Крушение Ордена — страница 2 из 4

Глава 7. Команда

Спустя два года. Сиродил. Середина дня.

Волосы медленно, постепенно лишаются жизни, теряя золотистый оттенок и приобретая расцветку пепла похожего на тот, которым посыпает Красная Гора склоны Вварденфелла. Каждая волосинка утрачивает расцветку, которой хвалятся многие из рода альтмеров, становясь похожими на старушечью капну.

Причина резкой потери цвета волос далеко не в бегу лет и не в страшной болезни, она более приближена к реалиям Тамриэля. Магия – вот причина бед, чародейство – неиссякаемый источник, как и чудес, так и соблазна получить могущество. Только за манящей тягой стать сильнее, величественнее, могут стоять твари, которые только рады дать эльфу или человеку, аргонианину или катжиту мощи. Но цена порой бывает слишком высока, непомерна и оплачивается одной лишь валютой – душой.

И сейчас, в этот момент решается судьба одного из тех, кто продался холодной голодной тьме за одну лишь мечту стать могущественным. Ярко-фиолетовое свечение озарило стены ослепительной вспышкой, и молния некро-энергии снова окутала тёмным вихрем воителя. Его волосы становятся светлыми, с каждой секундой седея всё сильнее и сильнее. По мышцам пробежала болезненная усталость, и он готов рухнуть наземь от хвори, что вот-вот проломит его суставы.

Но заточив позывы сдаться в железной клетке воли, он приближается. Неумолимо, беспрестанно и хладно парень, облачённый в крепкий толстый жилет из кожи, сияющий пластинами чёрного металла, идёт навстречу смерти. Его крепкие тёмно-коричневые штаны и длинные сапоги испачканы в зловонном ихоре и гное, рукава белоснежной рубашки превратились в окровавленные лохмотья.

– Умри! Умри! Умри! – возопила жертва и с её рук слетела вспышка, поток чёрной энергии, проникший в одно из тел, лежащих у ног мерзавца.

В идеально прямоугольном помещении старого имперского форта раздалось пронзительное воздыхание. Вздувшиеся уста раскрылись, выдавая хриплый крик, а разбухшее прикрытое серо-тленными домоткаными одеждами тело, покачиваясь, двинулось на противника. Воля заклинателя такова, что мёртвый человек идёт воевать, его единственное оружие при этом – чёрные потрескавшиеся ногти.

В помещении ещё много трупов и страшный жуткий смрад забивается в нос, отчего становится дурно. Некромант отступает назад в жалкой попытке спасти свою никчёмную жизнь, оживляя всё больше и больше тел.

Но воителя не остановить. Его оружие – посеребрённый двуручный меч, выкованный по типу клейморы. Этим клинком Азариэль крушит врагов, вознося и опуская оружие, совершая вихревые, почти не пританцовачные пируэты и выпады, отгоняя одну волну нежити за другой, едва ли не задыхаясь в смердящем помещении.

– Тебе всех не убить! – рычит некромант и заносит руку, чтобы приготовить заклятье.

Снова тёмная сущность магии берёт борца за справедливость в фиолетовый кокон и слабость, чёрная болезненность сжимает конечности, а волос ещё сильнее окрашивается в тона благородной седины.

Парень опускает руку, и его пальцы ухватываются за горлышко маленького цилиндрического флакона. Через мгновение в руках сжимается тара с красной жидкостью. Пробка отлетает, и парень отступает к противоположному краю, чтобы восполнить силы. Нежить медлительна и тупа, а поэтому воин успевает опустошить бутыль с зельем и восполнить силы.

– Почему вы меня преследуете? – вопросил чародей.

– По закону, – флегматичный голос доносится до ушей некроманта, чем вызывает вспышку гнева.

– И каков же твой закон, падла?!

– Мой меч – закон!

– Так сдохни ради жалкого закона, пёс Ордена! Я выше тебя!

Воин перешёл в наступление. Его клинок разрезал горло первой твари и отбросил кусок мёртвого мяса в изодранном платье. Второй удар пробил череп существу и мертвец в лохмотьях пал ниц, а затем воитель снова отошёл назад, заводя руку к поясу и вытаскивая бумажный свиток. Магия, заключённая в бумаге такова, что в руках заклинателя расщепляет материю, высвобождая убийственный потенциал.

– Ты не смо…

Некромант не успел договорить слово. В комнате будто загорелось второе солнце, когда эльф пустил в бой заклинание – энергия восстановления, потоки избавления от нежизни коснулась рукой жизни несчастных существ, превращая их кожу в пепел. Мертвенная-зелёная, желтоватая и фиолетово-багровая кожа стала терять цвет, становясь серой и осыпаясь кучами пепла под ноги. Твари зашатались, теряя магический заряд, который их удерживал и стали падать, одна за другим, пока между некромантом и воином Ордена не стало пусто, лишь тени, отбрасываемые эльфом и человеком, заполняли помещением. Пламя четырёх факелов ровно пылает, отчего и тени слабо танцуют.

– Попробуй-ка вот это отрази!

Некромант поднял в руки копьё. Одно движение и палка, с металлическим, наконечником уже летит в парня. Он приготовился увернутся и только его мышцы готовы сорвать тело с места как волна огня, плотная струя ударила справа по оружию и копьё отлетело в стену. Следующим в альтмера полетела магия – огромный огненный шар за секунду преодолел расстояние и врезался в цель.

Взрыв, оглушительный возглас смерти магического шара, окутал место, где стоял эльф, и враг уже ликовал в предвкушении, что смог улизнуть. Но стоит пламени развеяться, как вся радость некроманта сменяется болью и разочарованием. Прозрачный щит, исторгаемый из рук молодой девушки-нордки, остановил смертоносный болид в сантиметрах от парня.

– Ты как Азариэль? В помощи не нуждаешься?

Магия рассеяла вражеское ударное заклинание, защитив парня и обернувшись, он увидел распрекрасную черноволосую девушку с широкими синими глазами и безупречным ликом. Стойки сладкий запах аромат розы пробился сквозь гнильцу. В чёрной выглаженной рясе, где каждая нить пропитана чародейской силой, сапогах и перчатках стоит леди и готовится молнией снести голову некроманту.

– Спасибо, Лира.

– Попробуйте это! – рассвирепел некромаг и швырнул сноп острых ледяных осколков, нацеленных в сердца двух.

Но лёд разбился об ещё один магический блок, выставленный уже другой девушкой.

– Всё хорошо, Лира? Ты справляешься?

Опуская клинок к полу, высший эльф с мрачной улыбкой на губах, покрытых царапиной, ответил:

– Мы только беседовать начали, Аквила.

Азариэль посмотрел на напарницу. В тусклом свете факелов видно, что её одеждой стала не броня, а лёгкие одеяния магов. Тканевые серые штаны у голени уходят под северные сапоги, цвета угля. Торс укрыт под туникой, ткань которой пропитана потоками магии, многократно усиливая возможности носителя, а всё тело окутано светло-синим сиянием, защищающим от клинков, магии и стрел.

Они сменили походный доспех не так давно, чтобы их умения лучше сочетались с экипировкой, но даже сейчас броня и оружие идеально вписались в динамку недолгой битвы.

– Давайте… поговорите с ним.

– Лира, а что ты не поговоришь, – ухмыльнулась Аквила. – Как-никак собрат по делу. Ты же у нас большой любитель учений некромантских, так вот посмотришь, к чему это ведёт.

– Я не практикую некромантию! – подняла робкий голос Лира. – Изучаю, но не практикую. Не нужно меня ровнять с этими гадами, – указала на поверженного мага девушка.

– Тише Лира, – Высший эльф перехватил руку девушки, ласково её, сжав, чтобы она случайно не устроила магический переполох, – я прошу тебя, успокойся. Мы все братья и сестры. Аквила просто не так выразилась.

Почувствовав тепло и приятный трепет у сердца, Лира успокоилась, много выдохнув и глубоко вздохнув.

– Я посторожу дверь. Снаружи, – буркнула Лира и вышла из помещения.

Двое направились к врагу.

– Можешь позвать сюда Туриила? – попросил Азариэль, став заходить на некроманта справа, вознеся меч перед собой.

– А тебе зачем? – аккуратно вопросила Аквила, подходя к чародею слева, в её полусжатых ладонь зловеще трепещет пламя.

– Думаю, он будет рад находке, – всё ближе приближаясь к врагу, сказал юноша.

– Он там был занят, когда отправил меня к тебе. Весь форт, полный нежити. Туриил, скорее всего, занят.

– Ну, кто ж знал, что этот маг-некрофил пол кладбища выкопал, да ходил, трупы по деревням собирал. Вот и набит форт этим дерьмом, как и его душонка, – показав острием меча на некроманта, выпалил парень.

Маг пятится и пятится назад, пока ткань рваного балахона и спина не коснулись холодного шершавого камня. Лысый череп уткнулся в непреодолимую преграду, и идти дальше некуда. Это тупик.

– Что-что ва-вам ну-нужно? Кто вы-вы такие? – заикаясь от страха, пролепетал некромант.

– Нам нужно кольцо магии, которые ты спёр у жены графа. Теперь мы берём его под свою юрисдикцию.

– Я вам его не отдам, сволочи. Оно – моё! – возопил чародей и плюнул в лицо Азариэлю, парень утёр молочно-белую влагу и зловеще тихим голосом вымолвил:

– А кто тебя спрашивать будет…

Некромант прикрывал лицо ладонями, потакая нужде защищаться и прятаться. Лезвие клейморы лихо рассекло воздух у головы человека и конечности, от подушечек пальцев до середины кисти рухнули наземь, а руки залила багровая кровь.

– Что будем с ним делать? – спокойно спросил Азариэль и его голос едва не потонул в криках и стенаниях мага.

На что золотоволосая девушка убрала волос, выстриженный под каре, назад и спокойно ответила:

– Законы Империи, Сиродила и местечковое право Чейденхола гласит, что за некромантию и разорение могил, убийство и воровство у аристократии, действия против власти может быть только одно наказание…

– Понятно.

Резко, только сверкнув серебристым полотном, клеймора опустилась на врага. Её заточенное лезвие с лихвой рассекло чёрную ткань, и впилось в тело, выдав острием дождь каменной крошки и оставив глубокую царапину на стене. Неудержимый натиск оружия таков, что лезвие погрузилось глубоко, рассекая грудь, напиваясь крови противника. Ещё одно движение и меч отведён назад, а некромант сполз по стене, лишившись жизни, оставляя кровавый маранный след.

Тем временем леди сумела найти в обрубке, на указательном пальце правой руки золотистое колечко и стянула его, ловко забросив в кисет на поясе. Уходя от места последней битвы, Азариэль вытянул левую руку, выставив ладонью вверх. Тут же помещение наполнилось звуком хлопка ладонь об ладонь.

– Ой, а кто тебя так? – раздался вопрос голосом низким, женским, но с достаточной заботой. – Что у тебя с рукавами? Почему ты изранен?

– А-а-а, тот урод. Швырнул в меня кучу ледяных частиц, а они, твари, как стекло оказались. Вот и порезался.

– Давай я тебе помогу. Сейчас, обожди.

– Стой, – взял девушку за запястье юноша, прежде чем она стала творить магию. – Спасибо, но не трать силы на меня.

– Как пожелаешь.

Азариэль коснулся ручки двери, и они покинули строго прямоугольное помещение, в котором раньше был арсенал. Ночная прохлада приятным холодком тронула тело эльфа, и он ощутил лёгкость, а грудь наполнилась чистым свежим воздухом, выбрасывая из памяти неприятную вонь мёртвых. На кровавых мазках доспеха и на полированных пластинах брони отразилось свечение двух лун, переливаясь в формах.

– Ты… ты посидел! – воскликнула Аквила. – Как же так?!

На что парень с задором ответил, касаясь длинного, скрывающего остроконечные уши, волоса:

– А колечко-то с сюрпризом оказалось! Вон, какой магией наделяет.

– Да, – к ним присоединилась и Лира, выйдя из форта. – Я читала о таком некромантском эффекте в одном редком издании. Кольцо дало магу возможность старить живых существ вместе с высасыванием жизни.

– И теперь мне нужно будет сбривать волосы к черту.

– Азариэль, тебе так даже идёт больше, – вступилась за новый цвет волос Лира и малость улыбнулась. – Придаёт… особый шарм.

Азариэль бросил усталый взгляд на широкий внутренний двор форта, сжимаемый древними покосившимися башнями и порушенными стенами. Всюду валяются рассечённые тела мертвецов и разбросанные кости скелетов, которые некогда жили, поддерживаемые нечистой магией. Азариэль вспомнил, что пока Туриил на себя отвлекал внимание, они и Аквила оперативно зашли сзади и разметали орды нежити, дав юноше возможность проскользнуть в арсенал.

– Мы же лучше в триаде работаем. – Кивая, говорит юноша и проводит рукой по заросшему травой двору. – Ты посмотри, как хорошо повоевали сегодня.

– Это та-а-ак, – хрипло протянула слово Аквила, – об этом даже Ремиил говорил.

– А, так это после того задания в борделе Хаммерфелла? – усмехнулся Азариэль. – Так мы с тобой и актёры ещё неплохие. Как в принципе и в Скайриме, когда нам пришлось играть роли крестьян, чтобы попасть в ту чёртову секту… эх, если бы не Орден, пошёл в бы театр.

– Только смотри, что бы тебя Туриил не услышал. А то он устроит тебе представление в трёх частях вместе со шваброй – Кухонные Залы, Кельи и туалеты.

– Ах-аха! – тихо просмеялся юноша. – Точно.

– Что завтра делать собираешься, в личное время вечером?

– Собирались встретиться в Научном Обществе.

– Может, как-нибудь зайдёшь к нам? Ну, в Ложу? – услышав это Азариэль опечаленно насторожился, ибо ему не нравилось новое увлечение многих неофитов.

– Не знаю. Как-то подозрительно всё это, – мрачно бросил парень.

– Знаешь, ничего страшного в этом нет. Свободные члены Ордена общаются на свободные темы. Мы там обретаем истинное братство.

– Вот это мне и страшно.

– Ты против, чтобы я туда ходила?

– Нет, что ты нет, – запротестовал Азариэль, опечаленно добавив. – Я просто не хочу, чтобы наша команда развалилась.

– Лира, – задорно обратилась Аквила. – Что ты в стороне всё молчишь да молчишь.

И в действительности. Азариэлю даже неловко стало от того, что девушка, с которой он сдружился за последние годы, стоит где-то в стороне, как чужая.

– Вам и без меня хорошо. Да и мне, боюсь, не о чем с вами говорить. Я же… некромантка.

– Да ладно тебе будет! – повернулся в сторону Лиры, Азариэль. – Иди к нам. Расскажи про что-нибудь.

– Раз ты просишь, – улыбнулась Лира и подошла к ребятам. – А что вам рассказывать?

– Я кстати дочитал ту книгу, которую ты мне дала?

– И как она тебе? – с волнением прозвучал вопрос, и Лира уставила взгляд прямо в глаза юноше. – Азариэль?

– Чудесно. Очень хорошее описание ритуалов древних нордов.

– Я знала, что тебе понравится, – обрадовалась Лира. – Если захочешь, я помогу тебе достать ещё книг.

– Спасибо Лира, ты так добра.

С левой стороны послышался грузный шаг, шелест травы об металл. Азариэль понял, кто это идёт, а поэтому привстал, чтобы поприветствовать человека, полностью закованного в чёрную угловатую броню, с орнаментом серой астры на высоком горжете.

– Господин Туриил, – склонились ребята в почтении, – миссия выполнена. Кольцо наше.

– Чудесно, просто чудесно. Теперь вы хоть и ломаный септим стоите, но расслабляться рано, – в сухой манере принизил достижение неофитов Туриил и требовательно запросил. – Так ребятки, собрались! Мы отправляемся обратно, – и прежде чем Лира вознесла руки и сотворила заклинание телепортации, старый рыцарь сипло и слабо выдавил из себя каплю бездушный ностальгии. – Как же вы изменились…

Глава 8. Бремя тени долга

Цитадель Ордена. Следующий день. Ближе к вечеру. После занятий.

Палящее солнце постепенно уходит небосклона, уступая место прекрасной вечерней прохладе, что готовится ласково окутать Цитадель Ордена холодным покровом. В некоторых местах на небосводе даже проступали маленькие серебристые звёзды, ставшие вестниками скорой ночи. Ещё немного и серебристо-золотистый песок усеет тёмно-синее, сумрачно-фиолетовое небесное полотно богатой россыпью.

Воздух пропитался приятными ароматами цветов и благовоний, смешавшись с раскалённым амбре горячего металла из Горячих Кузней, но фантасмагории запахов практически никто не замечает, ибо нос столько раз сделал вдохов здешнего воздуха, что он стал обыденностью, незаметным атрибутом Цитадели. Ветра практически не ощущается, лишь лёгкое, эфемерное дуновение коснётся кожного покрова дланью слабой прохлады. По расположению природы эти места посетила приятная тёплая вечерняя погода, свойственная для южного Тамриэля.

Время тянется к вечеру, а поэтому большинство обитателей Цитадели либо заняты своими личными делами, либо исполняют обязанности по приготовлению по подготовке Цитадели к ночи. С центра внутреннего двора, где ровные струи воды нашли выход из медных трубок средь мраморного ансамбля, чудесно видно происходящее. Как прислуга в мешковатых одеждах ходит туда-сюда, носится с мётлами, инструментами или горшками, исполняя бесконечные обязанности по поддержанию порядка. Неофиты в панцире кожаного доспеха-формы шныряют по внутреннему двору. Кто-то из них занят выполнением поручения орденской власти, а кто-то просто гуляет, отдыхая после тяжёлого дня.

– Седой!

– Да что тебе нужно, Мартин?! – ответил высокий юноша с пепельной шевелюрой, поджавшись вперёд, в сторону выкрикнувшего плотного невысокого парня с тёмно-коричневым волосом.

– Как тебя так угораздило, Азариэль? Чай врага испугался?

– Иди, давай!

Присев на высокую толстую, в полметра шириной, круглую перегородку ложи фонтана, высокий эльф наблюдает за Цитаделью, сложив руки на груди. На исхудалых сухих губах, отмеченных трещинками, проступила эфемерная, рождённая из натуги, улыбка. Слабый ветер принёс к носу тонкие приятные ароматы шикарной розы.

– Лира, дорогая моя, ты ли идёшь? – спросил юноша, слегка обернувшись.

– К-как ты понял?

Повернувшись, Азариэль обомлел от узренной иконы красоты. Ветер треплет чуть закрученные волнистые локоны смольных волос; чуть бледное лицо треугольной формы покрыто лёгким слоем пудры, а выразительные глаза подчёркнуты угольной тушью. Юноша до глубины души потрясён тем, что Лира решила сменить чёрную магическую рясу на простое, но весьма красивое лиловое нибениейское платье, подчеркнувшую её осиную талию. В руках Лиры зажаты пару книг, с чёрной обложкой.

– От тебя пахнет твоими духами, – с перехваченным духом от вида дамы, говорит Азариэль. – Ли-Лира, как ты их делаешь и зачем?

– В Академионе. Я всегда любила аромат розы и мне позволили из неё делать духи.

– Т-ты прекран…, нет по-царски выглядишь. Если бы я не знал, кто ты, то подумал, что передо мной знатная леди или даже… посланник богов.

– Спасибо, – смутилась Лира.

– Кстати, а откуда у тебя платье? Где ты его взяла?

– Подарили в Академионе. Одна из учёных. Историк.

– Какой роскошный подарок. А-а-а, это Миробела?

– Да, она сказала, что ей оно больше не нужно, и я могу забрать его.

Азариэль обрадовался появлению Лиры. Как-никак за время службы в Ордене они успели немного сдружиться и стать хорошими приятелями, хотя в глубине души высший эльф догадывается, что девушка питает к нему далеко не товарищеские чувства. Но что поделать – Кодекс Ордена запрещает, значит, так тому и быть.

– Лира, – с обращением Азариэль встал. – Ты так похорошела за годы в Ордене.

– Спасибо. Т-ты тоже… возмужал, – язык Лиры при виде и разговоре с Азариэлем невольно тяжелел и слова вязли. – Годы в Ордене текут незаметно.

– Это так. Но с другой стороны, тем лучше. Время пройдёт быстрее, и мы будем теми, кем хотим. Ты – магом, а я, возможно, рыцарем.

– Да почему «возможно»! Ты только вспомни, как того некроманта отделал. А три дня назад? Азариэль, кто ещё мог так рой скампов истребить?

– Ну, давай будем справедливы. Если бы не твоя помощь с барьером, от меня горстка пепла бы осталась.

– Ой, это так… почти и не помощь.

– А что за книги? – перевёл тему юноша, сложив руки на груди. – Опять по мёртвым?

– Нет. На этот раз я взяла почитать «Оккультные практики сект Нактюрнал». Очень интересные тома.

– Если тебе нравится, прекрасно. Мне даже приятно, что ты нашла то, что тебе по душе. Скажи, почему при мне ты… оживлённая. А на учениях и в тренировке поникшая?

– Давай лучше сядем, – дрогнув, предложила девушка.

Азариэль и Лира уселись на перегородку фонтана, и девушка упёрлась в юношу чуть ли не впритык. Ещё секунда и её рука ладонь касается золотистой щеки юноши. Прикосновение бархатной кожи Лиры, тёплой руки, понудило юношу содрогнуться, и он поёрзал.

– У тебя просто была… м-м… перинка. Я её и убрала, – словно оправдываясь, сказала Лира, молниеносно сведя разговор от «перинки». – Помнишь, как полгода назад мы в Саммерсете под Алинором сражались против культов даэдра? – томно спросила Лира. – Помнишь, как ты меня спас? Ты помнишь, как меня почти не убила визжавшая тварь? А ты? – сердце леди дрогнуло. – Я не забуду, как ты рассёк ту гадину.

