- Есть пара идей.
И шеф умчался в дом. Видимо, заказывать билеты и выбирать туры. А я остался на крылечке. Смотрел в хмурое питерское небушко и гадал: где бы раздобыть плавки...
Глава 2
...Ладога? - спрашивал я на следующий день, стоя возле гаража. Чувствовал я себя дурак-дураком.
Вчерашний день был потрачен, как мне казалось, с толком: купил через интернет маску с трубкой, хорошие ласты, несколько пар плавок, купальное полотенце, солнечные очки...
А нужно было: спрей от комаров, удочки, брезентовую ветровку и резиновые сапоги. Кстати, хороший вопрос: а что будет, если меня покусают комары?.. Они тоже станут стригоями? Или просто передохнут...
Я только сейчас заметил, что Алекс с Антигоной выглядят как-то не так. Алекс щеголял камуфляжной курткой и охотничьей кепкой, Антигона - громадным, не по росту, рюкзаком на карбоновой раме... На их фоне моя гавайка в яркие маки и шорты смотрелись дико, и я бы даже сказал, неэтично.
- Не ссы, я тебе тоже всё купила, - упихивая в багажник Хама объёмистый рюкзак, утешила Антигона. - Шеф так и сказал, что ты не врубишься.
- Ну прямо родная мамочка, - буркнул я.
- А кому щас легко? - философски вздохнула девчонка и пошла к водительскому месту.
Была она маленькая, мне по грудь, тощая, что твоя жердь, с веснушками, покрывающими всю площадь детского, почти не сформировавшегося тела.
Нет, целиком я его не видел. В смысле - Антигонино тело... Просто все, доступные для обозрения места, были у неё конопатыми.
Её конопушки не были похожи на благородную золотую россыпь, покрывающую молочную кожу Мириам. Антигона была словно обрызгана из краскопульта, щедро, с размахом. Мне очень нравилось.
Алекс устроился сзади, на широком, как диван, сиденье. Подложив под голову свёрнутую ветровку, он прикрыл глаза, и пробормотав: - Разбудите, когда будем на месте... - захрапел.
- Куда едем-то? - спросил я, устраиваясь рядом.
В багажнике Хама я заметил несколько футляров из жесткой кордуры, и теперь гадал, что там: удочки, или ружья.
- На дальний край Ладожского озера, - охотно пояснила Антигона. За рулём Хама она смотрелась почти комично: мелкая козявка на широком сиденье, и чтобы смотреть на дорогу, ей приходилось вытягивать шею. - Там у нас дачка.
- Дачка?
- Имение покойного батюшки Александра Сергеевича. Деревня в полтораста душ и господский терем.
- Так господин Голем ещё и рабовладелец?
- Но-но, - Антигона ловко закурила одной рукой и выпустила дым в окошко. - Крепостное право у нас давно отменили. А люди там живут особенные - те, кому в городах и современных коттеджных посёлках не нравится. Впрочем, сам увидишь.
Вопреки давней моей нелюбви спать в автомобилях, я уснул. Причём так крепко, как давно уже не спал.
Наверное, сказывалось само ощущение дороги, перемены места - в городе я привык, что нападения можно ожидать в любой миг, хоть бы и в собственной постели. Почему-то казалось, что сейчас, в данный момент, никто не знает, где мы.
Чувство было приятным. Почти как в детстве, когда я, играя в "крепость", прятался под столом в гостиной, скрывшись ото всех за широкой бахромой бархатной скатерти...
Проснувшись увидел, что дорога стала совсем узкой, а по краям её, как безмолвные часовые, выстроились синие ели. Свет заходящего солнца мелькал сквозь ветки, расчерчивая серый от старости асфальт на белые и чёрные полосы.
- Не устала? - спросил я Антигону. По пустой дороге девчонка гнала под сто двадцать, на пределе Хамовых мощностей.
- Почти добрались, - откликнулась она. - Не парься, всё путём. Я привыкла.
Опустив стекло, я вдохнул холодного воздуху. В хвойных лесах совершенно особенный воздух. Пахнет он сыростью, но не гнилой, болотной, а свежей, родниковой. Хвоей пахнет, поздней земляникой, коричневыми шляпками боровиков и смородиновым листом.
А ещё волчьей шерстью и мускусом.
Волосы на загривке поднялись дыбом. Слишком хорошо я помнил этот запах, терпкий, агрессивный, по-своему, притягательный.
Мнились в нём быстрые тени с острыми зубами, безумный, до полного изнеможения, бег, и конечно же, кровь - куда ж без неё?
Прикрыв глаза, я представил, как зубы входят в мягкую плоть, как на язык попадают первые тёплые капли...
- Шурка, очнись, Шурка! - я почувствовал, как меня бьют по щеке.
- Ты чего дерёшься?
Антигона сидела вцепившись в рулевое колесо, бледная, даже веснушки пропали. На меня она не смотрела.
- А ты зубом не цыкай, так я и драться не буду, - рявкнула она и крутанула руль, чтобы объехать выбоину.
- Зубом?
Она молча повернула ко мне зеркало заднего вида, и я отшатнулся.
В зеркале был не я. Во всяком случае, существо, которое в нём отражалось, со мной имело сходство лишь отдалённое.
