- Быть по сему, - решил верховный маг. - Только знай: это МЫ хотели сделать тебе одолжение, принять в наши ряды.
- Обойдусь.
- Тогда убить придётся всех, - словно ему было кого-то жаль! - Если бы ты согласился, добровольно поделился бы силой с нашим Владыкой, некоторые могли бы и уцелеть. А так... Прощайте, - он надел голову оленя себе на плечи, развернулся и пошел к костру.
Антигона, как привязанная, шла за ним.
- А меня даже не спросили, - обиженно прогудел вслед ведьмам Владимир.
- А ты бы согласился? - полюбопытствовал Алекс.
- Нет, но хотя бы из вежливости...
- Не нужен нам берег турецкий, - махнул рукой Чумарь. - Своими силами обойдёмся.
- Нет у нас больше сил, - сказал Алекс. - Вы разве не чувствуете?
- И то правда, - Владимир помахал руками в воздухе. - Я снова - обычный человек. Смертный.
- Эх, и выпотрошат нас, как варёное порося... - вздохнул Чумарь. - А девчонку жалко. И пса-перевёртыша. Они здесь вообще не при делах.
- Ты тоже ни при чём, - возразил я. - Однако вписался.
- Да я за дядю Вову кому хошь глаз на пятку натяну, - похвастался рэпер.
Татухи его потускнели, съёжились, и более всего напоминали теперь сделанные цыганской иглой и чернилами зоновские партачки.
Я вдруг ощутил зверский, всепоглощающий голод. Почувствовал, как кожа на черепе истончается, натягивается, как волосы становятся ватными и ломкими... Глянул на свои руки и отвёл взгляд. Чёрные когти добавить - и буду вылитый гоголевский упырь.
Алекс на глазах седел. Его роскошная шевелюра будто подёрнулась белым пеплом, засеребрилась, граница волос со лба отодвинулась к макушке, а на лысине обозначились коричневые старческие пятна.
Широкие плечи Владимира поникли. Голова усохла, затряслась на тонкой шее, а широкие штаны ему пришлось поддерживать рукой, чтобы не свалились.
Тем временем у костра что-то происходило. Ведьмы двигались, как сомнамбулы, уперев взгляды в пустоту перед собой, движения их были слаженными, красивыми. Окружив костровище, они клонились в танце, махали руками с зажатыми в них еловыми ветками, и что-то негромко напевали. Я старался расслышать, что они поют, сквозь шум крови в ушах, но никак не мог.
- Что они делают? - я поразился, каким хриплым и безжизненным стал голос.
- Давайте подойдём поближе, - предложил Алекс. - Терять-то вроде уже нечего.
И мы пошли.
Трава больно колола ноги, и посмотрев вниз, я понял, что никакая это не трава, а стальные острые шипы. Они впивались в подошвы кроссовок и не пускали.
Алекс шел ровно, гордо подняв голову - уж не знаю, каких это требовало от него сил. А вот Владимир прихрамывал, тяжело опираясь на плечо Чумаря.
Перед костровищем откуда-то взялся каменный высокий алтарь, и Гришка был извлечён из клетки и распят на нём, пушистым брюхом вверх.
Голову его захлестнули петлёй, как и все четыре лапы, притянув к земле. Хвост бессильно свешивался. Пасть пса была распахнута, глаза выкачены от страха. Но из горла рвался не бессильный скулёж, а яростный рык.
Перед алтарём стояла Антигона. Вуаль с неё сняли, лицо девчонки белело без единой кровинки, даже веснушки пропали. В руке она сжимала серп.
Рядом с ней стоял маг с головой оленя. Он тоже что-то пел, голос из-под маски звучал глухо и неразборчиво. Он взмахами рук направлял движения Антигоны.
Вот она занесла серп над впалым Гришкиным брюхом... Было видно, что девчонка сопротивляется. Она пыталась бороться, лицо её кривилось судорогой, но руки двигались неумолимо, опускаясь к незащищенному горлу оборотня.
- Освободи меня! - пел ведьмак-олень. Наконец-то мы подошли настолько близко, что стали различать слова.
- Освободи его, - вторили ведьмы хором.
Они покачивались из стороны в сторону, прикрыв глаза. На лицах женщин был экстаз.
- Освободи меня и служи мне! - кричал рогатый ведьмак.
- Освободи его и мы будем служить ему, - повторили ведьмы.
- Освобождённому покорится весь мир, - пел ведьмак.
- Освобождённому покоряемся мы, - вторили ведьмы.
- Отвори кровь во славу его! - взревел маг, взмахивая руками над головой Антигоны.
Лицо её исказила судорога, но серп неумолимо шел к Гришкиному горлу.
И тут Алекс оглушительно чихнул.
Звук серебряным колесом прокатился над головами ведьм, отразился от стоящего плотной стеной леса и вернулся.
Все замерли.
Глава 21
- И что? - достав белоснежный платок, Алекс приложил его к морщинистому лицу. - Даже "будь здоров" никто не скажет? - Набрав полную грудь воздуха, он чихнул ещё раз.
Да так, что у меня самого засвербело в носу...
Я не стал сопротивляться. Вдохнул, сколько было сил, и чихнул так, что мозги брызнули из глаз... Образно говоря.
За спиной словно бы рявкнула царь-пушка. Это чихнул Владимир.