– Но прежде ты помогла мне, Лира, – вздохнул Азариэль. – Я думал, умру, когда меня охватила сумасшедшая тревога. Я думал, у меня лопнет сердце и выпрыгнет душа. Проклятое заклятье, – с подавленной ненавистью выдавил Азариэль и моментально успокоился. – Помнишь сам Алинор?

– Да. Там было красиво. Ох, вот бы там нам остаться. Хоть на пару дней. Жалко, что Орден запрещает… ты понял, – упаднически прозвучали слова, и Лира склонила голову от нахлынувшей печали.

– Почему?

На вопрос Азариэль получил странный ответ вместе с печальным взглядом красивейших глаз:

– Очень печально.

Приятный дружеский разговор прервала надменность одного из неофитов:

– О, некроматка и седой. Как же вы дополняете друг друга.

– Шагай отсюда, Мартин!

Дальнейших укоров, шуток и выпадов не последовало. Вместо этого Лира и Азариэль продолжили общение:

– Ты сегодня придёшь? – спросил юноша даму.

– Куда? На ваше собрание? А ты там будешь?

– Да, – улыбнулся эльф. – Я там буду. И ты приходи, мне будет очень приятно. Лира, за два года жизни в Ордене ты мне стала близка, как сестра.

– А Аквила? – нервически прозвучал вопрос. – Она…

– Старая подруга детства, – губы Азариэля расписала лёгкая улыбка, когда он прервал робкую речь Лиры. – Она и я из одного города. Да блин, ты же знаешь!

– Конечно, знаю… просто… просто…

– Что просто?

– Неважно, – отмахнулась Лира и повернулась в сторону Келий. – Мне нужно в казармы.

С замешательством на прекрасном лице девушка устранилась, направив шаг к большому холодному зданию, оставив парня одного.

«Седой» – пробежало в мыслях юноши, и он переключил внимание с Лиры.

– Как же вы все меня достали, – срывается с уст шёпот.

За то время, пока неофит с последнего задания находится в Цитадели, расспросы и шутки про седой волос льются нескончаемым потоком. Каждый норовит по-товарищески подтрунивать над резкой потерей цвета.

Однако подняв взгляд вверх, парень видит не место, где над ним будут шутить, а второй дом. Его лицо обращено к казармам или Кельям, в которых он провёл последние два года.

В его памяти отразились долгие, практически нескончаемые тренировки, переходившие резко в магическую и научную практику. И единственной отдушиной становились редкие миссии, на которые Регент отправляет неофитов, чтобы те набирались опыта. Стена, огромное многометровое возвышение из блоков стало грозной чертой между прошлой, вольной и свободной жизнью и бытием нынешним, наполненным испытаниями и тягостями службы.

– Как же бы хотелось… – грудь Азариэля наполнилась, и раздался тяжёлый выдох, в котором чувствуется горечь печали.

Его съедает желание, берёт страсть вернуться хоть раз домой. Увидеть тот городок вблизи Гринхарта, снова поговорить с Ульфриком или посмотреть на старый дом. Но указами Регента, воспрещено неофитам самовольно покидать Цитадель до их первой инициации в Рыцари, Маги или иную структуру, в которые появится желание пойти.

«Я – воин Ордена, я – исполню долг. Я служу этому миру и не могу нарушить клятвы» – пытается исторгнуть словами долга Азариэль печаль из души, но она волна за волной продолжает напирать.

Он знает, что всё делается для того, чтобы сберечь души неофитов, оставить их в чистоте и не подвергнуть их искушению зла, ибо никто не желает, чтобы слуга Ордена, покинув Великую Цитадель, совратился дурными идеалами и поставит своё мастерство против бывших братьев и сестёр.

В попытке уйти от печалей по лишению частички прошлого, он прокручивает у себя в голове все, что произошло за долгие дни тяжёлого пребывания в Ордене. Юноша больше не взирает с восхищением на броню и оружие рыцарей. Его не приводит в восторг вид Цитадели и красота природы вокруг, это всё стало настолько приевшимся и привычным, что удостаивать вниманием всю красоту было бы сущей глупостью, которая была не позволительна верному слуге Ордена.

Однако хоть и восхищения более нет, Азариэль с флегматичностью отмечает, что ни одна постройка, ни потеряла шика или красоты, которое было ранее. Он переводит взгляд с величественных каменных Келий, в три этажа на Академион. Высоченное здание, единственное, которое так же царственно устремляется в поднебесье острыми шпилями трёх башен, вырастающих из черепичного покрова крыши. Узкие и маленькие окна шести этажей в дневное время пропускают очень мало света, а башни и вовсе практически без вырезов для лучей солнца. Всё компенсируется чредой магических светильников, беспрестанно озаряющих стены Академиона.

В животе парня раздался звук голода, урчание потревожило его, и Азариэль перевёл взгляд к крайнему строению левой от башни чреды построек. Это кухонные помещения Ордена – два этажа просторных помещений. Широкие больше прямоугольные оконные рамы настолько огромны, что, кажется, будто вся кухня ордена выстроена из стекла и камень положен лишь как формальность.

– Кольцо…

Шёпот, тихий голос стал предтечей приятных мыслей. Разум юноши посетили воспоминания, как сегодня на рассвете он торжественно вознёс кольцо на тёмно-синее полотно одной из витрин, хранящихся в Зале Трофеев. Голова повернулась вместе с частью торса и Азариэль, через пелену водных завихрений фонтана, увидел Зал Трофеев, и его губы украсила улыбка самодовольства. Он и его подруга смогли отбить артефакт у некро-мага, они его убили и принесли мир да покой на земли Чейдинхола. Сам Ремиил назвал их молодцами и призвал удерживать такую же планку.

Но что за этим стоит? Где-то внутри души Азариэль чувствует великую печаль от того, что Тамриэль погружён в вечное кровопролитие и таким останется навсегда и ему придётся нести на себе тяжесть из убиенных чугунным грузом. Эта земля великого стона и горя, которой не хватает чего-то славного и жизнеутверждающего, того, что придало бы смысл бессмысленному существованию всем жителям Нирна. А сейчас? Азариэль сквозь меланхолию осознал, что без спасительной правды, победившей греховную смерть не ему, не кому-либо из его братьев и сестёр не спастись от зла.

Тем временем Зал Трофеев готовится принять ещё одну реликвию. Его друг – Готфрид смог добыть древний меч данмеров, несущий в себе страшную чуму. И четыре этажа, смахивающих на гротескное здание Имперского Города, обзаведутся ещё одной реликвией.

– Вот молодец, – отметил своего друга парень и с лёгким уколом вспомнил, что жизнь в Ордене накладывает свои особенности на старое общение с друзьями.

Азариэль помнит, отлично помнит, что всё началось с первой тренировки, когда валясь с ног и умывшись потом, он с остальными прошёл три раза полосу препятствий, а потом выслушивал гневные поучения от Ремиила, яростно убеждавшего, что их результаты худшие. А потом Азариэль попал, словно в безумно кружащийся водоворот событий, что захлестнул его на два года, что практически полностью вырвало его из старого образа общения с друзьями. Магические практики, уроки истории и риторики, бесконечные дуэли на деревянных мечах и топорах и изматывающие тренировки, и несколько километровые пробежки по плацу каждый день слились в один единый вихрь событий, из которого было трудно что-то вычленить. Для общения, тёплого задушевного, оставались лишь краткие вечера, которые тратились на отдых и подготовку ко дню следующему.

Ладонь Азариэля опустилась под воду фонтана, тёкшую из ртов грифонов, образующих крест. Прозрачная, чистая журчащая жидкость наполнила ладонь юноши, переливаясь тусклыми отблесками уходящего светила. Он попытался её превратить в кусочек льда, но всё тщетно и бесполезно, как бы он не направлял ментальную силу, вода остаётся водой.

– Вот проклятье, – обида резко вырвалась с губ юноши, который вновь и вновь тужится сотворить лёд из воды с помощью магии, но жидкость лишь стекает слабым ручейком сквозь светлые пальцы. – Да это скотство какое-то! – выругался Азариэль и нервно потряс ладонью.

На удивление чародеев Ордена, несмотря даже на своё происхождение Азариэль почему-то стал абсолютным профаном в искусствах тонких энергий, показав, что виртуозным магом ему никогда не быть. Но это не помешало ему занять достойное положение в научной организации Академиона, который занимался независимой научной деятельностью, главной целью которого было наставление неофитов в их самостоятельном занятии самыми различными науками.

– Азариэль! – снова обращение радостным голосом раздаётся откуда-то со стороны кухонь.

– Люсия, рад вас видеть! – отсалютовал юноша, потирая мокрую руку, в сторону высокой черноволосой девушки в сером платье.

Ещё одним прекрасным моментом в жизни парня было то, что он сумел найти общий язык с некоторыми слугами Ордена, став приятелем и обычной обслуге. У него появились прекрасные знакомые среди крестьян и прислуги Цитадели, что весьма радует парня, ведь у него появились новые собеседники из числа простых обителей Ордена, с которыми можно поговорить не только об алхимических формулах и строении магического посоха.

Хоть жизнь в Ордене не была лунным сахаром, став воплощением тяжелейших невзгод и лишений, помешанных на изматывающих физических подготовках и труднейшем обучении, Азариэль понимает, что всё это только к лучшему. Тренировки и испытания, операция и ограничения поставлены не только для улучшения тела. Долгое время назад его вела в Орден мысль о славе и почёте, о том, что его озарит свет лавр великого воина, и в его честь будут петь победные гимны. Сейчас такой мысли нет. Он понимает, что Орден сражается в тени, остаётся неизвестным для многих и о славе придётся забыть. Он готов к этому, его обучили здесь, приготовили к вечному забытью. Он будущий страж Тамриэля, защитник от тёмных сил и свет почёта ему ни к чему. Хмурым грузом ответственности эта мысль отягощает разум молодого эльфа, но он с безнадёжной радостью встречает её.

Азариэль настолько погрузился в мысли, что не слышал, как рядом журчит фонтан и переговаривают люди. Все его мысли направлены к одному – о тяжести того долга, который он понесёт. Многие рыцари и чародеи до него приняли его с честью, с достоинством…

«Не сломлюсь ли я?» – сам себя спрашивает Азариэль, стоило его только посетить бедственной мысли. Его седая прядь лишь начало испытаний и изменений, которые предстоит вытерпеть, кольцо – тот маленький незначительный артефакт, который он добыл по долгу, а дружба и тягости – вуаль эмоций и чувств, что низойдёт со временем.

«А что останется? – вопросил про себя Азариэль и его разум находит единственный ответ. – «Долг. Один лишь долг».

– Салют! – приветствие раздалось подобно грому в Винтерхолде зимой, и Азариэль от неожиданности едва не опозорился – его спина резко подалась назад, а пальцы соскользнули с мрамора и вес потянул юношу назад.

– Эй-эй! – ухватив друга за шиворот белой рубашки и потянув на себя, забеспокоился товарищ. – Только ещё не хватает, чтобы ты в фонтан рухнул. Что, так сильно напугал?

Азариэль привстал, сделав шаг от фонтана и коснувшись седого волоса, решил ответить шуткой:

– Ты же видишь, что я уже запуганный. Хочешь, чтобы меня инфаркт хватил?

Смуглое лицо высокого юноши обращено прямо на Азариэля. Его черты со временем стали более отточенные, высушенные на солнце долгими испытаниями. А на щёках проступила едва заметная щетина чёрного цвета.

– Опять размышляешь о жизни?

– Да. А что ещё тут я могу делать, а Ахмат? – легко ответил вопросом на вопрос ему Азариэль, тоже исказив губы в эфирной улыбке. – Я смотрю, ты хочешь, чтобы моя жизнь оборвалась. Утопить меня вздумал?

– Нет, что ты… только искупать решил. Ты уж в следующий рад будь внимательней.

– Прости я… я задумался.

– Снова об Ордене?

– Да… как-то всё становится минорно. А я даже не рыцарь, – затянул печалью Азариэль и в эту же секунду встряхнул себя, перейдя на другие темы. – Но ладно, что ты хотел?

– Ты, когда ты собираешься доделать доклад по доимперской истории? Завтра же? – заинтересованно спросил Ахмат, на что альтмер ответил сарказмом:

– Списать хочешь?

– Да что ты, – возмущённо ответил ему редгард, но неожиданно вкрадчиво продолжил. – Всего лишь хотел взглянуть на основные положения.

– Хах, – негромко усмехнулся эльф. – Не знаю, у меня ещё проблемы с магической теорией, не говоря уже о практике, так, что тебе самому придётся основные положения делать, – сухо ответил на скрытый намёк Ахмата Азариэль. – А доклад я всегда успею сделать.

– Это бравада или гордыня? – наигранно начал друг. – Разве ты не помнишь слов дядюшки Гюнтера. – «Гордость есть поганое чувство, способное погубить вас в схватке с самыми отвратными слугами тёмных сил, что потянут за эту ниточку и размотают вас как клубок ниток», – и после момента театрально–шуточного воспроизведения одного из профессоров бесстрастно констатировал. – Мда, а с историей у тебя всё было хорошо, я бы сказал прекрасно.

– Прошу, хватит этой сухой лести, – исказив лицо в гримасе секундного отвращения, парень решил сменить тему. – Лучше скажи, ты сегодня идёшь на наше философское обсуждение?

– Не знаю, у меня много дел, – немного с толикой печали в голосе ответил редгард.

– Да у тебя всегда много дел, и не все они важные, – возмущённо начал юноша. – Не забывай, ты в нижнем научном совете Академиона. И ты должен был хотя бы участвовать в его делах

– Не забуду, как туда попал. – Сказал Ахмат, стараясь уйти с неудобной для себя темы.

– Ты туда попал лишь по счастливому стечению обстоятельств, так что не обольщайся насчёт этого и не смей уходить с темы, – поняв мотивы своего друга, грозно и напористо стал говорить Азариэль, желая получить внятный и чёткий ответ, за что его бы и похвалил Ремиил. – Так ты идёшь сегодня на философское обсуждение?

– Не знаю. – Последовал недовольный ответ. – Говорю же, много дел. Да и к тому же самому придётся делать доклад.

– Ничего. Может из тебя что–то хорее выйдет, – саркастично заключил Азариэль.

– Ох, лучше вспомни свою вчерашнюю боевую подготовку, перед тем, как Туриил тебя на миссию выхватил. То–то ты был не столь празднословен, – с толикой обиды, но стараясь всего лишь по–дружески поддеть парня, сказал Ахмат.

– Конечно, как такое забыть, когда тебя на дуэль вызывает сам паладин. Ладно бы это был простой рыцарь, но натренированный до совершенства воин, владеющий с неповторимым мастерством клинком, это был явный перебор. – Недовольно, потирая бок, высказался Азариэль.

– Да ладно тебе, – праздно начал Ахмат. – Первые секунд десять ты явно доминировал. Но потом…ну подумаешь, он перекинул тебя через плечо, предварительно выбив меч. Каждый бы проиграл паладину.

– Но из-за поражения Охтхере заставил меня преодолеть полосу препятствий два раза. Чтобы я: «стал более устойчив и силён, раз слаб в магии».

– Вот вы где! – прервала разговор друзей яростная реплика, наполненная гневом и нетерпимостью. – Нечего прохлаждаться у фонтана. Нужна помощь в архивах. Ахмат займись этим, – не унимая гневного тона, приказал рыцарь, чьё тело прикрыто чёрной развивающейся волнами туникой.

– Да, господин Сафракс.– Покорно и с толикой повинности отведя взгляд от зелёных глаз рыцаря, ответил Редгард, не желая даже смотреть в лицо приказчика.

– Давай-давай! Не оскорби статей кодекса неповиновением!

В сию секунду редгард обернулся к другу и его уста что-то проговорили, не слышимое рыцарю, как казалось самому парню.

– И, да я всё-таки возможно приду на вечернее обсуждение, – тихо вымолвил Ахмат, стараясь, чтобы высокий черноволосый бледнокожий нордлинг с острыми чертами лица его не услышал.

– Давай, вперёд, недофилософ! – громко и с недовольством гаркнул Сафракс, стараясь как можно быстрее неофита пристроить к делу. – Теперь ты, – указав пальцем уже более спокойно начал рыцарь. – Ты уберёшь трапезную.

– Один? – удивлённо вопросил Азариэль и выполнил шаг назад, едва не споткнувшись о перегородку ложи фонтана.

– Конечно же, нет, тебе помогут сестра-швабра, и брат-веник, – с гневным сарказмом пояснил Сафракс, однако, более вкрадчиво продолжил. – Но это потом, а теперь ответь мне на очень важный вопрос.

– Какой, господин? – Азариэль, со страху, почтения или неприязни уставил лицо вниз, рассматривая каменную брусчатку под ногами, образующую средь зелёного моря травы внутреннего двора белый квадрат.

– Что ты знаешь о таком внутреннем обществе в нашем Ордене, как Ложа? – при этом голос рыцаря стал более жёстким и суровым, смешанным с хладностью, а в его глазах читается решимость узнать правду вкупе с пламенной праведной яростью.

После того, как вопрос прозвучал, сердце Азариэля сжалось от страха, тяжесть и щекотливое ощущение одновременно сдавили грудь, дышать стало намного труднее. Он просто не знает, что ответить – соврать или изложить правду.

– Ну?! – голос рыцаря раздался на весь внутренний двор.

Юноша знал, что Ложу создали его знакомые и друзья под руководством какого-то рыцаря, причём поддерживаемы кем–то сверху, что пугает альтмера. Азариэль знает, что ими руководит юношеский максимализм и ярое желание привнести что–то новое, как всегда и бывает с молодыми, но они ничего крамольного не замышляют. И эта Ложа стала воплощением тех амбиций, которые так сильно старались подавить рыцари, учёные и маги Ордена, называя их губительными. Однако Регент пошёл на уступку, и не многие воители и чародеи, профессора и мастера выразили неприязнь к объедению юношей и девушек, назвав его «игрушечным». Да и разве сопротивление горстки консерваторов Ордена остановит подростковый душевный жар, если за них большая часть? Их дух прожигает пламенная жажда, что взывает к свежим преобразованиям, которые создадут что–то новое, уникальное и непохожее на старые схемы и механизмы.

– Ладно… что ты знаешь о её структуре? – на плечо Азариэля легла широкая ладонь рыцаря, чуть сжав пальцы, порождая незначительную боль, как аргумент вопроса. – Как она называется полностью?

– Ложе нет ни званий, ни иерархии, ибо там все объявлялись «равными братьями и сёстрами», что общаются и существуют на равных.

– Ещё!

– Да ничего особенного, – Азариэль сжал губы от боли в плече, которая с каждой секундой усиливается давлением пальцев Сафракса, – знаю лишь, то, что в неё может войти любой желающий. Что в ней неофиты делятся своими мыслями идеями, что различия в рангах между нами исчезают, что там витает дух равенства, – с непрекращающейся дрожью в голосе ответил юноша.

– Я понимаю, – рыцарь убрал ладонь с плеча, расцепив хватку, – молодая и горячая кровь, охота реформаторства и всего прочего, мы порой даже готовы поддержать ваши инициативы, – неожиданно выразив нотку лояльности и пойдя на встречу, сказал рыцарь. – Но вы должны понимать, что многие вещи подрывают дисциплину в Ордене, ставя его на грань распада. – Поучительно и важно заключил Сафракс.

– Они всего лишь хотят усилить наши узы братства, чтобы нас навсегда связала нерушимая дружба, – с осторожностью пояснил юноша.

– Вы найдёте своё братство в первом совместном бою, и единство почерпнёте в кодексе и медитациях, вот истина. – Не повышая голоса с фанатичными нотами, благоговейно сказал рыцарь.

– Мы…

– Вы должны свято следовать Кодексу, – перебил Сафракс Азариэля и добавил. – Вы даже на своих собраниях Ложи должны его чтить!

Однако, по воле богов или просто счастливо «выпала карта» в разговор со стороны вмешивается низкий мужской голос:

– Сафракс, иди тебя ждёт бронник, забери у него перчатки, которые ты повредил в последнем бою. – Послышался голос Ремиила, который подошёл как раз вовремя, чему и ликовал Азариэль, отчего на его губах проступила лёгкая улыбка.

– Хорошо, но знай, юноша, мы с тобой этот разговор ещё продолжим когда-нибудь. – Несколько хладно сказал рыцарь и бросает напоследок. – Чти Кодекс и дисциплину, это тебе и укажет путь во тьме.

Азариэль стоит ошеломлённый, от такого поведения фанатичного напора рыцаря, который выпытывал из него информацию, а всё узнав, просто приказал следовать кодексу как какому-то культу. Взгляд его нефритовых очей сделался углубленным, потерянным и уставился в землю. В то же время Азариэль мгновенно развеял нотки хладности слабого страха, которые его охватили при виде Ремиила, поскольку альтмер два года в Ордене всё ещё не привык к «машинности» старого рыцаря.

Подошедший рыцарь заметил это недоумение на лице юноши и решил хоть немного его развеять и вернуть к происходящему:

– Прости его, но чтение догм Ордена для него – это всё, – сказал юноше, подошедший Ремиил. – Он у нас что-то вроде глубокого духовного ориентира, моралист чистой воды…

– О, Акатош, как он меня достал.

– И не только тебя. У рыцарей есть одна из привилегий – привлекать к суду без специального указа Совета Владык. Маги, учёные, мастера – все его недолюбливают за то, что он пол Ордена по судам затаскал за несоблюдение Кодекса.