Белые волосы, давно не стриженные, разметались по плечам, обрамляя белый же, туго обтянутый кожей лик. Глаза запали, став двумя тёмными, с рваными краями дырами, губы слились с бледной кожей... Неприятней всего были синие, выступившие по всему лицу, вены. Словно наведённая синей тушью карта рек.
Махнув рукой, я отвернул зеркало от себя и насупился. За окном мелькали всё те же ели.
- О чём ты думал?.. - спросила Антигона.
- О волках, - простодушно ответил я.
- Кровь, дурак! Ты должен был выпить крови перед тем, как ехать!
- Извини, я забыл, - сказал я после паузы.
Я и вправду забыл. Мысль об отпуске, сборы, чемоданное настроение, так меня увлекли, что я и думать забыл об обязательной утренней дозе.
- Жопу свою лучше бы забыл, - буркнула Антигона. Неудобно скорчившись, одной рукой она вела Хам, а другой шарила за своим сиденьем. - На! - наконец выпростав руку, она бросила мне на колени стальной термос.
Накатила волна благодарности. Сам я даже не подумал, что мне придётся чем-то питаться в дороге, да и на месте тоже...
Дома кровь мне поставляли из нескольких фермерских хозяйств - свиную, свежую. Хрюшки не очень переживали, когда у них забирали литр-другой в неделю. К тому же, свиная кровь по составу наиболее близка к человеческой...
Редкая болезнь, - наврал фермерам Алекс. - Гемоглобиновое голодание. Недостаток собственных кровяных телец.
Те вошли в положение - за немаленькую мзду.
- Мне остановиться? - спросила Антигона, когда я принялся отвинчивать крышку термоса.
- Не надо. Я справлюсь.
Марать пластиковую чашку из походного набора я не стал, отхлебнул прямо из горлышка. В нос ударил кислый запах меди, на языке образовалась сладкая горечь.
Чувствуя, как отпускает, я завинтил термос и не глядя сунул его в сетку за спинкой своего кресла.
- Спасибо.
- Думай в следующий раз, - Антигона всё ещё была сердита. - А если на тебя жор нападёт?
- Я никогда не причиню тебе вреда, - тихо сказал я. - Слышишь? Я скорее умру.
- Зарекалась свинья в грязь не лезть.
Она права, - думал я. - Надо уже как-то самому привыкать заботиться.
Разумеется, о человеческой крови не могло быть и речи. По совету Алекса я научился питаться эфирными телами, но ведь рядом со мной постоянно - только близкие люди, а быть паразитом я не желал.
Совет был прав в одном: мы, стригои, причиняем вред одним своим существованием.
Питиё свиной крови я выбрал, как меньшее из зол.
Алекс назвал это вынужденным мазохизмом, и в чём-то он был прав: каждый раз, когда я делал глоток, что-то внутри восставало против. Сознание кричало, что пить кровь животных - мерзко, а главное - унизительно.
Ты - вершина пищевой цепочки - уверяло гнусное подсознание. - Ты - царь среди людей, Владыка. Так почему ты довольствуешься малым?
Видимо, ещё и поэтому я каждый раз оттягивал неприятный момент насыщения как можно дольше.
Но Антигона права. С этим надо кончать. В конце концов, принимать опеку девчонки почти на десять лет моложе себя - тоже унизительно.
Хам свернул с дороги на совершенно неприметный просёлок. Если б я ехал один - ни за что бы не догадался, что за разросшимися кустами шиповника скрывается вполне современный тракт с электрическим освещением и бетонкой.
- Деревня зовётся Ненарадовкой, - Антигона оттаяла и принялась меня просвещать. - Она чуть в стороне от озера, почитай, среди леса. А господский терем - на самом берегу. Шесть спален, гостиная, столовая и кабинет. Я в прошлый приезд просила кухню перестроить - провести электричество, поставить современное оборудование... Но не знаю. По-моему, шефу моя идея не понравилась.
- Почему?
- Он считает, что иногда полезно отвратиться от благ цивилизации, дабы вкусить незамутнённой пасторальной жизни. То есть, обходиться без света, горячей воды и пользоваться нужником во дворе. Так что везу с собой походный кофейный набор, а пропитаться придётся за счёт селян.
- В смысле? - вкус крови на языке вызвал у меня нездоровые ассоциации.
- Кушать, что Бог послал, с деревенскими передал. Шаньги с грибами, сметана с мёдом, копчёный омуль, белужья икра...
- Ну, меня - то ваши мирские дела не касаются, - как мне казалось, незаметно вздохнул я. - Мне бы хлев поближе и свинку почище.
Перед мысленным взором встала, как живая, вислоухая хавронья. Масляный пятачок, крохотные добрые глазки и жесткая щетина на розоватом боку... Замутило.
- Скотоложцем обругают, - пригрозила Антигона.
- Ну, тогда в лес буду ходить, - мне показалось, я это очень хорошо придумал. - Наверняка тут водятся лоси...
- Лесной дяденька скотинку обижать не позволит, - отбрила Антигона. - В болото заведёт, в трясине утопит. И будешь ты утоплик: зелёный, поросший мхом и с перепонками между пальцев.
- Добрая ты.