Виктор ДашкевичКрупа бывает разная
ПРИКЛЮЧЕНИЯ АФАНАСИЯ, КНЯЖЕСКОГО БАЙСТРЮКА, И ЕГО ЧЕРТА. Глава 1. Начало
— Это называется «похлебкой». Мясо, крупа и овощи. Иногда — живая скотина. Рацион рассчитан на основе инструкции № 568-р для служебных дивов.
— Все время одно и то же?
— Нет, крупа бывает разная.
1741 год. Тайная Канцелярия
— Ну что, чертяка, давно баклушничаешь? — жизнерадостно спросил Афанасий и присел на корточки возле закованного в серебряные колодки пленника.
Черт поднял на него мутные покрасневшие глаза.
— Вижу, что давно. Недели две, не меньше?
Черт издал нечленораздельный звук, то ли что-то сказал, то ли просто застонал.
— И что же, не берет никто? — с показным сочувствием спросил Афанасий и рассмеялся. Чертяка выглядел на редкость жалко.
— Не… больно… и хотелось… — с трудом шевеля иссохшими губами, прошептал див.
— Ой, правда что ли? — Афанасий развеселился еще больше. — Так и думаешь подохнуть тут, запертый в колодки, на цепи и с распухшей от серебра шеей?
— Поди не подохну, — выдохнул чертяка.
— А нет, дружок, вот тут-то ты и не прав. Подохнешь. Закон Божий неумолим для всякой твари. Думаешь, я не видал таких, как ты? Не первый ты чертяка, что подыхает в колодках. Серебро проест твои кости. И оно же не даст твоему телу распасться. Так и будешь торчать здесь, сморщенный и иссохший. Противное зрелище. Бр-р-р…
Черт промолчал.
Афанасий протянул руку и провел по его длинным спутанным волосам, убирая их с глаз.
— Как зовут тебя, чертяка?
Черт помедлил, но все-таки произнес:
— Владимир.
— Вот и славно. А я — Афанасий. А что, Владимир, пойдешь ко мне на службу?
Чертяка попробовал приподнять голову, отчего кровь в глубоких ранах зашипела. Он снова замер и, глядя в пол, ответил:
— Можно подумать… у меня есть выбор.
— Выбора у тебя, конечно, нет, — Афанасий заговорщицки подмигнул, — но мне бы хотелось, чтобы решение принял ты сам. Человек я не злобный, веселый. Нраву легкого. Бить буду больно, наказывать жестоко. Но только за дело. Если баловать не будешь, то и наказывать не стану. А если будешь стараться и за службу радеть, могу и наградить.
— Мне… не нужны… ваши награды… — прохрипел черт.
— А вот это ты брось, — Афанасий снова рассмеялся, — я вашу породу отлично знаю. Всякий черт любит и пожрать сладко, и поспать в тепле. Ну что же, чертяка Владимир, — он поднялся на ноги. — Поступим с тобой так. Я сейчас найду твоего хозяина и получу на тебя владение. А после отправимся домой, и я расскажу, как мы будем с тобой жить и работать. Одобряешь? По затылку вижу, что одобряешь.
И Афанасий направился искать колдуна.
— А вы еще раз подумайте, Афанасий Васильевич, из человеколюбия вас прошу, — предостерег безусый тщедушный колдунишка. Начальство, пользуясь неосведомленностью новичка, всучило ему во владение строптивого черта, с которым недавний школяр точно не мог справиться. — Этот чертяка ленив и глуп.
— Так-таки и глуп?
Когда с черта сняли колодки, он упал на пол, да так и остался лежать там без движения. Похоже, потерял сознание.
— Очень глуп. Однажды умудрился надеть на меня портки наизнанку. Я спросонья и не заметил, пришел на службу. А камзол короткий. Вот сраму-то было… А как-то раз ошпарил меня кипятком.
— Даже так? — заинтересовался Афанасий.
— Да, я, знаете ли, хоть это и выходит в копеечку, люблю почаевничать. Так этот чурбан подал мне полную чашку с пылу с жару и вроде ушел за баранками. Я еще и глотка сделать не успел, а он неожиданно появился рядом и как гаркнет прямо в ухо: «Разрешите доложить!» У меня рука и дернулась. И порка ему не помогает, и колодки, и серебро глотать его заставлял, все нутро выжгло, а ума не прибавилось.
— Что же вы, любезный Яков Арсеньевич, считаете, что черт, бывший фамильяром, может оказаться таким дураком?
— А этот черт был фамильяром? — удивленно вопросил колдун.
— И ни каким-нибудь, а княжеским. Неужели вы не удосужились ознакомиться с бумагами?
Вчерашний школяр заметно смутился.
— Да где бы я успел, я ж только на службу заступил, а этот дурень мне в первый же день и достался. Личным указом его сиятельства. Два месяца с ним промаялся…
— Ну и Бог с ним, — усмехнулся Афанасий, — теперь это уже не ваши заботы. А вот что вы лучше сделайте, принесите-ка кружку простокваши. Где кринка стоит, знаете?
Когда колдун вернулся, Афанасий достал кинжал и, не обращая внимание на плавящуюся под серебром плоть, разжал им зубы черта и влил простоквашу в глотку. Черт открыл глаза и огляделся мутным взглядом.
Афанасий поднялся.
— Хотите покажу одну штуку, — он подмигнул молодому колдуну, достал из кармана тряпицу, в которую был завернут купленный у разносчика пирожок с требухой. И подкинул пирожок в воздух.