Парень обратил внимание на своего неожиданно спасителя, что уберёг юношу от праведного фанатизма Сафракса. Сам рыцарь стоит без своих наполированных до блеска доспехов, будучи облачённым в простые серые одежды – балахон да сапоги. Седые волосы Ремиила снисходили до плеч, как водопад, будто бы сливаясь с одеждой. За последнее время частого пребывания в стенах цитадели и став как можно выходить на миссии рыцарь несколько набрал в весе, отчего его исхудавшие черты лица стали более «живыми». Но закончив разглядывать своего наставника всё же не теряя удивлённого голоса, решил озвучить своё мнение юноша:

– Я не понимаю, насколько сильно нужно чтить кодекс, чтобы преклоняться ему подобно сакральной книге культа? – возмущённо вопросил Азариэль.

– У него была трудная жизненная ситуация, когда его привели в Орден, – тяжело стал объяснять историю Ремиил. – Его нашли на улице Скингарда, одинокого и голодного. После вступления в Орден он стал искать свои ответы в кодексе, стараясь прояснить некоторые вопросы на жизнь, и почему так несправедливо с ним поступили.

– А как же друзья? – снова присев на перегородку фонтана и сложив руки на груди, спросил Азариэль.

– Да среди неофитов тех времён у него практически не было друзей. – Мрачно проговорил Ремиил. – Вот со временем он и дошёл до этого, оставшись практически в одиночестве один на один с кодексом. Он просто искал свой смысл жизни, вот он его и нашёл… в кодексе, слившись с ним. – Окончив тяжёлый краткий рассказ о жизни Сафракса, рыцарь более жизнерадостно закончил. – Кстати, можешь не идти убирать трапезные, я отослал туда прислугу. Пусть займутся работой.

– Спасибо. Кстати, я слышал от самого Сафракса, что он из тех счастливых, которые выжили, в бытность неофитом. Я знаю, что вам говорить об этом не положено, но всё же что там случилась? – заинтересованно спросил Азариэль. – Мы спрашивали, он лишь становился ещё мрачнее и заканчивал разговор на эту тему, отправляя нас чистить… – лицо скривилось в неприязни юноша. – Отходники.

– Ох, это очень давняя история, – груз и свинцовая тяжесть в словах собеседника поразили Азариэля, но в то же время пробудили интерес. – Это было лет десять назад, когда перед вступлением на следующую ступень Ордена, а большинство тогда метило в рыцарство, должны были пройти испытание. Обычно Регент отправляет на лёгкие задания, где нужно всего лишь подтвердить свои навыки. Это зачистка небольших руин от бандитов или уничтожение мелких ковенов. И тогда практически всех кандидатов в рыцари он отправил в Скайрим на зачистку одного из старых фортов, где по слухам был небольшой магический конклав отступников из Гильдии Магов и Коллегии Винтерхолда.

– Так понимаю, это был не самый обычный ковен. Ты был с ними?

– Да. Я, вместе ещё с двумя магами под командованием паладина был назначен надсмотрщиком на задании. Мы тогда расположились в километре от форта и стали ждать возвращения неофитов, чтобы объявить их прошедшими испытание. Всё началось как обычно: мы в семь часов утра прибыли, разбили лагерь и отправили на задание неофитов. Прошёл час, два, пять, а они не возвращались.

– А почему вы не проверили их сразу? Может сейчас Сафракс был бы нормальным человеком, а не фанатиком.

– Мы не имели права. Это было их задание и только их. Уже под вечер мы обязаны были пойти и посмотреть, почему их столько времени нет. Когда мы пришли на место, даже бывалого паладина поразило произошедшее. Сначала нас обдало мерзким запахом жжёной плоти, от которого могло стошнить. Потом возле форта мы увидели лужи талой воды и столбы пара, который укутал всё место подобно савану, хотя в Скайриме была зима. Мы поняли, что нужно спешить и когда мы прибежали к месту задания, то встретили одного Сафракса. Вся его броня было опалена и изодрана в клочья.

– Мара милосердная. – Беспокойно вымолвил Азариэль, но Ремиил не заметил этого и продолжил.

– Как сейчас его помню. Кожа местами пузырилась от ожогов, а часть волос на виске была выжжена. Все его лицо было в саже, пропитанной кровью и потом. Но страшнее всего было смотреть в его опустевшие глаза, из которых пропала вся жизнь. Мы осмотрели форт. Оказалось, он уходил, на несколько уровней в землю, но поразило не это.

– А что?

– По всему форту были разбросаны разрубленные трупы магов вместе с изуродованными и сгоревшими телами неофитов. Мы стали расспрашивать у бедного парня, что случилось. Он нам, сквозь дрожь, постоянно прерываясь и пояснил, что здесь собралась самая крупная секта огнепоклонников-пиромантов, желавшая захватить один из городов Скайрима и создать своё королевство.

– Он сорвал эти планы, – покачивая головой, медленно сказал альтмер.

– Ты прав. Неожиданное появление слуг Ордена сорвало эту задачу. Но здесь их тут ожидал самый настоящий ад. От массивов огня, которые против них обратили, буквально вскипал снег и плавился камень на стенах форта. Против них кинули самые страшные призванные существа огненной стихии, которые только могло вызвать могущество мастера-призывателя. Только потом мы увидели, что Сафракс плотно сжимает какой–то непонятный амулет в руках.

– И что он вам рассказал?

– Он нам поведал, что сорвал его с главного жреца культа. Оказалось, что этот амулет дарует практически неограниченные возможности по отношению магического применения огня. – И уже начиная клонить к концу, Ремиил сделал ностальгический оттенок в своём голосе. – Вот так вот Сафракс добыл свой первый артефакт и потерял всех своих знакомых, хотя особо ни с кем и не дружил. И эти воспоминания стали для него отличным уроком того, что сначала нужно проверять местность, а потом уже идти в бой. Хоть паладин его похвалил за отвагу, но Регент выразил недовольство, что он пренебрёг некоторыми статьями кодекса.

– Поэтому он его так и чтит?

– Именно! – воскликнул рыцарь. – Эти воспоминания стали для него болезненной иглой, что заставила почитать его кодекс на уровне священных книг.

От услышанного в душе юноши поселилась печаль и уныние, а ещё от тех чувств, что он питал к рыцарю-параноику, помешанному на кодексе. Эльф осознал, что воспоминания для Сафракса стали такой ношей, такой гирей на душе, что лучше было заплатить за них цену фанатизмом и забыть про случившееся. Негодование мгновенно сменилось жалостью, которое он решил разгонять, перейдя на другую тему:

– Как ваш поход в болота Чернотопья? – создав заинтересованность, спросил юноша.

– Было трудно, но мы справились. – Бровадно начал Ремиил. – Тот проклятый амулет, повышающий устойчивость к физическому урону, делая кожу практически как камень, оказалось в ковене некромантов, что как ты, верно, подметил, находился на юге Чернотопья, прям посреди болота.

– А это кто?

– Они были одни из самых могущественных некромантов, в своей местности, естественно. Их вроде…пятеро, и они как раз решили опробовать новое заклинание подъёма мертвых… но не по одному, а массами. Зашли мы в пещеру и её виды нас не впечатлили.

– А что так? – попытался высказать иронию, произнёс Азариэль. – Вам попалась не первоклассная пещера?

– Далеко не первый класс. Покрывшиеся плесенью стены, и стухшая вода под ногами испускали такое амбре, что дышать было невозможно – завтрак лез обратно. С потолка постоянно капала вода, что и рассекало зловещую тишину.

– Жуть.

– Нам на встречу выбежали два некроманта, одетых в обычные тканевые чёрные одежды, тряпье, одним словом. Они решили встретить дорогих гостей, посмотреть, кто к ним без стука явился.

– И как вы с ним?

– В первого полетел болт из арбалета, уложивший его на месте, второй успел произнести слова заклятье и в нас полетел шар белого пламени, столкнувшийся с незримой преградой в нескольких сантиметрах от меня. Наш маг успел произнести заклинание оберега, после чего с его рук соскользнула ослепляющая молния и испепелила некроманта.

– Туда ему и дорога.

– Подвигаясь, дальше, вглубь пещеры, попадалось всё больше мёртвых и гниющих тел, отчего запах становился ну вообще невыносимым. Этих трупов было неисчислимое количество. Похоже, некроманты долго готовились к этому дню. В конце пещеры оказался большой жертвенник, на котором лежали два некроманта, с пробитой грудью, похоже не ожидавшие, что их товарищ принесёт в жертву, а третий читал над ними заклинание.

– Предал товарищей, чтобы спасти шкуру… благородно.

– Это некроманты же! Они не лучше крыс. Тот чародей вроде облачился в обычный чёрный балахон, но на груди виднелся амулет, сделанный в двемерском стиле. Были прочтены последние слова, и губы некроманта сомкнулись. Мёртвые встали. Сафракс кинулся к убегающему некроманту и сокрылся в глубине пещеры.

– Я так понимаю, вам пришлось не сладко?

– Ещё как. Сволочи. Встали все: пастухи, крестьяне, неудачливые наёмники, мёртвые городские стражники. И нам ничего не оставалось, оборонятся от мёртвых. Звон клинков, хруст рассекаемых костей и смрад мёртвой плоти заполнили пещеру, смешавшись в один единый водоворот боя. Мертвецы одного рыцаря повалили, сломали ему руку и пытались вскрыть доспех, чтобы полакомиться свежей плотью, но волна огня остановила их. Нас естественно теснили. Мы сужали круг всё сильнее и сильнее, заставляя за каждый шаг назад платить своей нежизнью любого упыря, что приблизится слишком близко.

– И как же вы вышли из этой битвы?

– Мертвецы продолжали наступать, теряя своих «братьев по нежизни». Нескольким рыцарям повредили броню, а кого-то вообще повалили на землю и пытались вскрыть их броню. Но тут маг произнёс заклятье, от которого он сам жутко взмок и ослабел, а мертвецы изнутри вспыхнули лазурным, солнечным пламенем. Через секунду от мертвецов остались только горящие останки. И тут из темноты вышел Сафракс. Клинок его был сломан, а перчатки разбиты. Он рассказал, что амулет сделал кожу некроманта как камень, что клинок об него он сломал и не найдя способа лучше, попросту до смерти забил некроманта, а побрякушку уже снял с трупа. – Слабо усмехнулся рыцарь. – Вот так вот мы и добыли этот амулет, пройдя через живое кладбище.

– Да… интересная у вас жизнь. – Сразу констатировал Азариэль.

– Мы другой жизни и не желаем, – твёрдо ответил ему Ремиил, продолжив наставление. – Сам посуди, для чего мы воспитаны и взращены как не для этого? Честь и доблесть у нас в крови. Если этого нет, то и мы не достойны, быть в этом Ордене.– И явно стараясь закончить разговор, спросил, намекая на то, что Азариэлю пора. – Ты кстати не опоздаешь на свой философский диспут? А то время уже.

– Ты там будешь? – с лёгкой улыбкой проронил вопрос юноша. – А то у нас не хватает достойных собеседников.

– Нет, у меня дела в трофейном зале, – последовал ответ, после которого оба тепло попрощались и Азариэль поспешил в Академион, чего столь долго и желанно лелеял.

Глава 9. Бал вольности

Тот же день. Глубокий вечер.

Солнце практически село за горизонт, уступая место всё наплывающей синеве и мелькающим в высоте звёздам, что начинали усеивать вечерние небеса прекрасной серебристой россыпью. Небосвод становится действительно чудесным – золотой закат ещё полыхает всеми красками жара и огня, а на этом же небе уже разливается алый цвет и сиреневые мотивы, будто бы над Тамриэлем треснула реальность и вот-вот в мир прорвутся потусторонние силы.

Вечерний ветер всегда слаб и не напорист, несмотря на близость к морю, но от него всегда защищает крепостная стена, а такая лёгкость и не порывистость одаривают каждого, кто гуляет приятными ощущениями лёгкости и свежести.

Но истинным оплотом всех иллюзий, в том числе и по наведению спокойствия стал Академион. Его три башни, украшенные цветастыми знамёнами и мистическим свечением всё так же монументальны и грандиозны. Резные узкие окна с орнаментом и рисунки на стене перемежаются с текстами, что только украшает постройку. Но суть великолепия внутри здания.

Поначалу в Академионе стояла непроницаемая тишина, только редкий учёный или маг перемолвится с коллегой словом. Всё помещение источало необычное спокойствие, что просто прекрасно помогало в обучении или, когда необходима была максимальная концентрация над важными опытами.

Один из залов, бывший одним из помещений для «антиквариата», на первом этаже был переделан под обсуждения и диспуты различного рода, как и просили многие из неофитов. Кабинет представлен небольшим прямоугольным помещением, в котором спокойно могло уместиться не много участников обсуждения или спора. Не более того.

В зале спокойно и плавно горит свет, исходящий от множества свечей, магических светильников и небольшой люстры. Посреди всего зала стоит один большой круглый стол, возле которого были аккуратно расставлены стулья. В зале имелось три арочных окна, чрез которых и льётся свет в дневное время суток.

В помещении имеется несколько экзотических, завезённых с самых дальних уголков Империи декоративных растений, расставленных по углам. Но особый аромат в этом помещении всё-таки предают не растения, а разжигаемые палочки с благовониями.

Стены, в отличие всего остального Академиона, тут окрашены в белоснежный матовый цвет, что довольно странно и необычно.

Вообще, в начале, это было место, куда свозили весь хлам и барахло со всего Академиона, чтобы он здесь прозябал дни и ждал участи – переработка или уничтожение. И так длилось десятилетиями, это место постепенно превращалось в старую сырую кладовку, ставшую сокровищницей мусора и ненужного для Ордена пылящегося хлама. Это стало единственное место во всей цитадели, отражавшее не блеск и могущество Ордена, а то, чем оно достигается.

Но потом неофитам этого созыва захотелось чего большего, нежели изнурительные тренировки и бесконечная научная деятельность в Академионе. Их грыз жар научных исследований и желание оспорить существующие порядки, без открытого мятежа.

Те новоизбранные Ордена, что состояли в Нижнем Научном Совете, попросили от своих наставников и учителей в Верхнем Научном Совете, чтобы те, ввели «необходимые для развития дискуссионных и аналитических способностей специальных обсуждений для неофитов, дабы они сумели показать и развить собственные знания». И по специальному «Циркуляру Двуглавого Совета Ордена», что был принят после двух заседаний в Академионе, при Общем Научном Совете создавался так называемый «Стол обсуждений», где каждый мог высказаться на заранее определённую тему или даже устроить диспут с оппонентом, вынеся его на суд рыцарей, учёных и магов. Иначе говоря, Орден сделал всё, чтобы от него отвязалась молодёжь, дав себе продолжить спокойную работу.

Прошения о созыве «Стола обсуждений» подавалось напрямую в Верхний Научный Совет, в котором и давалось одобрение на собрание. Повестка обсуждения формировалась Верхним Научным Советом, что по своей прозорливости указывал только на темы, которые необходимо укрепить неофитам в своём обучении и, не давая тем ударятся в ненужные и подчас крамольные обсуждения

Сам же Верхний Научный Совет предполагал собрание умнейших профессоров и магов, которые заинтересованы в более углублённых познаниях неофитов и развитии их способностей. Нижний же совет предполагал собрание неофитов, которые осуществляли деятельность познания и помогали в организации научных мероприятий.

Учёные и маги всегда приготавливали всё, что нужно, для комфортного и приятного проведения этого мероприятия: дополнительные стулья, некоторые учебные материалы на пару листках и безалкогольные напитки с закусками для того, чтобы снять напряжение и создать более тёплую обстановку. Обычная уловка лояльности, о которой попросили Иерархи, чтобы создать образ тепла для неофитов, чтобы не дать молодому поколению расплыться или сорваться в злобу. Всё это напоминало больше некий клуб по интересам, а не структуру самого сильного Ордена во всём Тамриэле, отчего некоторые рыцари говорили, что Регент размяк.

Вот зал уже стал понемногу, медленно, но верно наполняться полноправными членами, и неофитами Ордена. Первыми зашли сюда несколько друзей Азариэля, после него самого.

Готфрид, немногословный светловолосый нордлинг. С ним Азариэль больше всего общался, после тренировок и занятий в Академионе. Но лаконичный норд больше всего слушал и говорил зачастую всего короткими несложными фразами, предпочитая хранить молчание.

Тиберий, экстраординарный имперец, способный повергнуть в шок любого профессора своими взглядами на мораль, но очень способный в некоторых науках. Его воззрения радикальны, не иначе, и больше похожи на идеи некого нигилиста, но всё же прилежное исполнение заданий и просвещённость не позволяли лидерам Ордена выкинуть его за ворота.

С течением времени зал постепенно стал заполняться ребятами, пришедшими сюда посмотреть на рассуждения других неофитов и самими высказаться. Обстановка становилась всё теплее, как в старой таверне в какой-нибудь праздник.

Буквально через несколько минут в помещение без своих доспех в обычных кремовых одеяниях пришло ещё несколько рыцарей, которые были порой частыми гостями на этих заседаниях, ибо они поставлены следить за тем, как протекает духовное развитие неофитов и обстановка на этих «столах».

– Господин Туриил, прошу сюда, – прозвучал голос, полный покорности, учёные-историки, который примерил на себя тёмный костюм сиродильской аристократии.

И в зал зашёл рыцарь, одетый не в доспех и даже не в кремовые одежды, а в лёгкую имперскую одежду: свободная рубашка, подпоясанную верёвкой, лёгкие брюки и кожаные сапоги.

– Господин Туриил, расскажите, пожалуйста, для неофитов, что было в северном Сиродиле, как ваше задание по получению старого фолианта, – поинтересовался профессор по истории. – Расскажите новоизбранным Ордена про вашу истинную службу Тамриэлю.

– Мне из-за этой книжки чуть не пробили грудь, – немного вспылив и с нотками нападения в голосе, приступил к рассказу рыцарь. – Проклятый старый фолиант оказался в лагере бандитов, что мило расположился у Брумы. – И дальше голосом, полного возмущения заявил. – Под самым её боком. Городскую стражу в этом городе нужно распускать. – И успокоившись, продолжил. – Они свои рваные палатки кинули на возвышении, это был какой-то холм в лесу у большой речки. Красиво расположившись прям под носом у городской стражи они ждали покупателя этой книжки. Как оказалось, позже, это некий старый маг. У меня броня была вся в снегу, как и всё вокруг, но ведь это север. Так вот, их было восемь человек.

– Мало, Туриил. В отчёте значится же больше, – ввязался в разговор некий рыцарь, лесной эльф, сидевший напротив белой стены.

– Об этом позже, Анкан. Так вот. Двое находились в патруле. Как только они отошли чуть дальше от лагеря, пришлось действовать. Одного из них я пристрелил из арбалета, когда он решил справить нужду. Второго получил нож в шею, когда поспешил ему на помощь. В лагере осталось шестеро. Когда они меня заметили, их было четверо.

– Что с остальными? – поинтересовался чародей, ставший у деревянной тёмной двери.

– Двух других я отправил навстречу богам более традиционным способом: они отправились к праотцам посредством содействия моего меча. – Гордо и с бравадой взирая на неофитов, заявил Туриил. – Первых троих было достаточно легко одолеть, ибо они не умели даже меч держать с нужной стороны. Это оказались обычные грязные варвары, одетые в обычные меховые лохмотья, чтобы не замёрзнуть, что сидят по норам и ямам. Они были обычными бродягами и бандитами, каких ходит сотни, по дорогам Тамриэля.

– Но не следующий, я так понимаю? – спросил рыцарь.

– Ты прав. Вот четвёртый был несколько по–другому одет. На других были обычные меховые лохмотья, а у этого была тяжёлая стальная и дорогая броня, отделанная в некоторых местах узорами из меди. У него так же имелась хорошая и красивая булава, сделанная из орихалка.

– Орк?

– Да, это оказался чёртов орк, очень большой и широкий орк. Бой становился всё интереснее. Он сразу кинулся на меня, но я успел отразить атаку и решил контратаковать, но мой клинок тут же столкнулся о его булаву. Он сделал ей молниеносный удар наотмашь, нацеленный в грудь.

– Сколько бравадных деталей, – перешёл на сарказм чародей у двери, дёрнув капюшон.

– Так, тихо. Скорость его удара была просто велика, что мне не удалось уйти из–под удара, он попал мне по запястью и выбил клинок. После чего ударил плечом и надавил всем весом, повалив меня своей огромной массой на землю.

– И как же вы выпутались из этого, мастер Туриил? – прозвучал вопрос от одного из неофитов, когда рыцарь приостановил рассказ.

– Я вспомнил, что у меня есть свиток, я его достал из-за пазухи, произнёс заклятье, и в него со скоростью молнии полетела огненная стрела. Но его доспех странно вспыхнул и мгновенно погасил огнь. Зачарование стойкости к огню, эта броня была уж очень дорога. Однако пока он гордился способностями своей брони, мне хватило времени дотянуться до клинка и ударить его в сочленение доспеха на колене. Он взревел и заверещал, как свинья и рухнул на одно колено. Я уже занёс клинок для последнего удара, как мне в грудь прилетел огненный шар, практический пробивший нагрудник доспеха своим жаром и силой удара. Я его успел заметить только в самый последний момент и сумел повернуться, иначе сила магического удара оторвала бы мне руку.

– И как же ты вышел из схватки, несчастный? – вопрошает чародей.

– Не сейчас. Жди. Это оказался тот самый покупатель книги. Какой-то старый маг пришёл за своей книжонкой. Старик был одет в обычный синий балахон, на ногах изношенные сапоги, имел грязную бороду, маленькие свиные впавшие глаза и морщинистое лицо. Похоже, он все, что у него, было, копил для этого фолианта и все деньги которые этому гаду удалось собрать принёс сюда.

