднялся. Чего мне стоило сдержаться!
И если бы я не знал, что Антигона - родная дочь Алекса... Господь мне судья. Я бы на неё прыгнул. Любой на моём месте не устоял бы ни за что. Потому что такое бывает раз в жизни. А у некоторых - только после смерти...
Рывком сорвав покрывало, я набросил его на девчонку и начал запелёнывать её, как младенца. Она не сразу поняла, что происходит. А когда поняла...
Царапины от женских ногтей, между прочим, даже у стригоев заживают медленно и мучительно.
Но я её скрутил. Обвязал поверх покрывала поясом от халата, проверил, что она не скатится на пол и не задохнётся, сунул под подушку последний оберег и пошел на негнущихся ногах вниз, в горницу.
Антигоной тоже завладело Лихо, к бабке не ходи. На каждого оно действует по-своему, пробуждая самые низменные мечты, самые сильные страсти. То, что пряталось под спудом сознания всю жизнь...
Как ей помочь ещё - я не знал.
Надо поскорее найти Алекса - пусть он и разбирается. Мелькнула ещё мысль сбегать до ведьмы Настасьи - по женскому делу ей виднее будет... Но во-первых, без клубка я её терем не найду, а во-вторых - страшно подумать что будет, если она тоже не в себе... Так что нетушки. Вот шефа отыскать - пожалуйста. Пусть сам эти конюшни разгребает...
Про Чумаря, запертого в баньке, я временно забыл. Так что курица, матрас и подушка случились с ним несколько позже.
Как ужаленный, скакал я по веранде, в тысячный раз проклиная нежелание Алекса пользоваться телефоном. Как было бы просто! Позвонил - и всё!..
Сообразил, что у Котова-то телефон есть. И бросился назад в горницу, искать свою трубу. А потом вспомнил, что с тех пор, как отдал её Алексу, ещё перед походом в лес, так больше и не видел.
Ну что ты будешь делать! Куда не кинь - всюду клин...
На веранде раздались шаги и в горницу ввалились Алекс, майор Котов и отец Онуфрий.
- Собирайся, - скомандовал шеф. - Трусы, майка, фуфайка - и на выход!
- Да что случилось-то?..
С сельчанами вроде разобрались, убийство в скиту Котов обещал расследовать конфиденциально...
- Детишек на пляже помнишь? - вместо шефа ответил батюшка. Я кивнул. - Из лагеря они. Недалече тут, на финской стороне. Я их как в чувство привёл, так сразу директору позвонил - волнуется небось, дюжина человек пропала... А там никто не отвечает.
- Может, связь плохая? - робко предположил я. - Тут сотовые через раз ловят.
- Чую: Лихо у них, - батюшка, громко топая сапожищами, прошелся по горнице. Увидел на столе штоф с самогоном, плеснул себе в чайную чашку, выпил залпом и вернулся к нам.
- Ехать надо, - подтвердил Алекс. - Проверим: если всё хорошо, батюшка ребят с острова отправит.
- А если нет?
- Вот на месте и разберёмся, - отрезал отец Онуфрий и устремился на выход.
- Стойте! - хорошо, что я вспомнил... - Там Антигона. Её тоже Лихо одолело.
- Я поднимусь, - на ходу доставая армейскую флягу - подозреваю, что со святой водой, - ответил батюшка.
Я хотел пойти с ним, но тут с улицы послышалось громкое тарахтенье двигателя, и нас с Алексом вынесло на крыльцо.
Рядом с верандой тормозила знакомая "Чайка" пронзительного небесно-голубого цвета. Как только она остановилась, с водительского места воздвиглась могучая фигура в кепке и с молотом наперевес.
- Не ждали? - спросил Владимир, и улыбнулся.
Глава 12
Я был рад его видеть. Нет, честно. Рядом с Владимиром я испытывал особое, ни с чем не сравнимое чувство. Уверенность в том, что мир не рухнет в тартарары.
С Алексом не так: когда шеф заводился, казалось, что вся планета сошла с ума и пустилась в пляс, а ты стоишь на канате толщиной с волос, жонглируешь гранатами и молишься, чтобы не свалиться в пропасть...
Я это чувство обожаю. Не мыслю своей жизни без него. Но иногда - вот как сейчас, например, хочется, чтобы рядом был кто-то, про кого можно с одного взгляда понять: этот человек никуда не рухнет. Даже сама мысль о каком-то там хаосе рядом с ним кажется чуждой и совершенно неуместной.
Впрочем я отвлёкся.
- Какими судьбами? - Алекс тоже обрадовался, это было видно. Он спрыгнул с крыльца, полез обниматься... На фоне фундаментального московского дознавателя шеф смотрелся подростком.
- Да так. Слыхал я, животинка моя к вам приблудилась. Хочу забрать, - Алекс бросил быстрый взгляд на меня, я кивнул: обсудить судьбу Чумаря пока что времени не нашлось. - Но чую: я здесь вовремя появился, - продолжил Владимир, небрежно помахивая молотом. - Витают в воздухе какие-то предвестья.
- Витают, - не стал увиливать шеф. - Признаться, помощь твоя может оказаться совсем не лишней Только вот, как с подопечным твоим быть?
- Я его в бане запер, - я тоже поздоровался с Владимиром. Рукопожатие его, тёплое и дружелюбное, заставило пальцы слипнуться в крабью клешню.
- Баня? - Владимир насмешливо задрал брови. - Одобряю. Баня - место сакральное. Там грехи сами собой сходят.
На крыльцо вышли майор Котов и батюшка. Вели себя они, как старые приятели. На Владимира посмотрели с интересом, без предубеждения. Алекс принялся всех знакомить.
Я незаметно отступил в терем. Прикрыл за собой дверь и дунул наверх: прежде чем куда-то ехать, я был обязан убедиться, что с Антигоной всё в порядке.
Слава Богу. Девчонка мирно спала, до подбородка закутанная в тёплое пуховое одеяло. Уж не знаю, какую молитву сотворил батюшка-сержант, но её отпустило.
Достав мешочек-оберег из-под подушки, я пристроил его Антигоне в ладошку: когда проснётся, поймёт всё правильно, в этом я не сомневаюсь.
Остаются ещё Котов и Владимир, но может быть, пока рядом отец Онуфрий, им ничего не грозит?..
Когда я вышел на улицу, перед крыльцом уже тарахтел Хам - ехать ночью, по узким грунтовкам, на "Чайке" было рискованно.
- Ну где тебя носит? - несмотря на внешнюю сердитость, взгляд Алекса выражал одобрение: он прекрасно знал, где я был и что делал. - Садись за руль, батюшка покажет дорогу.
- Ехать далече, - батюшка-сержант устроился на пассажирском сиденье, подоткнув рясу. - Дороги вдоль озера, как таковой, нету. Но я знаю несколько троп...
Мне не хотелось оставлять Антигону одну. И когда через пустырь метнулась неслышная серая тень, в которой я узнал кудлатого пса Гришку, от сердца отлегло. Внутрь он не пойдёт. Но и на порог никого чужого не пустит.