Тот, не успев коснуться пола, исчез. Афанасий рассмеялся.
— Вот теперь порядок. Пойдемте, любезный, перепривяжем вашего черта.
Крови черт выпил много. Афанасий не препятствовал: черту нужно восстановиться, да и связь будет прочнее.
В ушах шумело, перед глазами то и дело проплывали черные круги, поэтому Афанасий покинул службу и направился домой.
— Держи меня под локоть, чертяка, следи, чтобы я не упал, — велел он черту и перестал обращать на него внимания.
Дома сразу завалился спать. Проснулся, когда было уже темно. Некоторое время Афанасий пытался сообразить, где он и что происходит, а потом вспомнил.
Черта поблизости не наблюдалось.
— Чертяка, — тихо позвал Афанасий, но без результата. Куда он делся? Заснув, колдун не успел огласить правила, и черт оказался предоставлен сам себе. Неужели сбежал и, пользуясь вседозволенностью, шляется где-то по городу. А то и того хуже.
Афанасий зажег свечу и вышел из спальни, прислушиваясь к своим ощущениям, связи с чертом еще не было, но что-то почувствовать все равно можно. У него было хорошее чутье на чертей, уж своего-то он точно отыщет.
Черт обнаружился на кухне. Он сидел в углу, прислонившись к остывающей печке. В полутьме немного светились его светлые глаза.
— Молодец, что не сбежал, — похвалил его Афанасий, — и что не улегся на хозяйский диван, а сидишь, как положено, на полу, тоже молодец. Не такой уж ты и невоспитанный. Но почему не пришел? Слышал же, что я тебя зову.
— Так не били же еще. Зачем слушаться?
— А ты слушаешься, только когда тебя бьют?
— Нет, — на миг блеснули, отражая свет луны за окном, белые и нечеловечески длинные острые зубы, — когда бьют, тоже не слушаюсь.
Афанасий усмехнулся.
— Ух, хороший из тебя получится чертяка, помяни мое слово, — он поставил свечу на мойку. — Ну что же, самое время огласить тебе правила. Их у меня не много, не переломишься. Но слушаться заставлю до последней буковицы.
— А если не буду? Опять в колодки?
— А куда ты денешься? — удивился Афанасий. — Будешь, как миленький будешь. Ну, что делать, знаешь? — он выжидательно уставился на черта, но тот не шелохнулся.
— Давай, чертяка, — поторопил его Афанасий, — вставай на колени, руки за спину, башку в пол. Не важно, что ты там себе думаешь, черт должен хотя бы выглядеть покорным, когда слушает хозяина.
Чертяка только ухмыльнулся. Афанасий вздохнул. Вверх взметнулась тонкая струйка мельчайших брызг крови, и черт оказался перед ним на коленях. Вероятно, он сам не понял, что произошло, потому что смешно таращил глаза и даже приоткрыл рот. Афанасию всегда нравился этот эффект его силы. Кровь колдуна, как он сам называл свою способность, всегда действовала на чертей безотказно и производила неизгладимое впечатление.
— Рот закрой и слушай внимательно, — велел колдун, — по этим правилам ты будешь жить ближайшие… много лет.
Зачитав правила, Афанасий потрепал черта по макушке.
— Видишь, все не так и сложно. Станешь слушаться — буду хвалить и тешить, не станешь — не обессудь. Прежние хозяева тебе покажутся агнцами небесными. Можешь спрашивать, если чего не понял.
Черт, словно проверяя способность говорить, открыл рот, снова закрыл и только потом произнес:
— Как вы это сделали? Это не сила приказа.
— Узнаешь, когда мы с тобой сработаемся. И силу моего приказа тоже узнаешь, — заверил его Афанасий. — Правила понял?
— Понял, — ответил черт и спустя мгновение добавил, — хозяин.
— Вот и ладненько, — потер руки Афанасий, — ты бывший фамильяр, поэтому учить делать твою работу я тебя не буду. И отдавать дурацкие приказы, как то почистить мне сапоги или прибраться в покоях, тоже не собираюсь. Сам все знаешь и сделаешь. В доме должно быть чисто, горшок и помои вынесены, одежда и обувь, хозяйские, и твои, чертячьи портки, тоже должны быть в порядке.
— Здесь очень грязно, хозяин, — заметил черт, — не похоже, что вы придерживаетесь своих же правил.
— А это — не твоего ума дело, наведешь порядок — станет чисто, — пробурчал Афанасий и приказал: — Встать.
Придирчиво осмотрев вскочившего на ноги черта, он добавил:
— Ноги ровно, руки по швам, голову опусти.
Увидев желаемое, Афанасий удовлетворенно улыбнулся:
— Ну что же, уже лучше. Ладно чертяка, хоть темень зимой в Петербурге, а время еще не позднее, пойдем, отведу тебя кое-куда, похарчим.
На пороге кухмистерской черт остановился словно в нерешительности. Оно и понятно, вряд ли прежде он бывал в подобных заведениях.
— Заходи, не боись, — подбодрил его Афанасий, и черт сделал шаг внутрь. Они прошли через просторную главную залу, народу было много: трудовой люд ужинал после праведных трудов. И вошли в залу поменьше. К ним поспешила хозяйка, полная аккуратная вдовушка, с которой Афанасий был давно знаком.
— Афанасий Васильевич! — возопила она. — Да как же? Какими судьбами? Давненько вы, ваше благородие, к нам не захаживали.
— Вот, — сказал Афанасий, — теперь зашел, а это черт мой, Владимир, его при