– Какой учтивый и… скупой оказался покупатель. Как он хоть выглядел? Подетальнее?

– Разглядеть больше этого старика мне не удалось, маг. Тут, орк мгновенно встал и нанёс удар булавой в проплавленный нагрудник доспеха и пробил, без того практически разбившуюся броню. Меня повалило наземь. У меня уже жутко болели рёбра, и плохо сжималась ладонь, он сломал мне запястье.

– И тут по жанру и статистике тебе должен был прийти конец. – Сыронизировал чародей, подбросивший в воздух монету.

– Но я смог дотянуться до арбалета и выстрелить в орка. Болт ему пробил доспех у груди, но не убил, ибо завяз в той стали. Маг уже начинал произносить заклятье, как внезапно послышался свист стрелы и тут же из его шеи брызнула кровь. Слава Акатошу вышел человек, одетый в старую кожаную броню. Оказалось, старый охотник следил за мной от самой Брумы.

– Вот это неожиданный поворот.

– В это время, я успел дотянуться до клинка и нанести удар в шею моему главному оппоненту, который засмотрелся на истекающего кровью покупателя. И орк, и маг упали замертво практически одновременно. Всё было кончено. Я подошёл к охотнику. Его лицо было скрыто за капюшоном, выступала только посохшая зрелая нижняя часть лица.

«О Акатош, сколько же деталей» – взмолился Азариэль. – «Быстрее бы».

– Охотник мне рассказал мне историю, что этот орк раньше был странствующим рыцарем, но потом стал обычным наёмником – бандитом, так, же нашёл шайку бродяг и начал грабить окрестности Брумы.

– Вот это я понимаю – поменял радикально ориентацию, – и, словив всеобщий взгляд негодования чародей, поправив синий балахон добавил. – Профессиональную.

– А в ответ на мой вопрос – почему он мне раньше не помог он с сарказмом и упрёком ответил: «Ты думаешь, что этих бандитов было восемь? Эта банда насчитывала чуть более двадцати человек. Уж прости, пока ты там кувыркался с главарём и наиболее приближенными, я сумел отыскать их нижний лагерь и обеспечить тебе спокойные развлечения, чтоб тебя больше никто не побеспокоил».

– Господин Туриил, а что это был за фолиант? – Спросил Тиберий, после того, как рыцарь умолк.

– Это была книга по «основам призыва с внешних миров» я так, и понять в ней ничего не смог, там был неизвестный мне язык. – Спокойно ответил Туриил.

– Господин Туриил, так этот охотник убил более десяти человек один? – крайне удивлённо спросил Готфрид.

– Нет, он сказал, что он всего лишь охотник, но разбирающийся в травах. Там в лагере была бочка мёда для их постойной попойки, но после добавления в неё экстракта паслёна с эссенцией мухомора и парой не совсем безопасных трав, вкус медовухи стал больше терпкий и неприятный. Только бандиты это почувствовали слишком поздно. – С усмешкой ответил рыцарь.

Мысли о смысле жизни в Ордене нахлынули на Азариэля. Рассказ Туриила напрямую говорит, что смысл их существования до самой смерти – это истязать любого врага, что посмеет обратить против Тамриэля силы. Их смысл – умереть ради других, но готовы ли они на это? Сам Азариэль ощущает, что ещё не может ответить на этот вопрос. Возможно служение, истинное прямое, в роли рыцаря даст ему силу вынести тяжкую ношу столько, сколько от него потребуют боги, как думает сам парень.

– Да, однако, какой философский разговор, – неожиданно заговорил, вошедший член верхнего двуликого совета.

Иерархи приставлены к этим обсуждениям, дабы внимательно следить за тем как идёт процесс и насколько он соответствует идеалам и постулатам Ордена, нашедшими своё отражение в Кодексе. Они вольны выделять определённые ресурсы на проведение мероприятия, а могли и вообще оставить этот «стол» без поддержки, но владыки Ордена будто прониклись всей ситуации, всячески помогая ребятам на их собрании. Так по прошению иерархов прислугой и мастерами был сделан этот круглый стол. Крестьяне во время обсуждений должны были наскрести в своих подвалах и предоставить немного продуктов на мероприятия. Очень странным находит этот жест небывалой щедрости Азариэль.

Иерарх одет в обычные лёгкие одежды, красного цвета, больше напоминающие одеяния священника Культа Девяти. Лицо Иерарха отдавало серо–пепельным цветом, было чуть вытянутым с пылающими красными глазами, остроконечными ушами и чёрными цвета смоли длинными волосами, которые убраны в форме хвоста.

– Господин Велот Редоран, – произнёс голосом полного покорности рыцарь, встал и начал клонится в знак уважения.

– Рыцарь Туриил, можете сидеть. Это необязательно, – махнул рукой Иерарх с мягкостью в голосе и уже чуть более грозно добавил. – А вот юные члены Ордена должны проявлять уважение к своим иерархам. – Обратился он к присутствующим неофитам, и они покорно встали и поклонились.

– Ну, я думаю можно начинать, практически все в сборе, – предложил учёный, осмотрев помещение.

– Как, без меня? – послышалось удивлённо со стороны входа, перемешиваясь со скрипом поржавевших петель на что естественно мгновенно все обратили своё внимание и практически синхронно повернули голову.

В помещении мгновенно наступила непроницаемая тишина, прерываемая лишь тяжёлым дыханием Туриила. Но мгновенно все одновременно стали срываться со своих мест, чтобы встать на колено перед предводителем Ордена и проявить к нему почтение и уважение, но внезапно сам Регент молниеносно вздел правую руку вверх, призывая, чтобы все сидели на своём месте.

Появление предводителя Ордена на публике было более чем странным, ибо он всегда проводил всё своё время в башне в своих покоях, работая, практически не отрываясь от дел, которых ему приходилось разрешать десятками.

Регент одет в дорогие имперские одеяния графов Сиродила, причём тёмных лиловых оттенков, что необычно переливались в свете множества свечей, подобно тому как играет сиянием драгоценный камень. Его лицо отмечено несколькими малыми шрамами, но своего великолепия оно не теряет. Серые медленно седеющие волосы лились серебро к плечам, а смольные глаза отражали всю глубину души. Регент оказался тёмным эльфом, который вот уже несколько десятков лет свей мудростью, правит всем Орденом и направляет его сквозь мрак сгущающихся над Тамриэлем туч.

Но сразу за Регентом зашла скромная девушка, привлёкшая внимание Азариэля на много больше, чем сам глава Ордена. Эту девушку родители нарекли длинным именем, сложенным из даэдрического алфавита. Когда один из паладинов произносил её имя, то несколько раз сбивался и плюнул на это дело, дав ей новое имя, при этом узнав, как её называли друзья – Аквила.

До её плеч, облачённых в тёмную ткань длинного платья, плавно, подобно лились, снисходили светлые волосы, ставшие воплощением изливающегося золота, как видит себе парень. Аккуратные губы чем-то отражали аристократические черты бретонских феодалов, что правили провинцией от имени Империи Септимов и самого императора. Девушка низкого роста, что в глазах юноши предавало ей больше красоты и уникальности. У девушки прекрасные голубые глаза, схожие на два прекрасных сиятельных сапфира, чья таинственность и красота могли поспорить с небесной лазурью или синевой великолепного океана Падомейк. Худощавое телосложение только предаёт ей женственности и нежности.

– Здравствуй Аквила, – скоротечно бросил Азариэль в сторону садившейся к нему подруги.

– И тебе привет. О, какая у тебя шикарная шевелюра, – отпустила иронию девушка. – К цирюльнику чай сходил?

– Мы вместе к нему ходили, не помнишь. Пока я новый покрас для причёски делал, ты его «клиентов» держала.

– Чуть тише, брат, – толкнув Азариэля локтем, пытаясь подколоть друга, в лицо спросил Готфрид. – Сейчас бал вольностей начнётся.

Азариэль с мрачной улыбкой отметил, то насколько прав оказался его друг. Иерархи и рыцари, профессора и маги – все подсуетились, что создать приятную обстановку для неофитов, чтобы новообращённые смогли вольно выговориться. Странно это было для Азариэля, и червь сомнений резвится в его душе. Он искренне не понимает, почему Орден пошёл на то, чтобы молодому, неопытному поколению дать возможность свободно рассуждать, если это может привести к подрыву дисциплине.

«Зачем? Почему? Кто же им помог всё это устроить и зачем?» – ряд мыслей потревожил разум юноши, став буравить его, изводить нерешёнными загадками.

За Аквилой в помещение вошла ещё одна особа и комната мгновенно наполнилась приятным и сахаренным ароматом пышущей розы.

– Лира, – прошептал Азариэль.

Девушка появилась в таком же платье, что и прежде. Её лицо всё так же бледно, но на этот раз губы украсила яркая выразительная помада, выделившая губы. Она, поглядывая на Азариэля, не найдя возле юноши свободного места, села возле одного из Иерархов, предварительно отдав ему поклон.

– Ну, теперь я думаю можно начинать. – Осмотрев весь зал и увидев, что больше свободных мест нет, предложил Регент и снисходительно обратился к залу. – Ну, о чём сегодня юные дарования решили поговорить?

В голосе, в словах главы Ордена промелькнуло некое презрение к происходящему, как будто он во всём этом видит не более чем театральный ничего не значащий сход молодняка, решившего поговорить о жизни. Эти слова колющей обидой ударили по Тиберию и он, застёгивая последнюю пуговицу вороной рубашки, гордо заявил:

– О свободе!

– И что же вы хотите сказать о свободах, уважаемый неофит Тиберий Грациа? – вопрос взял учёный.

– Её очень мало, господин профессор. Будь-то в имперской политике или же провинциальном строе.

– И как это выражается?

– Институты народной власти страдают, причём очень сильно, – спесиво заявил Тиберий, перекрестив руки на столе. – Неприкосновенность частной жизни попирается государством.

– Народной власти, – презрительно вторит Регент. – И что же это вообще такое? Где вы это вычитали?

– Неважно. Я пользуюсь свободными источниками информации, и я вам скажу, господин Регент, что Империя ныне это оплот деспотизма и диктатуры.

– Ох, если бы он вас слышал…

– Вы боитесь, что мои слова окажутся оскорбительными для его величества?

– Да как вам будет угодно! – хлопнул в ладоши Туриил. – Ордену плевать на политику Империи. А я вот боюсь спросить – и что же нужно делать императору, чтобы стать отражением идейки свободы?

– Ликвидировать диктат! – развёл руки Тиберий, сказав, как ему казалось очевидную истину. – Мы должны дать народам Империи полную власть на своей территории. Ликвидировать единоначалие власти и утвердить народные органы власти.

– Мы?! – недовольно гаркнул Туриил.

– Ой, простите господа, я оговорился.

– А оговорился ли… – прошептал Азариэль, рождая в уме домысел за домыслом.

– Тише, Азри, – слегка толкнула Аквила в бок юношу, – смотри как интересно. Тиберий, кажется, всё правильно говорит.

– А как же верное служение своему сюзерену? – в вопросе склонил голову Регент. – В нём же есть сила.

– Сила быть рабом?

Как-то жутко стало от всего происходящего Азариэлю, рука холодного страха коснулась его сердца. Он стал замечать, вычленять детали – то неофит сочинит шутку про рыцаря, то кто-то не отдаст поклон иерархам, а сейчас прямое противопоставление себя власти Ордена. Всё происходит как-то неожиданно, плавно. Его товарищи такие же верные Ордену, как и раньше, так же блюдут все его законы, но прошлое рвение сильно опостыло. И эти выпады Тиберия стали всё острее, попахивая откровенной дерзостью и в любой другой момент его бы отсчитали по полной, но не за «Столом».

– Да это прям бал вольностей каких-то! – заявил негодующе Регент.

– Я думаю, молодой человек, предполагал несколько иное, – со стороны входа послышался мягкий, приторный голос рыцаря, чьё тело исчезло под покровом кольчужной брони.

Азариэль видел этого рыцаря раньше и сейчас не рад его появлению, хотя этот воин – легенда. Чёрная шевелюра прекрасных волос на голове идеально сочетается с округлым лицом, обладающим приятным румянцем. Метнувшись юркой змеёй, и встав возле стены воитель, речью беззлобной и мягкой, совершив полуреверанс, пошевелил полными насыщенно-алыми устами:

– Продолжаем.

На что Тиберий вдохновенно и почтенно вскрикнул, явно ставя личность этого человека выше власти Ордена:

– Да почтенный господин Люций!

Губы Люция расплылись в улыбке, а горло выдало распрекрасный мелодичный голос, а сам рыцарь стал расхаживать подле стен:

– Давайте поговорим о нечто приятном. Давайте поговорим о любви.

Лики собравшихся членов Ордена разукрасили самые различные эмоции. От глубокого негодования, вплоть смущённой радости.

– А что о ней говорить, – с нотой угрюмости начала разговор Лира, положив голову на ладонь. – Как мы можем говорить о том, чего нет… в Ордене, естественно.

В её словах Азариэль смог поймать странный тон обиды, как будто она питает неприязнь из-за этого правила ко всему Ордену. Изящно-голубые глаза отразили внутреннюю душевную печаль и огонь, который нашёл выход в сорванных речах:

– Нет её, а значит, нечего и говорить. Если в Ордене и возможна любовь, то равно тому, как жизнь и некромантских ритуалах.

– То есть? – возмутился Туриил.

– Как в трупе жизнь. Эффектно, но фальшиво, – неожиданно для Азариэля и собравшихся ответила Лира, вцепившись зрением на альтмере, но тут же поняла ошибку и смягчила тон. – Господин, я хотела сказать, нош великий Орден не для этого создан.

– Именно.

Азариэль, не вставая с места, сухо изложил своё виденье вопроса:

– Я не согласен. А как же братская любовь друг к другу? Разве мы все не братья и сестры?

– Но я не понимаю, почему это запрещено? – рвётся сокрытый огонь в речах Лиры. – Зачем запрещать столь восхитительное и великое чувство? Я понимаю, Кодекс и долгие учения паладинов капелле нам говорили, что это скверна, отравляющая разум чистого стражника Тамриэля. Но всё-таки…

– А затем, что любовь и романтические отношения – дары сангвиновы, – вклинился в разговор один Иерарх.

– Лира, поймите, так будет лучше для Ордена и Тамриэля, – оппонирует девушке Азариэль. – Это одна из основ Ордена.

– Уваж-жаемый Аз-зариэль, – голос девушки дёрнулся. – Но ведь оно позволяет стать сильнее. Вы же не будите отрицать, что это так.

– Не спорю Лира, не спорю. Но Орден… это совершенно иное. Нам отведена особая роль в решении судеб этого мира. Мы – защита для народа Империи от козней тёмных сил.

– Как можно унять, пытаться взять под контроль самые незначительные аспекты нашей жизни. Мы же не зомби, чтобы нас контролировал некромаг. Так почему же естественные порывы души должны быть контролируемы? – взволновано твердит леди, постоянно посматривая на юношу.

– Так или иначе, Кодекс утверждает обратное, Лира.

– Кодекс… будто он знает, что лучше для людей и меров.

– Так, – шероховатой репликой вмешался Регент. – Пора прекращать этот бал вольности, а то так и до сомнений в Кодексе дойти можно. Вернёмся к политике.

– С удовольствием, – напомнил о себе Тиберий.

Глава 10. Шакал среди волчат

Спустя пару часов.

Стоит только поднять голову, чтобы увидеть всё изящество и манящую силу ночного небесного полотна, что протянулось с севера на юг с запада на восток. Нет теперь той множественности цветов, нет золота и пламени, сошедших в яростном танце, нет больше пылающего крови, в которой утопал горизонт. Есть лишь тьма, мрачная непомерная бездна, разинувшая практически чёрную пасть над головами жителей Тамриэля. Но даже сквозь темень сумрачного неба яркими отметинами раскинулись звёзды, тысячи блестящих точек золотисто-серебряной россыпью усеяли поднебесье.

У фонтана, чьим стражем стали безмолвные грифоны, копошится несколько фигур, сокрытых пеленой сумрака даже не смотря на то, что внутренний двор заполнен парящими сгустками магии, одаривающими лунным тусклым светом здешние пространства.

– А он действительно так думает? – вопрос раздался от светловолосой худой девушки, сложившей руки на груди; её платье цвета ночи, а посему сливается с мраком и лишь магический шар, левитирующий над фонтаном поливает холодным свечением её белое отточенное лицо.

– Кто он? – грубый глас сошёл с уст высокого нордлинга, которому под одежду выдали обычный парчовый жакет да чёрные брюки, с остроносыми туфлями; его ладони опустились в журчащий источник воды и наполнились влагой; движение и вода касается светлого лица, отразившись десятками осколков света, исторгаемого магическим светильником.

– Готфрид, я говорила про Тиберия. Как тебе его мысли? И в правду в них есть какая-то глубина.

– Да он чепуху какую-то молол, – бросил норд. – Как его послушать, так у нас не Империя, а царство Дагона. Орден же наш подплясывает императору в стремлении всех и вся поработить.

– Вот и я том же, – теперь в разговор вошёл и Азариэль, чьё тело скрыла шёлковая рубашка цвета, чернея ночи с такими же брюками и сапогами, только седой волос как-то выделяется сквозь пелену густого сумрака. – Он больно странный… будто не знает, что Империя хранит этот мир.

– Да у него ещё и эта больная мания! – забасил Готфрид. – Он везде видит диктат. Власть Империи – диктат, власть королей – диктат, существование церкви Девяти – диктат. Ох, – тяжко выдохнул норд, приложив ладони к лицу.

– Согласен, друг мой. Что-то нашего товарища стало не по-детски плющить. Мне кажется, что скоро он увидит и в нашем Ордене диктат.

Озвученные мысли Азариэля стали лишь небольшой частью к его размышлениям о том, что творится в Ордене. Он помнит тот день, в котором была дана его клятва кандидата. Тогда, в те почти беззаботные дни, Тиберий рад был служить Ордену в его защите от Тамриэля от тьмы. Азариэль со скорбью в сердце вспоминает, как его друг гордился тем, что служа Ордену сможет защитить простых, обычных людей из народа. Да, его нелюбовь к Империи была всегда, но теперь она переросла в ненависть, а любовь к людям сменилась на призывы к осуществлению эфемерных идей народовластия.

– Ребята! – радостно воскликнула девушка, явно пытаясь развеять атмосферу возрастающей неприязни к другу. – Да ладно вам будет. Он хороший человек.

– Я не спорою, – ввязался Азариэль, – но такие мысли до добра не доводят. В своё время, когда я только совершал путь к Ордену, меня один из таких хороших людей едва не убил в лесу.

– Ка-а-ак? – в глазах девушки Азариэль разглядел тень от удивления. – Ты мне никогда не рассказывал.

– Готфрид знает, – махнул в сторону нордлинга, уткнувшего руки в пояса, парень и сокрушённо продолжил. – Меня едва не убили. Если бы не Ульфрик, меня бы растерзали. Ты понимаешь? – речь парня стала более напориста. – Ты – не глупая девочка и должна понимать, к чему приводит всякий дух бунтарства.

– Вы так говорите, потому что не были в Ложе. Если бы ты Азри там побывал, то смог бы понять Тиберия.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Мы вольны выражать свои мысли, мы вольны говорить, что думаем до тех пор, пока не сотворим зла.

– Акви, но поступки, действия определяются мыслями. Так убийства, кражи, даэдрапоклоннство, ересь или призыв нежити уже были заложены в помысел. А милостыня, благодать или исцеление больного определены хорошим умыслом.

– Но свобода мыслей говорит о том, что можно говорить всё, лишь бы это не было оскорбительно, – Аквила подошла к фонтану и слегка прильнула к перегородке ложи, сев. – Разве плохо будет, если крестьяне выразят своим господам протест из-за работы? Если укажут на ошибки господина… рыцаря или тана? А если рабочие станут свободны в своих словах к промышленникам и бюрократам?

– Эдак мысля за мыслю, если рассвободничаться, то и до свержения Императора дойти можно, – к спору вновь подключился Готфрид. – Крестьяне бросят поля и будут без продыху трындеть в тавернах, а рабочие прямо пошлют работу.

– Но как же можно без свободы искусству или книгам? Если бы не законы Империи то творить, создавать культуру, было бы намного легче и проще.

– Ага, я прям-таки представил это искусство… навозом по холсту. Вот это я понимаю, красотища. – Слово взял Готфрид, а за ним его подхватил и Азариэль:

– А как же искушения даэдра? Разве их упоминания в Империи цензурируются? Разве труппы актёров, которые впали в ереси, не подвергаются наказанию за «вольное» искусство? Разве свобода мыслей, в мире где всюду обитают сектанты разных масти на пару с ренегатами, которые только и ждать разорвать Империю, может существовать?

Девушка привстала с холодного мрамора и сделала шаг назад, вымолвив лишь одну реплику:

– Я думаю, что Тиберий в чём-то прав.

– Аквила… – в полушёпоте заговорил Азариэль, – ты вольная птица. Это твоя суть и я это уже заметил. Но вспомни, что мы клялись в верности Ордену, а он защищает Империю, чтобы нам не говорили. Да, Регент может нас убеждать, что ему всё равно, но если она распадётся, он понимает – Тамриэль порвёт от приступов проникновений тьмы. Еретики даэдра, поклонники тёмных сил, ревнители чёрных культов да и просто сумасшедшие станут угрозой, с которой трудно совладать.

– В Ложе всё говорится иначе, – запротестовала девушка.

– Опять эта Ложа! Как будто в ней есть что-то святое. Как будто, – Азариэль приложил ладонь к подбородку, затянув мысль, ощутив, что он напал на нечто важное, и правая часть его лица погрузилась сию секунду во тьму, ибо магический шар потух, уступив место света мраку. – Как будто вас кто-то убедил в этом. Как же я мог не догадываться об этом!