- И я! И я горазд, - обрадовался Чумарь и чихнул так звонко, что у меня заложило уши.
Не зря говорят: чих - это маленькая смерть. И если кто чихать надумает, остальные непременно втянутся. Так и полягут вповалку...
После чиха в голове прояснилось. Ушел серый муторный туман, спала пелена с глаз. Я почувствовал могучий толчок в груди, и даже испугался... А потом понял, что это пробудилось сердце. Стукануло раз, другой, сбилось... И застучало в ровном ритме, разгоняя кровь по венам и заставляя чувствовать себя живым.
Алекс продолжал чихать, как из пулемёта. Владимир вторил ему ближней пушечной канонадой, Чумарь поддерживал артиллерийским огнём.
А я вдруг ощутил жжение в руках. Оно началось от самых плеч, спустилось к запястьям, подожгло ладони, запузырилось в пальцах. Я понял, что если вот сейчас, сию секунду, не выпущу его на волю, то вспыхну, как факел.
Краем глаза я заметил пылающие глаза инока-Рогача, его посох, направленный прямо мне в голову, и сложив пальцы перед грудью, с долгим выдохом отправил весь накопленный жар... В череп на навершье креста.
Из пустых глазниц вырвалось пламя, от них занялся и сам крест. Листья плюща начали жухнуть и сворачиваться от жара.
Огонь охватил череп целиком, и тот покрылся копотью, почернел и лопнул с громким костяным треском.
Вся накопленная энергия высвободилась в единый миг, и разошлась огненным кругом.
Меня словно толкнуло в грудь большой горячей ладонью. От неожиданности я сел на пятую точку, больно стукнувшись копчиком. Чумарь повалился рядом.
А вот дознаватели устояли. Раскинув руки, они стояли рядом в огненном вихре, их тела казались чёрными, а вокруг сияла корона пламени...
Ведьмы полегли. В своих тонких ночнушках, простоволосые, они напоминали выброшенных на берег русалок.
Но глянув на Рогача, я перестал дышать. Сердце ухнуло в район мочевого пузыря и сплясало на нём джигу. Не стану говорить, каких усилий мне стоило не осрамиться...
Софроний тоже устоял под напором силы. Более того, он как будто стал выше, раздался в плечах, ноги его обулись в чёрные дымящиеся копыта. Рогатая маска вросла в плечи, ожила. Чёрный влажный олений нос вздрогнул, ноздри его затрепетали. Оранжевые с вертикальными зрачками глаза шевельнулись, веки моргнули, пасть растянулась в безобразном зверином оскале.
Он повернулся к нам и хлестнул по воздуху гибким хвостом.
- Как долго я этого ждал! - голос был гулкий, словно звучал из колодца. - Как долго я томился в темнице, не видя солнца красного, не чувствуя землицы сырой и ветра летучего! Наконец-то свершилось. Я свободен!
Рогач не слишком ловко переступил копытами, запрокинул тяжелую рогатую голову, и раскинув мускулистые руки, трубно воззвал:
- Служите мне! Ибо я пришел!..
- Мы служим тебе, ибо ты пришел, - откликнулись ведьмы. Одна за другой они поднимались на ноги, но затем вновь падали на колени перед рогатым повелителем.
Я ничего не понимал. Череп ведь лопнул, как перезрелая тыква! Всё должно кончится...
Алекс с Владимиром обрели былую мощь - даже со спины видно, что плечи Владимира вновь налились силой, а шевелюра шефа кудрявится чёрным.
Мы же разорвали ведьмин круг!
И тут я почувствовал, что внимание Рогатого сосредоточилось на мне...
- Ты освободил меня, стригой, - сказал он. Артикуляция была чуть смазана - всё-таки звериное горло не подходит для людской речи. Но в целом всё было понятно. - Теперь тебе осталось сослужить последнюю службу.
Не глядя, одним махом он сорвал путы с привязанного к алтарю оборотня и смахнул его под ноги. Гришка свалился с камня, как куль с мукой и замер в изломанной позе. Откуда-то из-за спины послышался отчаянный вопль, и я узнал голос старосты...
- Подойди ко мне, стригой, - приказал Рогатый.
Я не смог не подчиниться. Неведомая сила поволокла меня по пыльной вытоптанной траве, приподняла в воздух и бросила спиной на алтарь. Голова бессильно свесилась с одного края, ноги - с другого. Грудная клетка выпятилась, живот натянулся так, что в пупке забилась жилка.
- Ты освободил меня, - повторил Рогатый. - Но это ещё не всё. Я должен забрать твоё сердце, и тогда я буду жить вечно. Никто не сможет меня победить!
Растопырив пятерню, он вонзил мне в грудь длинные острые когти. Я закричал.
Боль была такая, что потемнело в глазах. Я чувствовал, как когти раздвигают рёбра, как они приближаются к сердцу - с тем, чтобы вырвать его из моей груди.
Крик высох в моём горле и стих. Сопротивляться, шевельнуть рукой или ногой, даже моргнуть - ничего не мог. Как муха, застывшая в капле янтаря.
Двигались лишь глаза.
Зато я видел, как вздрогнула Антигона.
Дёрнулась, рывками, как сломанная кукла, подняла серп и бросилась на Рогача.
Лицо её было таким сосредоточенным, что казалось мёртвым.