— Отверстие в улье для входа и выхода пчёл как называется? Пять букв, вторая «е».
— Леток, — подсказал Серёга.
Парень заглянул в кроссворд и хлопнул себя по колену:
— Верно! Ну ты даёшь...
— Знакомься, Серёжа, — сказал Званцев. — Это Володя Смородич, наш механик из авторемонтных.
Смородич вышел из-за стола, и тут Серёга увидел, что у парня нет левой руки до самого плеча. Серёга отвёл глаза.
«Надо же, — подумал он с горечью,— такой молодой...»
— Просьба у меня к тебе,— продолжал Званцев, обращаясь к Смородичу. — Возьми вот этого мужичка-сибирячка на выучку. На экскаватор ему пока рановато, а ты уж как-нибудь начальство уговоришь. У парня дома беда, выручи, будь другом.
— Сколько классов за плечами? — спросил Смородич Серёгу.
— В восьмом учился. — Серёга покраснел и подумал: «Как пить дать, не возьмёт».
Но Смородич сказал:
— Лады. Только если ты будешь бить баклуши, вытурю.
На этом разговор закончился. Потом Званцев принёс откуда-то раскладушку:
— Пока поживёшь с нами. А потом устроим тебя в молодёжное общежитие. Там ребята почти твои ровесники...
Ночью Серёга долго не мог заснуть: наверное, днём выспался. По улице всё время проходили тяжёлые машины, и свет их фар блуждал по комнате, высвечивая на стенах косые оконные переплёты...
Наутро Званцев разбудил Серёгу ни свет ни заря, они позавтракали, а потом на автобусе поехали к Карлову створу, где возводилась плотина.
Карлов створ оказался узкой расселиной между высоченными береговыми скалами. Енисей был здесь совсем не широк. А может, это только так представлялось. Званцев объяснил Серёге, что русло реки лежит глубоко внизу — метров на сто ниже дороги. Вот в эти береговые утёсы и будет врезана будущая километровая арка плотины. А пока ведутся работы по подготовке правобережного котлована.
Дорога шла через мосты по террасе, которую строители отвоевали взрывами у мраморных и гранитных скал. На востоке вставало румяное от мороза солнце, и скалы вспыхивали разноцветными огнями, как исполинские призмы.
Котлован был огромный. Он весь кишел техникой — самосвалами, кранами и бульдозерами.
Званцев подвёл Серёгу к какому-то сооружению высотой с двухэтажный дом. Что это экскаватор, Серёга догадался по ковшу. Ковшичек был подходящий: в нём свободно могла бы уместиться легковая машина.
— Это мой Эшка, — сказал Званцев.— Экскаватор шагающий 15-90. Хочешь, слазим наверх, пока нет пересменки?
По металлическим ступенькам они поднялись внутрь машины. Здесь тоже всё было громадное, в рост взрослого человека: моторы, насосы, генераторы... Стальная лестница вела всё выше и выше. И когда Серёга вслед за Званцевым поднялся в стеклянную кабину, у него захватило дух. Отсюда — с высоты птичьего полёта — всё казалось игрушечным: и «БелАЗы», и бульдозеры, и даже поезда на железнодорожных путях.
— Когда-то в Красноярске был землекоп-стахановец Павел Ямкин,— заговорил Званцев. — Так вот он вошёл в историю потому, что вынул за смену пятнадцать кубометров грунта. А знаешь, сколько кубиков выдает Эшка? Пять тысяч!
— Пятнадцать — и пять тысяч!— вслух изумился Серёга. Но он был удивлён ещё больше, услышав, что Эшку заставляют работать полсотни двигателей, а энергии он потребляет столько, сколько хватило бы для нужд целого посёлка.
— Однако нам пора, — сказал Званцев.— Скоро смена придёт.
— А у вас разве сегодня выходной? — спросил Серёга. И только тут до него дошло, что дядя Кеша поднялся спозаранку и приехал сюда единственно ради... — Неужели вы ради меня... — начал было Серёга, но Званцев махнул рукой:
— Да нет, земляк! Просто я хотел взглянуть, не утащил ли кто моего Эшку. Всякое может случиться...
Зелёные глаза дяди Кеши смеялись.
Уже вторую неделю Серёга работал в ремонтных мастерских, где старшим механиком был Смородич. А приставили Серёгу в ученики и помощники к человеку, у которого и усы-то ещё не росли как следует. Косте Князеву недавно исполнилось восемнадцать, и его весной должны были призвать в армию. Костя приехал на стройку из вятской деревни, поэтому его постоянно донимали одной и той же шуточкой:
— Ну что, Котя, мы ведь, вячкие, мужики хвачкие, семеро одного не боимси?
Костя в ответ только ухмылялся, и Серёге нравилось его добродушие. Нравилось и другое: он с самого начала стал относиться к Серёге, как к равному. Особенно после одного случая. Как-то их бригада чинила двигатель бульдозера. Когда мотор запустили для проверки, Серёга вдруг сказал Косте:
— Пальцы.
Костя посмотрел на свои пальцы.
— Пальцы, говорю, стучат.
Проверили. Оказалось, что Серёга прав и надо менять изношенные детали. Костя тогда только головой покрутил:
— Ну и слух у тебя! Ты откуда мотор-то знаешь?
— А у нас в школе тракторный кружок был, — не вдаваясь в подробности, ответил Серёга.