– Азариэль, только не говори, что ты станешь ко мне хуже относиться, если мы разойдёмся с тобой во мнениях о свободе, – речь леди обернулась в тон нарастающей ожесточения.

– Акви, – едва-едва усмехнулся альтмер, – я всегда помню, как ты тогда… в босмерском селении спасла меня от вампира. Поверь я всегда приду тебе на выручку, даже если против выступят сами шестнадцать во плоти. Но прошу тебя… будь осторожнее… ты, да Готфрид, Ахмат… вы единственные, кто мне другом были до Ордена. Тиберий же… он стал далёким, его больше занимает игрушечная борьба с Империей.

– Да-а. Я постараюсь.

– Мой отец… я… я уже стал забывать те дни, но ясно помню, что ты была для него как дочь. Когда твоя мать уходила на работу ты оставалась у нас дома, и он всегда радовался тому, что у меня была подруга. Ох, Аркей, храни его душу.

– Ой, развели тут мелодраму солитьюдской коллегии, – обстановку разбавил бас Готфрида. – Лучше вспомните, как на прошлой неделе Аквила отрабатывала заклинание шаровой молнии.

– Она же извинилась, Готфрид, – с ноткой веселья в словах заговорил Азариэль, – ну подумаешь, оно оказалось очень сильным. Никто ж не умер.

– А могли. Мне и Дамиру пришлось потом собирать части брони по всему плацу.

– Прости Готфрид, я его от избыточной силы не туда направила. Меня просто развернуло! – извинительно и не унимая улыбки с тонких губ, заговорила бретонка. – Мальчики, лучше скажите, мы же всегда останемся друзьями. Ни смотря, ни на что?

– Останемся, – ответил Готфрид.

– Ни смотря, ни на что, – добавил Азариэль.

Их тёплую дружескую обстановку прервал возглас, тяжёлый пронзительный крик одного из рыцарей, который в белом стихаре идёт у кузниц Ордена:

– Вы чего забыли в такую темень?

– Простите госпожа Фрея!

Рыцарь-девушка, посвящённая в титул не знает, что ребята просто гуляют, так как обсуждение уже давно закончилось и все поспешили разойтись кто куда. Только они втроём решили прогуляться, пока стража не объявит сонный перерыв, возвестив об этом четырьмя ударами в бронзовый колокол. Азариэль знает, что это Фрея одна из тех, кто против, резко против обсуждений и «Столов», и поэтому даже не узнавала, когда и во сколько проходит, с её слов «бесовская сходка вольнодумцев».

– Давайте быстрее! Если до половины одиннадцатого не смоетесь, я вас в фонтане утоплю!

– Предлагаю идти прочь отсюда, – заговорил Готфрид и, мотнув подбородком в сторону рыцаря, проходящего в Великой Башне, иронично добавил. – Вы посмотрите на неё. Утопит ведь и не моргнёт.

– Ну что ж, раз момент расставания пришёл…

Азариэль протянул руку Готфриду и крепко зажал его ладонь в своей, свершая крепкое рукопожатие. Старую подругу он слегка приобнял и тут же она от него отпрянула, ибо Кодекс Ордена запрещает долгие телесные контакты между парнем и девушкой, дабы «Порча Сангвинова не искусила души служителей Ордена».

– А ты?

– А я ещё постою, Готфрид, – и втянув полную грудь свежего лёгкого воздуха, на выдохе юноша прошептал. – Хорошо мне тут.

Все разошлись – Готфрид и Аквила миновали море стриженной зелени и попали в Кельи – один на второй этаж, а вторая на первом. Только Азариэль стоял несколько минут у фонтана, внимая прекрасной музыке плескания воды и разглядывая, как древние божественные архитекторы рисовали небо подлунного мира.

Свод небес во всю усеян звёздами, не осквернённый ни единым облаком, чистый и безмятежный. Азариэль, присев на перегородку фонтана, повернул голову влево. Главная башня Цитадели гордо подпирает твердь небес острой пикой, словно споря с ним за превосходство. Она, лазурно и прекрасно переливаясь отблесками лунного диска, устремлялась ввысь, символизируя всё могущество Ордена.

Практически все в Цитадели готовились отойти ко сну. Только стража неустанно блюдёт неустанный свой долг, охраняя покой жителей цитадели.

За спиной послышался шум приближающихся шагов, сначала это было применение травы, а затем стук каблуков по брусчатке. Азариэль молниеносно обернулся и узрел широкое лицо с резкими грубыми чертами лица, где на него смотрят два глубоко посаженных синих ока. Перед ним человек в примерно такой же одежде, что и альтмер, только цвет вместо выжжено-чёрного снежно-белый, как ледяные пустоши Скайрима.

– Ох, Хротгар, это ты, – усталая речь спала с губ.

– Нам пора на совет. Брат, ты сегодня обещал прийти… это ведь первый раз, когда ты спускаешься в «Оплот Ложи»? – грозно, практически в приказном тоне сказал Хротгар, взирая холодным как магический солстхеймский лёд взглядом на высокого эльфа.

– Да, пойдём, – резко поднялся с фонтана Азариэль. – Я давно хотел посмотреть, что вы там вытворяете в конце концов-то.

Они быстро, практически бегом миновали широкий внутренний двор, его половину, и прильнули к лицевой стене Келий, что обращены к фонтану. Хротгар подцепил одну из каменных плит, которыми умощено подножье казарм неофитов и с кряхтением рванул её на себя. Азариэль, по смрадной вони и «методам проникновения» понял, что это один из входов в Оплот Ложи.

– Закроешь за собой, – хладно буркнул Хротгар.

– О, Акатош, и вы тут собираетесь? В этой помойной яме.

Словесный выпад остался без ответа. Азариэль почувствовал, как они упираются в камень, стопа ощущает шероховатую и твёрдую поверхность тоннеля. И прежде чем скрыться во мраке пещерок юноша затянул плиту из камня за собой, пару раз сплюнув от попавшей на рот каменной крошки.

Под величественной Цитаделью есть не менее огромная сеть множества ходов и пещер, образующих канализационную систему, смежную с разными холлами и ходами. Наибольшим большим пространством или пещерой стал – зал «Оплота», который некогда был просто огромной пещерой. Неофиты Ордена так называемый «Оплот» переоборудовали под свои нужды, поставив та свечи канделябрами, столы и прочую утварь, необходимую для существования их сообщества. Члены «Ложи» использовали эту залу для своих собраний, обсуждений и диспутов, рассуждая на все вольные темы, которые им вздумается.

Тут они могли говорить без рангов, ведь в Ордене, серди неофитов, существовали свои определённые звания, определённые кодексом: Староста, глава группы и два помощника главы.

Азариэль и Хротгар спустились по верёвочной лестнице, минуя ещё один проход, прошмыгнули через несколько пещер, представлявших узкие лазы.

Молодой эльф постоянно ловил перезвон немногих капель, бьющих о камень. Они шли не очень долго, больше трудностей доставляли разбитые полы пещеры, сырость и вонь нечистот, но чем больше они приближались к «Оплоту», тем сильнее в воздухе витал запах благовоний.

«Какая же тут вонь всё-таки» – подумал Азариэль и зажимая пальцами нос. – «Как они могут тут вообще собираться? Это же невозможно».

Но пройдя через недлинный сильно витиеватый лабиринт, они и пришли на собрание «Ложи», что ознаменовал резкий спад «аромата» нечистот.

– Неплохо же вы тут устроились, – Азариэль сказал так тихо, что рядом стоящий Хротгар его даже не услышал.

Повсюду горят свечи, прикреплённые везде, где только это возможно, а порой и за корпуса, вбитые в каменную породу. Стоят деревянные трухлявые столы, образующие почти замкнутый круг, за которыми обычно и сидят члены «Ложи». На столах стоят все те скудные продукты и вещи, которые удавалось нажить своей трудной жизнью неофита. В воздухе витает запах разожженных ароматов, буквально подменяя то зловоние, но действуя примерно так же. Это самые простые и дешёвые благовония, которые буквально били в ноздри своим резким запахом, если не сладким смрадом.

Оплот находится, прям над фонтаном, что распложался наверху. Посреди залы стоит импровизированная трибуна, возвышающаяся над всеми остальными, взойдя на которую публично мог высказаться любой желающий. Но половину пространства странного оплота занимает подводное озерои место где расположились неофиты иначе, чем обрывистым берегом не назовёшь. Вода же в озере не питьевая, ибо туда сливались нечистоты, от которых и исходил смрад, отчего приходилось зажигать сильные благовония, что и удручает. Столько место и занято оно отходами, как бы символизируя положение неофитов, опустившихся до мелкой грызни с Орденом за его спиной.

– Какое почтение, – стеснительно прозвучала реплика, когда зашёл Азариэль, так как все члены «Ложи» тут же встали, дабы поприветствовать своего брата, который спустился сегодня к ним.

Лики, полные вдохновения и радости тошнотворной чередой уставились на юношу, и в них парень не видит крепких друзей, ибо «Оплот» медленно, но верно становится точкой расхода в идеалах. Азариэль тут же приметил, что у всех здесь присутствующих была одинаковая черта отличия на платьях, жакетах – белая ленточка, вплетённая в одежду.

– Тиберий, Велерий и Камилла, – чуть поднял руку Азариэль в приветствии, рассматривая тех из неофитов, кто поддерживал создание Ложи.

– И тебя рады видеть, – мягко поприветствовала Камилла парня, коснувшись чёрного длинного и объёмного волоса, обрамляющего полное округлое лицо, с которого смотрят широкие ореховые глаза.

Азариэль вспомнил, как началась жизнь Ложи, и при этом его кольнуло ощущение жжения в животе, от неприязни. После того, как со своими россказнями об «истинном братстве и сестринстве» часть самых рьяных неофитов пошли к главе Ордена, чтобы требовать у него создания организации, где можно было бы быть полностью равными по статусу.

Но не неофиты впечатлили Регента, не их сладкие россказни о свободе и единстве. Один из числа рыцарей, из самых лучших воителей, разглядел в неофитах огонь и пыл, которого не было в прежних созывах. Он принёс новые присяги и клятвы главе Ордена, что создаст из этого единства воинство достойное умом и духом славы предков. Рыцарь, конечно же, согласился и дал клятву, что свободная деятельность, воля мысли, их малая часть, ничтожная частичка, поможет сделать Орден сильнее.

«Зачем? Во имя чего ты это сделал?» – спрашивает себя Азариэль, желая найти замысел рыцаря.

Юноша поворачивает голову по дуге и видит некоторых знакомых по научному призванию, которые так же решили развивать пресловутое равенство. Если некоторая часть неофитов Ордена входили в Нижний Научный Совет», то некоторые входили в «Новую ложу», а были и те, кто присоединился к обеим организациям, считая это актом максимального просвещения.

Если Нижний Научный Совет при Академионе учит долгу, дисциплине, верности и чести, то Ложа, как ни странно старалась навязать личную свободу и равенство, полагая, что такие идеалы намного лучше древних устоев.

Секунды размышлений отступили. К Азариэлю тут же соскочив со своего места, подошёл Деметр, имперец, крупного телосложения, с чёрными короткими стрижеными волосами, хорошо разбирающийся в магии. Он положил крепкую руку ему на плечо, посмотрел пламенным взглядом янтарных очей прямо чуть ли не в душу юноше и холодно вымолвил:

– Брат, ты должен покинуть Нижний Научный Совет.

– Почему? – удивлённо вопросил Азариэль, опешив от такого начала.

Хотя и Азариэль состоит в Совете, он не чтил его идеалов и не разделял идей Глориана, главы самого совета, да и в «Ложе», что собиралась в своём «оплоте», он только сейчас появился, желая всё контролировать лично, а до этого слышал только от друзей об этом собрании.

– Деметр, не так ультимативно, – искривив губы в эфемерной улыбке, высказал Тиберий.

– Ладно, простите меня, – извинился Деметр.

– Так почему, я должен оставить Совет? – Так же удивлённо, как и прежде, вопросил юноша.

– Брат, я понимаю: наука, беседы и всё такое, но мы замыслили такое, что тебе потребуется уйти из «научного совета», если ты хочешь с нами, – без лишних эмоций выложил Хротгар.

– Мне это не нравится, – обеспокоено вымолвил Азариэль, ибо задумка Хртогдара его сильно настораживала.

– А тебе и не должно это нравиться, главное, что это нужно, – жёстко сказала вставшая из-за стола девушка.

«Это Понтия» – мрачно в мыслях отметил юноша. Девушка – имперка, с короткой стрижкой и худощавым телосложением, чьей одеждой стало облегающее бежевое платьице. Азариэль даже вспомнил, как Понтия иерарху лично в лицо посмела дерзнуть, что их внутренняя свобода подавляется в Ордене, за что он её отправил отходники чистить. И у неё даже были большие споры с профессорами на устройство Ордена, что закончилось первым и последним выговором в её сторону.

– Ты садись и лучше послушай нас, может, чего интересного узнаешь, – на этот раз из горла Хротгара донеслись со словами и нотки гнева.

– Я не понимаю, – развёл руками Азариэль, – эта «Новая Ложа» создавался для свободного разговора, для того что бы мы могли свободно делится своими мыслями. Я думал, мы братья и сёстры по Ордену, думал, то, что мне не будут с ультиматумом заявлять перенять свои мысли, у нас здесь не совет старейшин, что бы мы друг друга грызли за идеи. – С еле скрываемым отчаянием высказался дрожащим голосом Азариэль.

Ответом стал мягкий женский голос:

– Тебе никто не заставляет перенимать чужие мысли, мы все здесь можем спокойно делиться друг с другом мыслями, мы здесь не занимаемся грызнёй, как ты выразился, тебе просто предлагают сесть и послушать, что тебе скажут, – спокойно произнесла Камилла.

– Ладно, так уж и быть, я послушаю вашу идею, – успокоился юноша и занял своё место, присев аккуратно на старый трухлявый стул. – Только постарайтесь недолго.

– Брат Люций, предоставь нам, пожалуйста, свои мысли, касаемые Ордена, – воззвал Хротгар.

– Хорошо, мои малые братья и сёстры, – приторно, подобно сладкому льстецу сказал рыцарь, вышедши, из тени.

Люций вышел, что подобно грому средь ясного неба для Азариэля, ибо он вынырнул словно из тени, из подпространства. Азариэль мог поклясться, что не видел его. Всеми почитаемый рыцарь Ордена, один из наставников группы неофитов, не превзойдённый мечник и мастер клинка. Азариэль едва склонил голову в почтении перед таким воителем. Человек великой славы, выполнивший неисчислимое количество миссий, порой очень опасных и рискованных заданий, способных унести жизни не одному десятку воинов разом. Среди всех его подвигов яркой звездой выделялось несколько, что своим светом героизма буквально затмевали остальные. Он в одиночку штурмовал крепость колдунов в горах Джерол и вернул её имперскому легиону. Среди его жертв был один из безымянных жрецов давно ушедшего во мрак истории Драконьего Культа, что овеян мифами и легендами из давно минувших времен. Этот рыцарь один вырезал целый старый город еретиков, что располагался в двемерских развалинах, укутанных в пепел Вварденфелла.

– Не нужно, брат мой, – подняв ладонь и прервав поклон. – Мы равны тут все.

– Но вы – Люций. Вы человек, достойный уважения, – сколько бы Азариэль не питал отторжения к рыцарю, он чтит его, уважает за множество подвигов.

Лицо Люция – выражение аристократического благородства, его подвиги принесли мир и покой тысячам жителям Империи, а каждый его поход – подтверждение силы и могущества Ордена. Сам Регент называл его «сиятельной звездой Ордена».

Но один из его подвигов выделяется среди остальных, став легендарным во всём Ордене и воплощением его мастерства. Люций с группой паладинов численностью пять человек переходили из Скайрима в Сиродил, и их заданием было добыть старые костные чётки одного некроманта, способные делать силу мага настолько, что он был способен поднять десятки мертвецов и кинуть их бой. Они хранились в укреплённом старом форте, полном нежити, которая верой и правдой охраняла своего давно мёртвого, но воскресшего хозяина. Но Орден был не единственный, кто следил за этим артефактом, ибо это было идеальное оружие для бандитов, что могли с помощью чёток разорять целые деревни. Паладины отправились в Сиродил за перчатками, а Люций встал в Проходе, приготовившись к его обороне. И несколько часов подряд верой, сталью и магией он судил все группировки бандитов южного Скайрима, что отправились в погоню. Он клинком лично обезглавил четверых главарей и сорок отступников из имперского легиона. В вихре стали, огня, ветра и массивов магии он вертелся подобно змее, уходя ударов и тут же разя неисчислимых противников. И когда на место вернулись паладины, они застали Белый Проход, в буквальном смысле слова залитый кровью и усыпанный трупами бандитов. В воздухе витал смрад сожженных магическим огнём тел. Паладины последней атакой, присоединившись к обессилившему Люцию, отбросили оставшихся бандитов обратно в Скайрим. И перед ними предстал их боевой брат, еле стоявший на ногах, в потрёпанных доспехах, но целых, и окровавленным клинком. И именно после этой битвы ему было сделано предложение стать паладином, но на удивление всех он отказался от славного титула.

И сейчас почитаемей даже среди паладинов лучший рыцарь, участник неисчислимого количества битв, лучший мечник Орден, стоит среди неоперившихся неофитов и направляет их интересы… только в чью выгоду? Ордена или свои? Это волк среди щенят, что в глазах Азариэля становится… шакалом.

Люций аккуратно пошёл на трибуну, мягко, практически не слышимо ступая по каменному полу. На нём покачивается чёрный плащ, с капюшоном, скрывавший истинные очертания тела, но когда он его скинул, на нём оказалась прекрасной работы броня. Пурпурно-золотая отделка пластинчатого доспеха игриво переливается цветами под свечами. На его груди ярко блестела золотая эмблема Ордена – геральдическое солнце, служащее маяком для души, а сапоги с высоким щитком, закрыв колени, обитые странным желтоватым металлом, как и перчатки. Такое ощущение, что это двемерит.

Он неспешно пошёл в сторону высокой кафедры, установленной на одном из столов, размеренно покачивая конечностями. Все вокруг него молчали, никто не смеет разинуть рта или обеспокоенно вздохнуть, раздавался только звук его шагов, который эхом разносился в пещере.

Рыцарь взобрался к трибуне и положил руки на неё – нашёл удобное место для них. И стал так говорить, что его голос стал текуч и прекрасен, словно захватывающее журчание, манящие звуковой калибровкой, явившейся будто из мира иллюзорного, потустороннего:

– Мои дорогие братья и сёстры, сегодня в нашем «Оплоте», здесь, мы собрались для решения важного вопроса, вопроса который требует немедленного разрешения. Вопроса, который должен быть разрешён немедленно. Один из наших братьев, состоит в Нижнем Научном Совете.

– Почему это проблема? Ведь мы не вольны выбирать, где состоять? – послышался голос из-за стола.

– Тише, я же не договорил, – сошёл на мягкость Люций. – Я продолжу. Дело в том, что Нижний Научный Совет попирает идеалы нашей «ложи». Там царствует самодурство и тирания, безделье и прохендейство. Тебе, брат Азариэль, следует уйти из этой выгребной ямы. Я даже буду просить «совет», чтобы его закрыли.

– Ложь! Наглая ложь! – Взревел Глориан. – Вы смеете противиться воле Академиона? Да я на вас доклад составлю!

Азариэль бросил взгляд чуть правее Люция, который стоял у кафедры прямо напротив него. Там он увидел, молодого бретонца, выказывающимся просто абсолютным фанатом собственных идей, не способным воспринимать любую критику. Альтмер с неприязнью отметил, что он не раз отличался своими способностями портить отношение со сверстниками, из–за пристрастия к собственным идеям.

– Что вы можете знать, – продолжал Глориан. – О том, чем мы там занимаемся? – Заключил он, с явным недовольством. – Это – сугубое дело Академиона и вам не следует вмешиваться в его священную работу.

– Я – рыцарь Ордена и ничего не имею против Академиона, брат Глориан. Мне даже нравится работать с магами и учёными, только вот Научный Совет к Академиону не имеет никакого отношения. Это всеорденский проект. Я не вижу в нём пользы. – Подняв левую руку и свершив ей краткий жест указа в сторону Азариэля, Люций мягко продолжил. – Мы просто считаем, что такой парень, как Азариэль, с его способностями и рвением, должен быть здесь и посвятить время Ложе.

– Вы – ничего не знаете.

– Зачем нам что-то знать. Мы видим результаты вашей деятельности, а точнее полное их отсутствие, – коварно улыбаясь заявил Люций. – Я хоть и рыцарь, но спокойно тебе заявляю, что никто не видит целесообразности в вашей… деятельности. В том числе и наи братья и сёстры в Академионе.

– Вам и невдомёк, чем мы там занимаемся, вы всего лишь кучка собравшихся свободолюбцев, – речь Глориана наполнена пылающим гневом, а сам юноша едва привстал.

– Помолчи щенок, ты сейчас говоришь с рыцарем. Хоть среди нас и нет званий, ты соблюдай уважение, коли же сюда пришёл, – Люций подался вперёд, угрожающе нависая над кафедрой.

– Вот оно ваше равенство, – напыщенно заявил Глориан. – Я больше не намерен выслушивать эту демагогию.

«Ненадолго его хватило» – ехидно помыслил Азариэль.

После слов, Глориан встал из-за стола и направился к выходу, его ни кто не останавливал или выговаривал ему упрёков, ибо он фанатик идей, и никто кроме него самого их не разделяет. Никому не были интересны идеи полного контроля над всей деятельностью членов учебной организации и отсутствия любой информации о деятельности главы этого «совета», словно он местный князёк. После того как он вышел, все вернулись к прежнему разговору, позабыв о напыщенном индюке.

Люций вышел из-за трибуны, взял с собой странную книгу и пошёл по направлению к Азариэлю, отчего юноше стало не по себе.

– Не беспокойся, брат наш. Меня не нужно страшиться, – поняв беспокойство юноши, лаской попытался его обольстить воин. – Твоё удивление, это чувство… в тебе зажигается свет истин новых, в которые не каждый может быть посвящён.

Безупречность его доспехов просто поражала, даже под обычными свечами они ярко переливались цветами. Люций наполнен решительностью, доказывать свою точку зрения и вот безупречный рыцарь подошёл к неофиту, положил руку на плечо и змеино-ласково прошептал:

– Брат, теперь ты видишь, почему ты должен быть с нами, в том «научном совете» сидят «велеречивые» свиньи, занятые только своими идеями.

– Ты ведь помнишь, как ты на днях поссорился с Глорианом, ты ведь поссорился с ним из-за идей, связанных с «нижним советом»? – спросила одна девушка, сидя за столом.

И действительно, Азариэль помнил как он на днях, жутко поругался с Глорианом, по поводу воззрений, связанных с «научным советом». И как бы Азариэль не доказывал свою точку зрения, Глориан ни за что её не принимал, что привело к ссоре, которую пресекли профессора.

– Я…я не знаю, – растерялся юноша, не зная, что ему ответить и сколько придётся разводить театральщину волнений и переживаний.

Тут, из-за стола встаёт девушка. Лёгкость и изящность её движений поражает, она столь легка и воздушна в своих движениях, что завораживает взгляды, будто бы ветер материализовался в человеке и идёт мимо. Её карие глаза манят глубоким сиянием, как яркий и светящийся топаз. Мягкие и прекрасные волосы девушки спокойно развиваются, что придаёт ей ещё больше воздушности. Её прекрасная фигура и мраморная кожа могли приковать взгляд на несколько минут необычной аристократичностью и бледной благородностью.

– Да Камилла, – прошипел Люций. – Что ты хотела мне сказать?

Она подошла к Люцию и ласково шепнула ему, что-то на ухо, её слабый голос прошёл лёгким шумом возле ушей юноши.

Люций её внимательно послушал, мягко и буквально с сожалением взглянув, на Азариэля сказал:

– Брат, для тебя печальные новости, когда после вашего философского обсуждения вы ушли, Глориан пожаловался в Верхний Научный Совет. Он сказал, что от тебя нет пользы, что ты не разделяешь идеалов Ордена. И теперь тебя хотят исключить из «нижнего совета», и вынести этот вопрос на всеобщее на обсуждение, – Азариэль ощутил печаль в речи Люция, но так же и на подсознательном уровне ощутил фальшь в его речах.

«Совет», которым Азариэль занимался с начала свой службы в Ордене и в который он вложил частицу души, в котором юноша провёл необозримое количество часов собирается выкинуть его как половую тряпку. Хотя Азариэль понимает, что ценность слов товарищей потеряна, что его могут обмануть. Что он сейчас увидел, больше напоминает плохо поставленный карнавал, где вокруг него пляшут, как возле деревца. Негодование и неприязнь от присутствия здесь Азариэль еле как скрывает, оттого и выглядит подавленно.

– «Верхний научный совет» предал нашего брата! Они прислушались к словам, какого–то выскочки, который не способен прислушиваться к чужому мнению! – яростно обозначил несправедливость Тиберий.

– И всё же, – продолжает сомневаться Азариэль, отстранённо поглядывая на каменистую залу и желая поскорее уйти отсюда.

Люций нахмурился и пустил в ход последнюю карту убеждения, которая как ему кажется, должна сыграть. Он размашисто повернулся и куда-то в тёмные, не занятые тусклым светлом, места, сказал:

– Может, ты попробуешь его убедить.

Из тени, сочившейся сквозь сталактиты, сталагмиты и толстые сталагнаты, образующие небольшой лесок каменистых наростов, шагнула девушка, столь знакомая парню.

– Азариэль, – налитые жизнью губы разошлись в улыбке. – Как же я рада, что ты пришёл в Ложу.

– Лира? – не выказывая стойкого удивления, спросил юноша. – Это ты?

– Да, это я, – «сестра» по Ордену уверенно шагает к Азариэлю, но слова всё же выдают волнение прекрасной особы. – По-поверь, Ложа действительно никому не желает зла.

– И что же Ложа тебе пообещала? Что она тебе дала такого, что ты примкнула к ней?

– Ничего, – Лира максимально близко приблизилась к юноше, и они оказались нос к носу; от такой близости у Азариэля бешено забилось сердце, а ладони и спина моментально взмокли, отчего юноша ощутил себя страшно неловко; встретились глаза в глаза. – Я всего лишь хочу свободного обсуждения, как и все здесь. Вспомни, как меня прервали на вашем собрании.

– По-моему, ты не этого хочешь.

– Дд-аа в-всё ра-равно, – продолжая напирать, робко и срываясь на дрожь заикание, говорит Лира. – Просто покинь «Совет». Он тебя н-не дос-достоин.

– И что же, – попытался сделать назад шаг Азариэль, но его пяткой он почувствовал кусок сталагмита и остановился, дабы не упасть, – ты будешь тут делать?

– Не уходи о-от темы. Л-ложа предлагает намного б-больше, че-чем ты м-можешь представить.

На секунду юноша задумался, как может использовать эту ситуацию. Его посетила мысль, идея, как можно поубавить пыл Лиры к себе. Он хоть и уважает эту голубоглазую брюнетку, но заветы Ордена чтит больше. Ему, высшему эльфу, непонятны эмоции девушки, хотя он понимает, что два года общения только сблизили их на немного, вскармливали её эмоции. Он знает, что со временем это пройдёт и превратится в источник смешных историй, но всё-таки его одолевает желание привести дух и плоть в порядок как можно быстрее.

– Я покину «Совет», – заявил Азариэль, припав к уху девушки. – Но только если мы будем только друзьями. И не более того.

– Азариэль, откуда…

– Это видно, Лира, – юноша не испытывает и толики радости от того, что ему приходится возвращать леди к догмам Ордена. – Два года было видно.

– Азариэль, умоляю тебя, не так, – глаза девушки блеснули от коли в груди, голову вскружило.

– Лира, – Азариэль коснулся печального лица и максимально аккуратно утёр слезу, пока она не расчертила бледную кожу чёрной дорожкой мокрой туши. – Я это делаю ради тебя и только тебя. Люций много тебе обещал, очень, но в его силе и власти исполнить обещанное.

– Но…

Азариэль удивлён до глубины души и не может найти ответа, почему Лира только сейчас решилась попытаться заявить Азариэлю о терзаниях внутри, хоть так неумело и наивно.

– Орден обрекает нас на эту жертву, – говорит твёрдо юноша.

Губы девушки распахнулись и в безумном стремлении помутнённого рассудка прошептали первое, что пришло на ум:

– Империя…

– Император обрекает.

Лира отступила и сдержала порыв эмоционального шторма, терзавший разгорячённую душу. К счастью она отнеслась со всей серьёзностью к правилам Ордена и обстановке, в которую попала. «Главное перетерпеть» – так она говорила себе два года, так говорит и сейчас. Её невысокий каблук застучал по всей пещере, рассеивая неловкое молчание.

Азариэль несколько секунд собирался с мыслями, примирявшись с мнимым предательством, делая вид расстройства, которое нельзя было ни ожидать, ни готовиться к нему. Он посмотрел на Лиру, которая всё так же заворожённо на него взирала и мысленно кивает ему. И вспомнив скупые знания в театральной постановке, юноша обратился:

– Братья, сёстры сегодня я с вами. Я добровольно покину «нижний научный совет». – Подавленно, делая вид сомнения в своих словах, твердил Азариэль, ибо его давило чувство, что этого говорить не следовало, но он по чьей–то воле всё–таки произнёс это.

После этих слов, Азариэля ещё долго гложет мнимое разочарование, боль за предательство, ведь ему ещё завтра идти в Верхний Научный Совет и говорить им о своём решении, которое далось ему крайне непросто. Именно он это и пытается показать перед собравшимися, вводя в заблуждение весь сброд.

«Ну, отвяжитесь же вы уже от меня» – бурная мысль коснулась рассудка Азариэля.

В зале раздались восторженные голоса и крики, все яро приветствовали это, как присутствующим казалось, правильное решение. Люций с взглядом победителя убрал руку с плеча юноши и сказал, прошептал полуголосом, только: «Правильный выбор».

Многие сели и начали, есть, и говорить на различные темы, которые только придут в голову. Кто–то говорил на тему жизни в Ордене, кто–то брал темы более высокие, кто–то твердил на темы более личные. Люций же с Камиллой довольно ушёл обратно в тень.

Его никто не заметил, кроме Лиры. Про Азариэля все запамятовали, словно он выполнил миссию, ради которой его звали, а теперь о нём можно и забыть, только Лира до последнего смотрела за ним, пока он не уйдёт. Это видно и Азариэль прочувствовал фальш во всех действах Ложи. Альтмер же со всеми быстро и спешно попрощался и отправился в Келью, чтобы больше не видеть тех, кто здесь присутствует.

– Как он нам так быстро поверил? – тем временем Камилла задала вопрос Люцию, который всё продолжает стоять у кафедры и с восхищением взирать на пещерную широкую залу, полную ребят.

– Его было легко обмануть, ибо те силы, которые за мною стоят и стремятся к изменениям, способны больше, чем на иное, – с гордостью и напыщенностью вымолвил рыцарь.

– А зачем он нам вообще нужен?

– Ох, Камилла, – будто с пренебрежением взирая на девушку, как на жертвенную козу, заговорил рыцарь. – Я спасаю его душу от прозябания в невежестве. Сам Регент мне поручил привести нашу Ложу к высшим результатам. А для этого я призову всех, кого необходимо.

За пеленой ласкового взгляда Люция никто не увидел змеиного взора, который стал олицетворением его души. На миг, на совершенно одну секунду его глаза вспыхнули нечистым, чёрным пламенем, заполнив тьмой всё око от века до века. На момент его взор превратился в чёрно-гранатовый отблеск, прежде чем стать нормальным, но никто этого не заметил, поскольку всех поглотила идей лживой свободы, истинного бунтарства, ради которой они собрались.

Глава 11. Глашатай Ложи

Спустя два дня. Тренировочный плац.

Солнце, яркое палящее светило взгромоздилось на пьедестал небес, беспрестанно поливая светом Тамриэль. Солнечный диск единственный на лазурном холсте небесной тверди, нет ни единого белоснежного облачка или тучки. До самого горизонта всё чисто и безмятежно, что обрадует всякого любителя хорошей погоды. Всех, кроме тех, кто вынужден сейчас с полной отдачей сил посвящать себя таинствам боевого искусства, превозмогая жару.

– Запомните будущие братья и сёстры, – раздался холодный низкий мужской голос, – вы можете быть плохими чародеями, но стать хорошими воителями есть ваша святая обязанность!

Азариэль выполнил удар – его меч рассёк деревянную «плоть» манекена на лице, отрабатывая один из приёмов. Он не видит наставника сегодняшней тренировки. Рослый широкоплечий воитель, одна из легенд Ордена, укутанный в небесно-голубой стихарь, ходит средь неофитов и наставляет их на верное исполнение упражнений. Его грубый низкий голос наполнен одухотворённостью и силой, а каждое слово подобно молитвенному призванию.

– Вы – будущее Ордена, вы его сила и мудрость, а клинок не только продолжение вашей руки. Если магия – это сущность души, её продолжение, то клинок есть устремление вашей воли, ваших идеалов!

Рука альтмера взметнулась и ударила, снова и снова, отрабатывая движение до автоматизма. Каждый его выпад, каждый финт или взмах мечом должен быть чётким, как у двемерских автоматонов. А поэтому он выполнит всё, чтобы изгнать из плоти слабость и продолжить тренироваться.

– Отриньте усталость, юные воины, отриньте слабость тела вашего и бейтесь, так же как и бились со злом.

Тут так жарко, что Азариэль облился потом. По его желтоватому лицу бегут ручьи влаги, а рубашка под кожаным панцирем полностью вымокла. Его нос ощущает запахи пота, несущиеся отовсюду. Его окружает ещё шесть десятков братьев и сестёр, которые отрабатывают такое же упражнение, что и он, а они вымокли, так же как и он.

– Выбросьте из разума своего все мысли и бренные воспоминания, что помешают вам, как и сейчас, так и на тренировке! Будьте сильны ментально, что бы твари из планов тёмного зла не могли вас сломить! Соберитесь!

Мысли юноши направлены только на бой. Он сосредоточен и его отточенное длинное лицо выражает полную собранность на том задании, которое было дано. Его больше не беспокоят мысли, изъедавшие утром. Ложа… научный совет… Люций – всё это осталось в пределах Келий, когда он покидал их. Сейчас ему нет дела до вчерашнего цирка, истинного театра, который развернул спесивый рыцарь, затеявший незнамо что. Самый лучший, самый опытный и искусный он зачем-то взял опеку над вольнодумными неофитами Ордена. Но нет сейчас этому месту в голове Азариэля, и его меч снова устремляется к манекену, оставляя на нём хорошую царапину.

– Орден – ваша семья, Орден – ваша слава, Орден – ваш дом. Так сделайте всё на поле брани, чтобы прославить свою семью и дом!

«Семья… Орден…» – печальной вереницей слов вспыхнула мысль в голове юноши. Он не может понять, что происходит с его друзьями – одних тянет в Ложу, другие остаются верными научному свету при Академионе, а третьи просто наблюдают за всем этим, оставаясь безучастными.

– Вам пять минут на отдых!

Радость, ощущение счастья коснулась Азариэля. Его мышцы напряжены до предела, ноги идут еле как, вздымая клубы песка кожаными подошвам. Голова вот-вот лопнет от напряжения и перегрева адским ярким солнцем.

– Азри, – волнительно, с дрожью в голосе к юноше обратилась золотоволосая девушка, в такой же броне, что и он. – Ты как? Ты совсем какой-то мрачный.

– Да ты посмотри, – рукой Азариэль обвёл всю площадку – огромная расчищенная местность посреди плаца, на которой установлены манекены для тренировок, по которой шатаются от усталости неофиты. – Да как уж тут быть в норме? Как тут… фу-у-у-ух, – на тяжёлый выдох сорвался парень, – что-то я подустал.

– Секундочку, – правая ладонь девушки увенчалась морозным маленьким вихрем, белоснежно-воздушными потоками увенчавший её руки, а левую конечность объяло солнечное тёплое не обжигающее пламя. – Вот, сейчас тебе станет получше. – оба заклинания Аквила применила на юноше, одновременно его обдал лёгкий холодок словно он попал на зимнее поле, а тёплый свет магии исторгнул из него усталость вместе с головной болью.

– Спасибо… спасибо тебе. – Покачал головой Азариэль и вдохнул во всю, набирая в грудь воздух, и чувствуя, как его по его лёгкие раскалились от горячих раскалённых масс. – Ты делаешь успехи в магии. Уже два заклинания одним разом. Ты будешь хорошим магом.

– Спасибо Азри. Кстати, слышала, что ты вчера был в Оплоте Ложи. Это так?

Азариэль заглянув в сапфировые, глубокие голубые очи девушки, услышав тон вопроса, его силу и напористость понял, что она от него желает.

– Да, Акви. Я вчера там побывал.

– И как? Ты понял, что с нами намного лучше?

– Нет… нет. – Твёрдо заключил Азариэль.

– Почему? Там же так хорошо, так задушевно и чудесно. Почему тебе не понравилось?

– Акви, – осторожно заговорил Азариэль, не желая портить отношения со старой подругой. – Не понравилось, потому что это не моё. Это ты можешь говорить обо всём, что нравится. Это ты кипишь желанием что-то изменить или принести новое. Во мне этого нет.

– Седой! – прозвучало на половину площадки воззвание от крупного тёмного эльфа, с широким полным лицом и огненными глазами.

– Да, Нерелот?

– Скажи, вот что у тебя стало с головой, птичка ты наша?

– Тебе ли есть дело? – за Азариэля вступилась Аквила. – Лучше на себя посмотри, гуар недоделанный.

– Послушай, бретонка, тебе бы лучше замолчать. Собака даггерфольская!

– Вот Нерелот, сколько тебя знаю, – Азариэль сделал осторожный шаг назад, – а ты всё такое же задирчевое хамло. Тебе не хватило в прошлый раз поучений от рыцарей? Так ты их получишь от меня, в самой доступной форме! – заступился Азариэль за Аквилу, встав перед ней и загородив спиной.

– Ох-ох! У нас тут завёлся смельчак. Может, ты помнишь, как я тебя едва не отделал? Повторить?

– Так закончи дело!

Азариэль помнит, из-за чего началась их короткая вражда. Ведь это должны были поставить Нерелота в операцию по добыче кольца, а не Азариэля, но мастер Туриил решил иначе. И теперь из-за этого высокомерный данмер не даёт ему житья из-за уязвлённой гордости, считая, что Азариэль отобрал у него почётную славу добыть свой первый артефакт.

Альтмер уже встал в боевую стойку и тёмный эльф приблизился на расстояние удара, так близко, что хорошо просматривается старая ссадина над правой бровью данмера, но грядущую драку оборвал резкий возглас:

– Прекратить это безобразие!

Азариэль ощутил, как напряжение перед неминуемой дракой отступило, сменяясь на щекотливое чувство впереди. В его планы на сегодня не входило драться, но и говорить с паладином о дисциплине тоже нет желания.

Между ними встал высокий, подтянутый и широкоплечий нордлинг. Азариэль, несмотря на свой двухметровый рост упирается в шею носом могучему воителю с грубым чуть загорелым трапецевидным лицом.

– Прошу простить, господин паладин, – в один голос извинились парни.

– Соблюдайте чистоту рассудка и будьте осторожны во фразах. Вы – семья, вы братья, а поэтому держите гнев в себе, иначе он вас сгубит, – на мгновение паладин загадочно примолк. – Само собой вы получите в наказание наряд по кухням вне очереди, в добавку к ментальному истязанию. Но ждать здесь…

После этих слов воин развернулся и пошёл куда-то в сторону ряда сундуков, стоявших небольшой изгородью у края площадки для боёв.

– Я тебя ещё достану, – гневно кинул данмер и только засобирался уйти, как пространство наполнил иной, другой голос, мягкий и ласковый, но по мужскому крепкий:

– Тише-тише, мои юные братья и сёстры! – речь послышалась откуда-то сзади из-за кольца неофитов, собравшихся посмотреть на драку двух знакомых.

В середину импровизированного круга вышел человек, чей волос, чёрная шевелюра слабо покачивается при каждом шаге. Плоть воителя надёжно защищена толстым кольчужным доспехом, на который ложится белоснежное полотно ткани с вышитым на нём солнцем.

«Как же ты ещё не скончался от солнца» – раскинул мыслями Азариэль и тут же вспомнил, что под кольчугой дополнительно фуфайка, но сей мгновение его посетил иной вопрос – «А зачем тебе два комплекта брони?».

– Господин Люций, – почтенно обратился к человеку, с ростом которого, юноша.

Приклонившись к альтмеру, к его уху, воин положил на него ладонь тихо и томно прошептал:

– Ложа тебе поможет. Доверься.

После сказанного Люций протянул руку в сторону задирчатого данмера и мягко заговорил:

– Скажи, Нерелот, что тебе так не понравилось во всём этом? Разве тебе не хватает крови в битвах? Разве ты не испускаешь пыл свой в поединках? К чему тебе ещё одна драка?

– Я не люблю выскочек, господин, – грозно дал ответ Нерелот.

– Ах, – худые губы Люция увенчала коварная улыбка, а голова чуть пригнулась. – Ты всё о том… Тогда ладно, я предлагаю тебе успокоится и принять – момент твоего подвига грядёт. А теперь не будь выскочкой среди неофитов.

– Как в поганой Ложе? Не высовываться? – речь Нерелота запылала гневом. – Я слышал, что она проповедует долбанное равенство независимо от всего. Это же бред!

– А ты приходи к ней на собрание и узнаешь, что именно там происходит, а потом расскажешь. – Азариэль заметил в словах Люция какой-то яд, странную и убийственную ласку. – Ложа это один из проектов Регента, который должен объединить Орден. Сделать сильнее. Пока членство в ней – необязательно, но поверь, сам Регент скоро заметит её… плоды… понимание и мир, истинное братство и сестренство… а не гильдейство.

– Господин Люций!

– Да, мастер Арнольд, – Люций чуть поклонился паладину, который вошёл в импровизированный круг, бренча железным цельным панцирем, покрывшим его грудь и живот поверх стихаря.

– Оставьте нравоучения мне, – и демонстративно оттолкнув рыцаря, паладин указал на Азариэля и Нерелота, грозно выпалив. – В стойку! Если хотите драться, я вам это устрою.

– Без деревянных мечей? – удивился Азариэль.

– Обещаю, я вас не покалечу, – обнадёжил Арнольд.

Все мгновенно разошлись и только данмер и альтмер остались на площадке, заставленной манекенами. Азариэль только успел вознести меч, как паладин атаковал и оставалось только отпрыгнуть назад. Головой он ощутил как впечатался в один из манекенов, но времени разглядывать это нет. Юноша метнулся вперёд, но попал только в пустоту, паладин ушёл в сторону. Нерелот пытается ударить, но Арнольд отбивает выпад и ногой бьёт у колена данмера. Тёмный эльф подкосился, но внимание паладина на себя приковал Азариэль, неуклюже ударивший и рассёкший воздух, а Арнольд сделал шаг назад, пропуская острие у носа, и с лязгом блокирует выпад данмера, мгновенно переходя в наступление. Ещё шаг и паладин перехватывает правую руку Нерелота в замахе и с силой бьёт его кулаком в щёку, поваливая на землю. Азариэль выстоял не дольше – его удар отбили, а затем моментально пришёл сокрушительный шлепок, оплеуха по уху и юноша, ощутив, как его голова разрывается от гула и боли рухнул на пыльную землю.