В мастерских приходилось выполнять всякую работу: менять ножи бульдозеров, выправлять погнутые кузова самосвалов, чинить рессоры и тормоза, производить техосмотр. Володя Смородич по этому поводу говорил полушутя-полусерьёзно:
— Вы у меня, братцы, вроде как университет кончаете: от слесаря до кузнеца.
Смородича в мастерских любили за рабочую хватку и весёлый нрав. Он никогда не повышал голоса на своих ребят и, если что-то не ладилось, сам брался за дело.
— Одна рука у человека, да десяти стоит, — сказал однажды Костя. — О голове и говорить нечего.
Серёга уже знал, где Смородич потерял другую руку. Четыре года назад он работал здесь же электромонтёром. И как-то потребовалось перетянуть провода на высоковольтной линии. Под линией высоковольтной — в шесть тысяч вольт — проходила обычная. Володя надел когти, поднялся на столб и стал послаблять нижние провода, чтобы они в ветреную погоду не соприкоснулись с верхними, иначе произойдёт замыкание. Уже отцепив страхующий крюк и готовясь слезать, он решил поправить провод на изоляторе. Что случилось дальше, никто не видел. Смородича нашли на земле без памяти и доставили в больницу. Врачи определили поражение левой руки до плечевого сустава. После ампутации Володя уже не мог работать монтёром. Но, ещё лёжа в больнице, он начал учиться на механика. И стал им...
«А сумел бы я быть таким, как Смородич?» — спросил себя Серёга, услышав эту историю. И не решился ответить на свой вопрос...
В день, когда выдавали аванс, Серёга стоял у кассы вместе со Смородичем и Званцевым. Получив тонкую пачку хрустящих пятёрок и рублей, Серёга не положил её в карман, а зажал в кулаке: ведь это были первые деньги, заработанные им самим, и он страшно боялся их потерять.
— Ну, с первой получкой тебя!— улыбаясь, сказал Смородич. — Какие подарки домой пошлёшь?
— Надо бы в магазин зайти, — смутился Серёга. — А так я не знаю.
— Правильно. На месте виднее. Возьми нас с Захарычем для совета.
По дороге домой они зашли в магазин, и Серёга по собственному почину купил для своих младших конфет, а для матери резиновые голубые боты.
— Скоро весна,— пояснил он. — Вещь нужная.
— Ну, а отцу?— спросил Званцев. — Советую взять апельсинов и сок манго. Он, говорят, полезный. Словом, бери что надо, не стесняйся. Не хватит деньжонок — выручим. Люди свои.
Из магазина вернулись нагруженные покупками. И пока Смородич бегал куда-то доставать ящики для посылок, Серёга писал письмо отцу.
«Папка, — писал он, — я работаю на строительстве Саяно-Шушенской ГЭС, и сегодня у меня первая получка. Места здесь очень красивые, а люди хорошие. Я пока работаю учеником. Скоро пойду в вечернюю школу, уже отнёс свидетельство за седьмой класс. В Абакане, под боком, разные училища. Так что ты за меня не беспокойся, я не пропаду, да и маме стану помогать. Пускай у тебя душа будет на месте, поправляйся скорее и выходи из больницы, а то все без тебя сильно соскучились.
На Енисее у нас пока лежит лёд, но скоро он тронется. Жду от тебя письма и остаюсь твой старший сын.
Малышев Сергей».
Юрий Качаев
Светов А. Для чего нужна зарядка?
Из рассказов о докторе для здоровых
С нашим соседом по квартире, физкультурным доктором дядей Петей, мы каждое утро делаем зарядку.
— Раз, два! Раз, два! — командует дядя Петя. — Выше колени! Гоп, гоп!.. Подскоки. Ноги врозь, ноги вместе!.. А теперь перейдём к ходьбе. Дышать глубже... Глубокий вдох... Продолжительный выдох...
Но вот зарядка окончена.
— А скажите, — спросил я, — без зарядки нам никак не обойтись?
— Нет, — покачал головой дядя Петя. — Зарядка нужна всем. Для чего? А вот послушай. Ты обратил внимание на поезд, отходящий от станции? Сначала он движется медленно, еле-еле, почти незаметно. И только потом, взяв разгон, помчится на полных парах. То же самое происходит с человеком. Когда ты спишь, мышцы твои расслаблены, сердце работает в полсилы, лёгкие дышат спокойно, а мозг как бы совсем выключен. Но вот человек проснулся. Он всё же чувствует себя вялым, будто скованным, движения у него медленные. Так и хочется стряхнуть с себя остатки сна. Вот здесь-то и пригодится зарядка. Несколько гимнастических упражнений, и мышцы твои наполнятся силой, сердце начнёт работать энергичнее, лёгкие дышать глубже — одним словом, твой организм как бы «берёт разгон».
Утренней гимнастике, — продолжал дядя Петя,— большое значение придавал Ленин. Знаешь, что писал Владимир Ильич сестре, когда был в эмиграции? Он убеждал её не забывать ежедневно обязательно делать гимнастику, заставлять себя проделывать по нескольку десятков всяческих движений и подчёркивал, что это очень важно!
И то, что это очень важно, необходимо, понимают все — взрослые и дети. Если бы рано утром все дома вдруг стали прозрачными, ты увидел бы удивительную картину. Каждая квартира выглядела бы как маленькая спортивная площадка. В это время люди разных возрастов и профессий делают гимнастику: и седовласый профессор, и молодой рабочий, и школьник твоих лет, и студент, и домашняя хозяйка. Вся страна в это время напоминает огромный стадион.