– Ну как, драться ещё есть желание? – хладно пробурчал Арнольд, смотря на то как неофиты медленно и тяжко поднимаются, а данмер ещё и нащупывает распухшую щёку.

– Ох, Арнольд, вы горазды только биться с неофитом, чтобы выбить из него пыл? – выступает Люций вперёд, похлопывая в ладоши. – Так может, мы вдвоём покажем, как сражаются истинные рыцари?

– А ты со своей Ложей не размяк, чтобы биться? – нежданно паладин выказал недовольство собратом, что моментально приковало внимание неофитов. – А то носишься ты с ней, как грифон с яйцами. Стал от миссий отказываться, мотивируя тем, что тебе нужно заниматься проектом Регента. Вон, даже вчера не стал помогать Архирису в очищении форта от скверны. О Акатош, что с тобой происходит, брат?

– Со мной всё в порядке, брат, – спокойно ответил Люций. – Я просто занимаюсь заданием и всё.

– Оно тебя губит. Ты не бережёшь душу, увлекаясь мелочным, бренным и жалким. Регент скоро поймёт, что это пустая затея. Брат, вразумись.

– Ложа… она не так жалка, как ты думаешь, брат. Она, её сущность нужна Ордену, чтобы скрепить узы братства и сестринства. Может, тебе напомнить историю? Может, вспомнишь, что нам говорил Регент, и что едва не привело нас, – Люций умно замолчал, смакуя прикованные взгляды шести десятков неофитов, чем привлёк максимальное внимание не к тому, что было сказано, а к тому, что было не произнесено.

– Тише, брат, нам не нужно это. Как и твоя Ложа. Она пятое колесо в телеге.

– Разве ты не хочешь, что бы Орден жил, – мягко надавил Люций, заведя руки за спину. – Разве ты не слуга Ордена?

– Я – паладин, я готов служить Ордену до гроба и после, если на то будет воля богов. Перед моими глазами открывался такой ад, что им неведом, – паладин обвёл ребят острием меча. – Они должны в первую очередь чтить Орден, Кодекс и веру, чтобы не впасть в ересь или сломиться.

– Брат, пойми, Ложа может спасти Орден и продлить его жизнь на долгие-долгие годы. И она может это сделать.

«Он что его специально злит?» – задался вопросом Азариэль, – «Зачем ему выставлять свою Ложу как защиту для нуждающихся. К чему ему это бахвальство о Ложе? Боги, к чему же катится наша жизнь в Ордене?» – вопросом, переполненным беспокойством, задался парень, с волнением наблюдая за спором.

– Что ж, – паладин встал в боевую стойку, – раз ты хочешь показать спарринг, достойный рыцаря, я тебе не откажу.

– Братья и сестры, – будто глашатай обратился ко всем Люций и вознёс две руки к небу, объятые мрачно-синим светом, льющимся из центра ладоней. – Смотрите на нас и помните, если вы ищете утешения и понимания… Ложа вам поможет.

Паладин атаковал без предупреждения, Люций только успел схватиться за рукоять двуручного меча, сотканного из эфемерных тканей чужой реальности. Рыцарь оттолкнул паладина ногой, но был вынужден уйти от выпада полуторного простенького меча. Сверкнув в пространстве очертаниями мечей из кузниц Дагона, оружие Люция юркой змеёй метнулось к паладину, но рассекло пустое место.

– Арргх! – прорычав, сплюнул паладин и, выполнив кувырок, сбоку зашёл на Люция, желая рассечь его кольчугу по правую сторону, и только стоило его мечу устремиться к вражьей броне, как противник моментально ушёл вперёд и широко замахнулся.

Арнольд знал, что удар таким мечом ему не отбить, а поэтому ушёл назад, открывая широкое пространство. Люций привёл оружие в привычное положение и отбросил его в сторону, дав очертаниям большого меча, его нереальной материи исчезнуть. В его руках оказался короткий имперский гладиус и скайримский кинжал из тёмно-золотистого двемерского металла.

– Ты как брат, ещё не устал?! – проведя долом клинка у носа, мрачно вопросил Арнольд.

– Ничего страшного… в Ложе отдохну.

Люций прыгнул неожиданно, только пыль на песке поднялась. Его скорость и сила таковы, что кажется будто он сейчас убьёт Арнольда за идею Ложи, отчего некоторым ребятам становилось не по себе.

Паладин встретил врага лицом к лицу, свершив широкую дугу, но Люций подсел и следующий удар блокировал кинжалом, удерживая руку с мечом. Широкий взмах гладиусом был обречён – острие в миллиметрах пронеслось у железного нагрудника, и Арнольд воспользовался моментом; он дожал блок, и с силой оттолкнул Люция в сторону, ударив его ногой по спине.

В ответ Люций только вытянулся, встав ровно, снова готовясь к атаке. Его было не остановить, ибо душа воина преисполнена доказать, что мастерство члена Ложи не хуже того, кто в ней не состоит, а её последователи не размякшие куски хлеба.

Гладиус метнулся вперёд, кончики пальцев отпустили рукоять и оружие полетело. Паладин моментально отбил летящий в него клинок, за которым последовала фигура Люция. Он перехватил меч паладина, но тот оказался сильнее и через мгновение рыцарь ощутил, как кожа его горла холодеет от прикосновения лезвия.

– Ну что скажешь? – самодовольно вопросил Арнольд.

– Ничья.

После единственного слова паладин с болью в сердце, разочарованием у горла, почувствовал, как ему в затылок упирается что-то острое и холодное. Он понял, что приём Люция с гладием был обманкой, пылью в глаза.

– Ну что ж, – отходя от Люция, тяжело дыша заговорил Арнольд. – Неплохой бой.

– Согласен, думаю, неофиты что-то уяснили из этой битвы, – убирая нож и меч в ножны, мягко проговорил рыцарь.

Азариэль в шоке. Он бросил взгляд вправо и увидел, как те неофиты, что в Ложе… ликуют и радуются практически победе Люция. Их лица искажены в больной гримасе злорадства над почти поверженным паладином. Он два года служит Ордену, два долгих года сражался и учился, ел и спал вместе с этими неофитами и не видел такого. Они раньше были преисполнены почтением к мастерам Ордена, а теперь их души заполонил гнев, неуважение.

«Что же тут происходит?» – словно пьяный юноша спрашивает сам у себя, чувствуя, что этот бой между рыцарем и паладином может быть тенью грядущей беды. Он знает, что после сегодняшнего спарринга в Ложу придёт ещё больше неофитов, а значит к Люцию и его «секточке» примкнут ещё неофиты. Альтмер заметил, как вырисовываются очертания призрачных частиц плана Люция и видит, что для того, чтобы они были исполнены ему нужно утопить неофитов в буйстве идейного безумства. – «Но зачем?».

– Я хочу вступить в Ложу, господин, – дрожащим голосом обратился Нерелот к гордо взирающему рыцарю, сложившим руки на груди. – Ложа, она же будет?

– Оу, не бойся мой милый брат, – приторно зазвучал голос рыцаря. – У меня есть среди Иерархов – друзья и поэтому вам не, о чем беспокоиться. Ложа – неприкосновенна ни для чародеев, ни для рыцарей… ни для паладинов. Не бойся и вступай.

Глава 12. Конец начала

Цитадель ордена. Следующий день.

Утренний рассвет ознаменовался не ярким солнечным светом, а тусклым и даже мрачным освещением, грянувшим с небес. Кельи неофитов ордена не наполнятся яркими лучами солнца, не ласкаются лучами небесного светила. Всё серо и невыразительно. Окна казарм открыты нараспашку, отчего вовнутрь прорывается с ветерком прохладный ветер, доносящий до неофитов уличную свежесть.

Азариэль ещё находится в глубоком сне, а посему не может ощутить свежести утреннего ветра, он не способен сквозь сон разглядеть мрачности начала дня. Дурные сновидения всю ночь брали рассудок юноши. Вестники воли Вермины испытывали разум парня всем чем только можно. Разрушенный и сожженный до тла дом, что был уничтожен почему–то по вине юноши, и он не смог этому помешать. Сон, переполненный позора, который вызван был изгнанием из Ордена. Но больше всего его душу потрепал не сон, увязанный с домом или изгнанием, но с уничтожением, великим поражением Ордена в битве с самим собой.

«Нет!» – пытался закричать во сне Азариэль, когда перед его взором нефритовых глаз, наполненных слезами и горечью, представали образы Цитадели, объятой языками пламени. Братья и сёстры, сцепившиеся насмерть за идеалы, которые не стоили пожарищ сотен костров, кровь друзей, льющаяся рекой и горы трупов, завалившие остров.

Вермина не поскупилась на детали дурного сновидения, раз за разом захлёстывая рассудок Азариэля мерзкими и противными картинами будущего, которого молодой высокий эльф страшится.

Но сколько бы Азариэля не испытывала потусторонняя тварь, он всё-таки смог нормально уснуть под конец ночи. Его рассудок устал, а душа истерзана вопросами: «Что происходит с Орденом?» «Что будет дальше?» «Почему всё это происходит?». Медленно, но верно эти вопросы рождают болезненное ощущение паники, глубокое чувство беспомощности.

Спящий юноша не услышал, как легко и неслышимо, практически не издавая скрипа, открылась дверь в Казармы Неофитов, хоть и его кровать с тумбочкой стоят практически у входа.

Ещё вчера он думал, что его сегодня ждёт обычный для неофита Ордена день. Первыми будет занятие в Академионе, проводимое ранним утром, с первыми лучами солнца. Занятия в Академионе часто всего были недолгими и направлены скорее на выявление более одарённых в магии неофитов. Потом же будет боевая подготовка, сосредоточенная на укрепления тела и духа неофитов. Вновь бесконечная полоса препятствий, превращающаяся под палящим солнцем в марш жажды и опять боевая тренировка, после которой трещат кости. Дальше, обычно после тренировки, следовало вольное время, когда каждый мог заняться, чем хотел. Кто-то шёл тренироваться к рыцарям или профессорам, кто-нибудь к магам. Но вольное время было не таким уж и долгим, не более получаса и новый круг тренировок, испытаний и совершенствования, который под конец дня просто выматывал, а потом вечерняя тренировка и осмотры, которые добивали под конец. Ночь и круг запускается вновь. Таков почти каждый день Азариэля, разбавляемый только молитвами и общением с друзьями.

В Келью тихим и крадущимся шагом прошёл человек. Глазами цвета серебряного озера он осмотрел казармы неофитов и с довольной улыбкой отметил в мыслях, что хорошее к ним вчера вечером поступило пополнение. Ещё пятьдесят юношей и девушек до двадцати пяти лет привели с собой вернувшиеся из странствий и операций рыцари, паладины и маги. Воитель радуется тому, что Орден медленно пополняется новыми служителями, однако сейчас не время воздавать хвалу богам за такой подарок. Его ждёт миссия.

Мужская рука коснулась едва плеча альтмера и потормошила его, тихо, на ухо приговаривая:

– Азариэль. Подъём. – Негромко, стараясь более никого не разбудить, призвал отойти ото сна Ремиил.

Юноша тяжело открыл глаза, сквозь пелену увидев рядом наставника. Серебряные светлые очи первыми ударились в сознание, собрав образ человека. Альтмер быстро, через лёгкую боль в мышцах, принял сидячее положение, тихо, хрипловатым голосом вопросив:

– Да, господин Ремиил, вам, что от меня нужно? – сонно и тяжело вымолвил юноша, добавив. – До общего подъёма ещё же вроде десять минут должно быть.

– Азариэль, очень важное дело. Тебя ждёт господин Регент, – тихо, практически шепча, но в тоже время как можно понятнее донёс Ремиил сонному Азариэлю. – Важная миссия, мой друг, время пришло.

– Хорошо, можно я только оденусь? – вопросил юноша, осмотрев Казармам Неофитов и тут же добавив недостающие слова. – Господин Ремиил.

– Только быстрее, – чуть грозно и требовательно согласился Ремиил.

Юноша стал быстро искать свою одежду, открыв тумбочку, её как можно быстрее вытащил и принялся облачаться в скудные одежды.

Азариэль поспешно стал одеваться, стараясь как можно быстрее облачиться в стандартные одеяния неофитов и выйти к Ремиилу. Подвязавшись лёгким поясом оливкового цвета, утянув белую рубаху, юноша удручённо кинул взгляд на одну из коек, но у Ремиила оказался острый взгляд, и он тоже всё увидел, куда был устремлён печальный взгляд юноши. И тут же старый рыцарь что-то прошептал и слова, слетевшие с губ наставника, всего лишь слегка коснулись уха Азариэля.

– Что, господин Ремиил? – спросил юноша, подумав, что шёпот был обращён к нему.

– Ничего, – обрывисто кинул рыцарь и в приказном тоне вкупе с лёгкой грозностью сказал. – Я смотрю, ты уже оделся, так значит пойдём.

После чего Азариэль встал с кровати и пошёл за Ремиилом, они тихо и мирно покинули Кельи неофитов, без скрипа досок выйдя за пределы казармы.

Азариэль осмотрел небесную твердь и удивился, что сегодня скорее всего будет дождь. Его обрадовала перспектива не ощущать хоть какое-то время жуткой выматывающей жары, но в тоже время он представил, как будет проходить на тренировках полосу – погрязнув с пят до головы в грязи.

К казармам, размашисто, уже направляется рыцарь Туриил, который должен будить неофитов и готовить их к новым испытаниям. Наставник юноши всего лишь кратким кивком поздоровался с собратом рыцарем, не став задерживать того.

Ремиил и Азариэль быстрым шагом направились к Башне, стараясь как можно скорее туда попасть. И по пути, переходя с дороги на дорогу, у фонтана, Ремиил смягченно посмотрев на Азариэля, спросил его:

– Юноша, что у тебя творится? – с недовольством спросил Ремиил. – Не следует плевать на священные постулаты Ордена.

– Вы о чём, господин? – с удивлением в голосе, переспросил Азариэль.

– Я знаю, почему и куда ты смотрел, когда проснулся. Я хоть и старею, но глаза у меня ещё видят, да и тем более, после моих долгих наблюдений за тобой, я могу сказать, что знаю, что творится в твоей душе.

Можно сказать, Азариэль понял значение слов и то, что хотел сказать Ремиил, отчего сам сильно удивился и не на шутку испугался. Его взгляд неправильно поняли, и противное мерзкое чувство холодной рукой взяло парня за горло, от чего он тут же попытался избавиться:

– Я… я… не то…

– Азариэль, – грозно прервал рыцарь неофита. – Почему ты замямлил? Почему я читаю в твоём голосе сомнения? – и уже более спокойно, будто поучая юношу, рыцарь продолжил. – Вот видишь. Эту слабость могут использовать твои враги. Чувством ты можешь поставить нисколько операцию, сколько сам Орден под угрозу.

– Вы не о том подумали! – яро воспротивился Азариэль. – Мы просто друзья и ничего больше. Я читал и чту постулаты Кодекса.

– Тогда что было там? – надавил Ремиил.

– Там? – переспросил юноша, взглянув на развивающиеся флаги перед Академионом. – Она мне хороший друг, но я беспокоен за неё. Она попала в Ложу и думает, та творит только добро и несёт свет единства.

– Ничего, – проходя последний стяг Академиона, тяжело выдохнул Ремиил. – Всё будет в порядке. А ты помни, да другим припоминай, что если они попрут постулаты Кодекса, то поставят сам Орден под вопрос существования.

– А были ли такие случаи, господин? – сухо вопросил Альтмер. – Когда Орден едва не падал из-за глупости своих братьев и сестёр?

– Азариэль, – Ремиил сделал голос грубее и напористей, – даже если бы я хотел рассказать, чтобы научить вас чему-нибудь, я не могу, потому что не было этого. Никогда. Нет и всё.

Альтмер, подступающий к Великой Башне, ощутил, что Ремиил ему что-то недоговаривает. Он понимает, что статус и возраст таковы, что Ремиил ничего не может раскрыть, но всё же молодой эльф сердцем чувствует, что его наставник скрывает что-то. Вчера на вторичной тренировке он их заставил учить Кодекс и дополнительные указы иерархов не хуже, чем бы это сделал Сафракс, где говорилось о верности Ордену и поругании предателей.

«Если не было предательств или угроз раскола, то почему все носятся с этими Кодексами и чистотой Ордена?» – попытался найти ответ Азариэль и тут же понял, что причина может крыться в ином, а его домыслы… всего лишь домыслы.

– Скажите, господин Ремиил, у вас хоть, когда–то, выдавался шанс уйти с кем-нибудь из Ордена? – с еле заметной улыбкой на лице спросил Азариэль.

Рыцарь тут же обратил на парня яростный и осуждающий взгляд, переполненный еле сдерживаемого желания выругать неофита, отчего у юноши, внутри всё помутнело и захотелось съёжиться.

– В своё время, юный неофит… да, была. Но я выбрал Орден, я выбрал служение Тамриэлю в отчистке его от скверны, – бездушно выдавил из себя рыцарь и чуть припустил голову, а после вынул из кармана какую–ту скомканную бумажонку и протянул её Азариэлю вместе со строгими словами. – Вот, держи, почитаешь позже, и моя просьба больше не говорить на эту тему.

– Хорошо. – Согласился Азариэль и свернул письмо у себя в кармане, поняв, что на эту тему лучше со своим наставником не разговаривать.

– Отлично, а теперь быстрее пошли к Регенту, – строго кинул Ремиил и ускорил шаг.

И через несколько минут ходьбы через огромное поле они подошли к огромной башне Великой Цитадели, в тени которой они казались муравьями. Азариэль уже два года в Ордене, но каждый раз, когда ему удаётся оказаться подле главной обители Ордена, его дух захватывает. Он ощущает, как его грудь сжимается, а сердце стало биться сильнее, как тёплое чувство трепета проникает в его душу и выбрасывает оттуда тёмные мысли.

Ремиил легко толкнул массивные врата, обитые медью и изрисованные фресками, на которых изображены гряды готических рыцарей под красивейшим геральдическим солнцем. Азариэль тут же метнулся за своим наставником по множественным ступеням и ощутил, как его лёгкие преисполняются ароматами благовоний, как в нос забиваются запахи спокойствия и сосредоточения. Он шагнул на черно-мраморный пол, и эхо разлетелось по огромному холлу главной башни от входа и до самых уголков.

Внутри так же прекрасна, как и прежде. Юноша обратил в восхищении лик вниз и увидел, что в начищенном чёрном мраморе можно разглядеть собственное отражение. На рыцаря и неофита смотрят прекрасные витражи, с которых устремился взор рыцарей древности, отлично выделанные фрески, красочные картины и отдельные трофеи: всё это появилось относительно недавно, когда Регент решил сделать некоторую реставрацию своей башни.

Они вошли в зал, в котором играет органная музыка, так любимая Регентом, создавая ещё большую грозность и монументальность этого места, вызывая праведное благоговение перед могуществом Ордена.

Ремиил и Азариэль прошли через трибуну, на которой когда-то стоял Регент Ордена, в сторону винтовых лестниц.

Чувство радости и трепета захлестнуло Азариэля, и как можно быстрее поднявшись по винтовым лестницам, облицованных розоватым мрамором, они зашли в коридоры, в огромные широкие залы, внутри которых большое множество резных тёмных дверей.

– Мы где? Не в…

– Да, – прервал удивленно-восторженную речь юноши рыцарь. – Ты шагнул в наш дом. Возможно, он когда-нибудь станет и твоим домом. Мы в Палатах Рыцарей.

Азариэль ощутил, как его дух связывает и возвышает предчувствие благодати, святость и мерность пленят рассудок парня, и он готов преклонить колено перед этим местом. Тут царит медитативное спокойствие и благоговение, которое возможно издавали сами стены, облицованные белым мрамором. Повсюду весят стяги и огромные полотна с литаниями и котехзисами, читая которые любой мог испытать благой трепет. Повсюду со стен смотрят прекрасные картины и некоторые трофеи, которые давались в награду за успешную миссию. Искусно выполненные художниками Империи полотна изображают подвиги рыцарей, магов и любого, кто проявил себя и помог Ордену в его вечной миссии служению Тамриэлю. Среди трофеев здесь Азариэль видит самое необычное оружие со всего Тамриэля – хаммерфельские закривлённые катары висят на пару с трёхлезвийными секирами аргонии, что делят место с удивительными кинжалами из Валенвуда. Огромные молоты северных великанов внушают ропот и страх, усиливающийся, если вспомнить, что это оружие приспешников тёмных сил.

– Ох, что же дальше? – восторженно вопрошает Азариэль, ступая на новые ступени винтовых лестниц, возносящих в ещё одну часть башни.

– Ничего особенного… Зал Паладинов.

Через несколько минут подъёма рыцарь и неофит проходят небольшую залу. Некоторое расстройство, опустошение от обмана ожиданий объяли грудь Азариэля. Он ожидал встретить ещё более пышную залу, но перед ним предстали стены, выполненные из простого алого гранита, без фресок или картин. Только пьянящие нотки благовоний ласкают лёгкие Азариэля, напоминая ему о Палатах. Он алчуще кидает взгляд из стороны в сторону в поисках найти предмет изящества, но натыкается только на железные канделябры.

– А где золото и серебро? – поражённо спрашивает юноша, ступая по каменным плитам на полу.

– Из благородного тут только паладины, – мрачно ответил Ремиил, ускорив шаг.

Азариэль приметил, что двери комнат сделаны из крепкого дуба, они просты и не украшены ничем, кроме символа Ордена. Юноша помнит, что один из паладинов говорил, что у них очень маленькие комнатушки, приспособленные только для сна и отдыха, нежели роскоши и праздности. «Паладину Ордена, пребывавшему постоянно в странствии, следует быть в аскетизме и сдержанности, чтобы не впасть в лапы пороков и Даэдра», вспомнил наставления из Кодекса Азариэль.

Но аромат церковных благоуханий, священного мира тут ещё сильнее, чем в Палатах Рыцарей или даже капелле Ордена. Азариэль и его товарищи каждый день начинали с молитвы в храме, и уже было привыкли к такому запаху, но тут он ещё сильнее, чётче.

Прежде чем подняться дальше юноша заприметил большие высокие окна, с которых на него смотрят витражные изображения могучих исполинских воителей. И каждый из них одинаково одет – изящная серебристая броня, горшковый шлем скрывает суровые лица, а на металле покоится белая, как снежные поля Данстара, накидка со знаком пылающего ромба на груди.

Они поднялись дальше почёрно-гранитной лестнице, их путь лежит через палаты величественного Двуглавого Совета, где проводились заседания и, по сути, решается судьба Ордена.

– И куда мы сейчас попадём? – вопрошает юноша, оказавшись у широкого порога с распахнутыми настежь обитыми золотом воротами.

– В оплот политиканства и бюрократизма, – холодно бросил Ремиил, проходя через широкие и высокие врата.

Нефритовые глаза Азариэля наполнились светом серебряных канделябр и золотых подставок для свечей. Но больше всего взгляд его очей приковала мистически переливавшаяся люстра, нависавшая грозным каскадом роскоши над всей залой. Её каменья – бриллианты и сапфиры, изумруды и рубины выстроились в цветастые ярусы и загадочно отсвечивают от магических светильников, озаряющих сие место.

Перед двумя воинами предстало просторное помещение внутри которого захватывает дух. Азариэль увидел, что к центру залы, где выстроен огромный полуамфитеатр, тянутся балконы, окружая основное место действа. Юнона вышел из-под массивных балконов и оказался лицом к лицу с Орденским Собором, местом, где заседает Великий Капитулярий.

Напротив юноши, в метрах двадцати, на шахматном чёрно-белом полу, небольшом островке, зажатым меж прудов и частями «Собора». Высокая кафедра, к которой подводят две ступени, откуда вещаются доклады и заявления.

– Что это? – вопросил юноша, указав на трибуну.

– Вещательная площадь, – холодно пояснил Ремиил и повёл Азариэля.

Обратив взгляд направо, Азариэль увидел место заседания «Правой Головы». Величественная половина амфитеатра вложена в деревянный высоченный оклад, походя на самую настоящую ложу. Дерево светлое, исписанное золочёнными надписями и украшенное изумительной резьбой, передающих моменты истории Ордена. Сам полуамфитеатр вздымается на десять высоких ярусов вверх и едва нее касается балконов. Каждая «ступень» обставлена роскошными сидениями, обитыми в чёрную бархатную ткань оттого и походящих на роскошные кресла лордов. У самого подножья половинчатого амфитеатра, окружив небольшой мраморный мости, ведущий к кафедре, плещутся два неглубоких водоёма.

Азариэль оставил скользящим взглядом полуамфитеатр и перевёл взор в сторону, куда его ведёт рыцарь. Там, в той стороне юноша узрел высокий ярус, к которому от вещательной площади ведёт широкая роскошная лестница, перенесённая сюда, словно из какого-нибудь сказочного дворца. Её ступени отделаны угольно-чёрным базальтом, а толстые перегородки ярко-золотых перил исполнены из белого камня. Там на ступенчатом возвышении, куда ведут лестницы, выставлены девять тронов, по четыре за широкими роскошными тёмно-деревянными столами и один, самый высокий, посредине. Юноша догадался, что девятое, самое роскошное место отдано Регенту Ордена и в тот же момент, практически подойдя к новой лестнице, он смог разглядеть очертания дубовых дверей, скрывших помещение за местом заседания «Левой головы».

Азариэль, ещё раз превозмогая высоту башни, вместе с рыцарем приблизился к обиталищу самого важного члена Ордена. Дверь в его комнату массивна, сделанная из обычного простого железа и отделанная серебром, выложенным в несложный узор солнца.

– Мой лорд, – со стуком обратился Ремиил.

– Да! Войдите!

Нордлинг зацепился за ручку, дёрнул дверь на себя, и она легко отварилась, впуская гостей. Комната Регента предстала совсем небольшой, размерами резко контрастируя с тем, что юноша увидела ранее. Там висит несколько трофеев, представленных парой клинков и тремя нордскими комплектами доспехов-артефактов. Тут нет пафосно развешанных голов противников и величественных картин, повествующих о подвигах Регента, но в комнате старинные гобелены и полотна, рассказывающие об истории самого Ордена, о тех временах, когда он зарождался. В самом углу стоит простая кровать, а у стены был совсем небольшой буфет. Посередине комнаты лежит шкура белого скайримского медведя.

Регент Ордена сидит на обычном резном нероскошном деревянном кресле спиной к округлому окну, единственному источнику света, если не считать маленькую люстру и пара свечей с одним канделябром. Он сидит за столом, сделанном как ни странно из сиродильского дуба, отделанным двемерским металлом и украшенный узорами из лунного камня.

Сам глава Ордена не производит впечатления могущественного воина или влиятельного политика. Он не облачён в роскошные одеяния лордов севера, ярлов Скайрима или предпринимателей из Восточной Имперской Компании. На нём самая простая одежда, которую только можно было найти здесь: кожаный жилет поверх лёгкой белой рубахи, грубые штаны из синей ткани и потёртые туфли.

Азариэль смог заприметить, что самый кончик носа срезан, а на тёмно-пепельной коже лица имеется практически заживший шрам. Его алые глаза обхвачены печалью, а к острому подбородку приложена правая ладонь. Его остроконечные уши спрятаны под тёмной шевелюрой длинных волос, на которых уже начинают сиять первые серебристые волосинки.

Главу Ордена окутывает некая пелена мистики и шарм таинственности. Азариэлю кажется будто он предстал перед древним мастером и мистическим воителем, который сохраняет образ загадочного данмера.

– Рыцарь Ремиил, вы же могли просто телепортироваться? – прозвучал сухой и безжизненный, как пепел Красной Горы, голос. – К чему было тащиться через всю башню?

– Мой лорд, я просто хотел показать неофиту её устройство. Это никогда не будет лишним.

– Хорошо, рыцарь Ремиил, вы можете идти, – речь главы Ордена оказалась удивительно суха и безжизненна, размеренна, как у пронзённого мрачными рассуждениями.

– Да, мой лорд. – Ответил Ремиил и покинул пределы комнаты.

– Азариэль, – тут же обратился Регент к юноше, отчего у парня пробежали мурашки. – Садись за стул.

Азариэль, ощущая лёгкую дрожь в коленях, как его сердце начинает битья чаще, а грудь сжимает волнение, аккуратно присел за стул и, не удержавшись, выпалил вопрос:

– А, что это вон там за дверь, мой лорд, – внезапно поинтересовался Азариэль, увидев массивную металлическую преграду в углу кабинета Регента.

– Разве я тебе разрешал говорить? – безжизненно-сухая речь Регента прошла по душе юноши боязнью с шорохом песка.

– Простите, мой лорд, – повинно сказал Азариэль.

– Я тебя вызвал для очень важного разговора, неофит. Но для начала я тебя предупреждаю, если хоть кто-то узнает о задании, ты пожалеешь, что на свет родился.

– Да, мой лорд. Я клянусь, что никто не узнает о том, что вы мне поручите. – И закончив клясться, прозвучал вопрос. – И, что это за задание?

Лик Регента сделался ещё мрачнее, чем был, а голос исторгнул холодную меланхолию от которой Азариэлю стало не по себе.

– Нам нужен лазутчик, который бы проник в логово «Сынов Леса» и выкрал одну вещь, а после смог дополнительно расставить «двемерские деструкторы» в нужных точках.

– В-вы хо-хотите, чтобы я-я бы-был диверсантом? – с дрожью в голосе прозвучал вопроси и поняв, что его начинает есть страх, он взял себя в руки.

– Да, неофит. Это твой шанс стать на шаг ближе к почётному титулу.

От услышанного у Азариэля перехватило дух, его желтоватое лицо побледнело, а взгляд нефритовых глаз сделался мрачным. Его душа буквально бурлит от ощущения того, как холодная рука страха берёт его за горло, а сознание так и призывает отказаться от миссии.

– Г… го… господин Регент, я буду горд, выполнить это почётное задание, но почему бы не отравить туда более опытного рыцаря или отряд паладинов, которые смешают это место с валенвудской грязью?

Не усмешки, не гневного укора не последовало. Регент только сложил руки на груди и спокойным медленным голосом ответил:

– Нам не нужен переполох, неофит. Только завидев воителей и магов нашего Ордена, вся их элита ретируется прочь, забрав с собой всё то, что нам необходимо. Но не думай, что мы их оставим просто так, ибо как только всё тобой будет выполнено, их накроет наш отряд.

– Мой лорд, почему я? – уже более конкретный вопрос задал парень. – Почему не другой неофит или рыцарь?

– Юноша, – напористо заговорил Регент, – я даю тебе шанс показать себя. Судя по докладам Туриила и Ремиила, ты за два года стал одним из лучших в области скрытного проникновения.

– Мой лорд, простите, – Азариэль в предвкушении вопроса почувствовал, как его голос вновь стал дрожать. – Н-но в-ведь это не единственная причина? Вряд ли Орден отправил одного неофита на такое важное задание.

– Азариэль, твоё дело только выслушать то, что я тебе скажу. Ты уже назначен, и я тебя убеждать не стану. Провалишь миссию – опозоришь Орден, выполнишь – возвысишься.

– Да мой лорд, – нехотя и ощущая жжение обиды у сердца, сказал альтмер, – я принимаю это задание. Позвольте ещё вопрос.

– Давай.

– А вы действительно считаете, что Ложа Люция нам чем-то поможет, мой лорд? Зачем она нам вообще нужна?

– Знаешь, неофит, уважаемый мастер Люций в чём-то прав. – Речь главы Ордена превратилась в нечто мрачное. – Его идея, по объединению братства и сестринства через Ложу может нам помочь достичь единства, которого мы не знали.

– Единства? Мой лорд, но Ложа…

– Тише, – чуть поднял руку глава Ордена, перебивая неофита. – Азариэль, ты не знаешь многого, а поэтому не способен оценить решения в достаточной мере. Успокойся и ступай отсюда. Тебя ждёт мастер Ариан для подготовки к заданию.

– Да, мой лорд.

– И там за дверью, сверни налево, чтобы не спускаться.

Азариэль с обидой и непониманием покинул его комнату и по указанию Регента свернул влево. Перед ним предстала небольшая плита, сияющая оттенками тёмно-синего, от которой исходит еле слышимый гул. Юноша встал на круглую площадку и сию секунду его пронзило чувство лёгкости и парения, а серые образы телепартационной комнаты смешались и превратились в широкие пространства внутреннего двора, находящегося под сенью башни.

– Эй, неофит, – тут же прозвучало воззвание высоким мужским голосом и Азариэль, моментально преклонил колено, чтобы соблюсти этикет диалога с фигурой, облачённой в кроваво-алые одеяния – сутану, поверх которой на плечах и до конца груди лежит непроницаемо-чёрная ткань.

– Да, владыка, – коленопреклоненно сказал юноша, не став разглядывать лик Иерарха, спрятанного за покровом капюшона.

– Встань. Ты ведь идёшь в сторону казарм? Так ведь?

– Да, владыка.

– Отлично, тогда найди мне Люция, который сейчас должен быть там и скажи ему, что я его жду, и ждать его я буду здесь. И кстати, чем быстрее ты его найдёшь, тем лучше для тебя. Понял?

– Да, владыка.

– Ступай, теперь. – С отмашкой кинул фразу высший чин.

Азариэль кратко кивнул и пошёл прочь от Иерарха. Он не знал, для чего ему нужен был почтенный рыцарь, и укол неприязни очутился в тот момент, когда юношу посетила мысль, что это возможно из-за позавчерашней ночи. Но парень только отмахнулся от мрачных мыслей и пошёл размашистым шагом вперёд.

Через несколько минут Азариэль отошёл от главной башни и его лёгкие тут же наполняет будто густой, затянутый и тяжёлый воздух.

«Странно всё это» – помыслил юноша, но, не придав этому значения, пошёл по направлению к казармам. На улице уже окончательно рассвело, и ночной мрак отступил за горизонт, только вот солнца увидеть нельзя было, ибо сами небеса были покрыты лёгкой пеленой из облаков, которая затянула небосвод.

Но вот как на счастье и совпадение ему в поле зрения попал имперец, чьей одеждой выступила тёмно-лиловая туника. «Вот вы где» – ехидно отметил Азариэль появление рыцаря и быстрым шагом приблизился к Люцию, не желая ни единой лишней секунды тратить на него.

– Господин Люций! – громко воззвал Азариэль.

– Да, мой друг! – со змеиной приторностью зазвучали слова Люция. – Я внимательно тебя выслушаю.

– Вас ждёт один из Иерархов зале «Двуглавого Совета». – Стараясь как можно быстрее закончить разговор с этим человеком, тараторит Азариэль.

– Я, кстати, уведомил «Верхний Научный Совет», что ты их покинул. – Не снимая лёгкой улыбки с лица, произнес Люций.

– Хорошо. – Слегка притворно подавленно, но, не теряя крепости в голосе, говорит Азариэль.

– Ладно, я тогда пойду к Иерарху, – удовлетворившись ответом, Люций тут же развернулся и пошагал к башне.

Дальше, посчитав миссию иерарха выполненной, юноша пошёл в казармы, прежде чем направиться к Ариану, чтобы приступить к выполнению данной ему миссии. Но ему попалась на пути знакомая бретонка, в комплекте из кожаного панциря, рубахи, поножей из мамонтовой кожи и высоких сапогах, в руках которой зажата стопка книг.

– Привет, Аквила, а ты куда идёшь? – с трепетом и дрожью в голосе, с ощущением эфемерной радости, спросил Азариэль.

– В Академион, меня отправил Туриил за экспертом-иллюзионистом Манкаром. Нужно отдать ему книги. – Спокойно, но с лёгкой улыбкой ответила Аквила.

– Так пойдём, я тебя провожу.

От казарм, до Академиона идти недолго и Азариэль пристроившись рядом с девушкой

– А ты, куда утром пропал? – встревоженно спросила Аквила. – Мы утром шли на молитву без тебя.

– Да так, – махнул Азариэль, – меня Регент вызывал.

– А зачем? – резко прозвучал вопрос.

– Я… я… я, – замешкался Азариэль. – Я не могу сказать тебе.

– Лучшей подруге? – вопрос проронен с удивлением. – Азри, я тебя не узнаю. Ты вызван Регентом и что же? Уже важничаешь?

– Нет-нет, – повышенным голос отверг альтмер. – Просто Регент приказал мне ничего не рассказывать. Всё – тайна. Акви, пойми.

– Но как так? – маска возмущения пала на прекрасное лицо бретонки. – Мы все братья и сёстры Ордена же…

– Для нашего блага, для нашего спокойствия они скрывают то, что нас может повергнуть в шок или нанести вред Ордену. Пойми, Акви, так творится политика нашего Ордена, и мы должны ей следовать.

– Вот это плохо, что Регент всё держит в тайне. Вчера в Ложе только говорили об этом.

Нотки гнева проникли в душу Азариэля при упоминании Ложи. Он не понимает, что от неё ждёт Регент, если всё изъело разделение – на тех, кто в Ложе и вне её. А тем временем девушка продолжает:

– Ты понимаешь, даже рыцари с Ложей согласны.

– У вас есть рыцари?

– Да. Их пригласил сам Люций. Они тоже разделяют его идею о единстве всех и вся в Ордене.

– Акви, что там творится в Ложе? О чём вы говорите?

– Обо всём. У нас сообщество вольного рассуждения и свободного общения. Мы не ограничиваем себя рангами. – И дальше пронеслась фраза, которая тронула сердце альтмера. – Мы изменим Орден.

«Это конец» – холодное уныние загорелось внутри Азариэля. Всё то, что он сегодня увидел внутри Великой Башни, может измениться. Нет больше тех шестнадцатилетних ребят, кои были в самом начале, так сильно алчущих вступления в Орден… этого больше нет. Всё то, что было в начале – рвение, уважение, почтение: всё это медленно исчезает, выветривается под действием свободолюбия Ложи. Что-то намечается, и парень понимает это, а оттого, чтобы успокоить себя, он голосом, проникнутым дрожью, молвит:

– Аквила, дорогая моя, скажи, мы же будем дружны до конца? Нас же не разделят ни Ложа, ни какие-либо идеи? Я… я не хочу, чтобы наша дружба, начавшаяся в детстве, вот так вот оборвалась. Это… это будет очень печально.

– Я понимаю тебя, Азри. Я надеюсь, что мы останемся дружны, – подходя к высоченному зданию Академиона, произнесла Аквила.

– Вот это чудесно. Я боюсь тебя потерять.

– А ты чай не влюбился? – усмехнувшись щегольнула девушка, поднимаясь по ступеням Академиона.

– Да что ты! – с широкой улыбкой отмахнулся юноша, провожая леди глазами.

Азариэль ощутил, как облегчение пронизывает его душу, как мимолётное волнение отпускает, но в ту же секунду всё сменилось, когда раздался пронзительный грубый глас:

– Неофит, соберись. Почему я должен тебя искать? – юноша с волнением резко развернулся и увидел, как позади него возникла фигура, объятая в чёрное; кожаный жакет облегает высокое тело, чуть прикрыв брюки из тёмной оленей кожи, а голень утянут высоким сапогом.

– Простите, господин Ариан.

– Мы не можем быть слабыми, неофит, – грозный голос раздаётся рокотом внутри Азариэля. – Для тебя выпал шанс покончить с начальной ступенью в Ордене. Пойдём, я посвящу тебя в детали операции.

Глава 13. Тёмный пакт

Следующий день.

– Во имя Акатоша и Тамриэля мы идём на битву. – Таково было окончание пламенной молитвы в капелле, донёсшейся до каждого уголка храма.

Трое воинов, облачённых в одинаковую походную броню, встали с колена. Их прекрасный нагрудник, выполненный из мифрила, поймал символом солнца свет, льющийся из окон, и запылал подобно второму светилу. Руки и ноги укрыты в кольчугу, ладони же утянуты длинными перчатками из чёрной кожи, а сапоги выполнены из такого же мифрила и горят ярким сиянием.

Три человека покинули быстрым шагом капеллу, мгновенно очутившись на её высоком крыльце. На коже почувствовалось лёгкое прикосновение ветерка, а в глазах отразилась тёмно-серая небесная гладь, застлавшая небеса от края до края. Высокий светло-русый нордлинг оказался выше всех в группе. Он на голову возвышался над смуглым редгардом, у которого на поясе сверкает гладкое лезвие сабли и на полтора главы вознёсся над светловолосой девушкой, которая на поясе держит золотистый кинжал эльфийской работы. У самого норда за спиной на ремнях крепится и покоится большая двухлезвийная секира из железа сиродильской работы. Её большое тёмное полотно выглядывает из-за светлой головы норда.

– Неофиты! – громогласный возглас раздался от высокой фигуры, укутанной в тёмно-синий балахон, из-под капюшона которого продолжили звучать слова. – Готфрид, Ахмат и Аквила.

– Да, господин-заклинатель Райнор, – ответили ребята.

– Вы готовы приступить к исполнению задачи? Вы готовы повергнуть врага, посмевшего преступить священные законы бытия?

– Да! – одухотворённо ответили ребята. – Мы низвергнем тьму в небытие во славу Ордена и Тамриэля.

Руки чародея увенчались завитками фиолетовой энергии, поток которой моментально перекинулся на ребят, окутав их вихрями магического сияния и растворяя в пространстве. Через пару секунд на крыльце осталось лишь только пустое место, прогоняемое воздухом.

Готфрид и его товарищи через мгновение очутились в каком-то странном безжизненном месте, сильно контрастирующим с тем, что стояло перед глазами только что. Взгляд больше не различает очертаний острова, вместо него ели, раскинувшие тёмно-зелёные лохматые ветки в стороны. Открытые участки тела не ласкает приятный южный ветер, но ледяное прикосновение северного дуновения впивается в кожу, заставляя её стынуть.

Готфрид затянул в лёгкие воздуха и тут же выдохнул. Из носа и рта тут же повалили клубы пара. То же

– Мы на месте? – прозвучал вопрос от хрупкой девушки, заворожённо рассматривающей высокие монументальные деревья, на ветках которых растут иглы.

– Да, Аквила, мы в Скайриме, – грузно ответил нордлинг и пораскинул, где они могли бы находиться, окинув очами местность.

Отряд чародей телепортировал прямиком в лес. Нордлинг видит, как они оказались посреди огромных исполинских елей, подобных природным колоннам, упирающим небо. Тут нет снега, не идёт и дождя, хотя так же пасмурно, как и на юге Тамриэля. Готфрид чувствует, как его нога упирается в что-то мягкое. Он посмотрел вниз и увидел мох. Подлесок представлен низкорослыми растениями – кустами и ковром изумрудной травы.

– Нас хотя бы в то владение закинули? – послышался едва надменный голос Ахмата.

– Да, мы в Фолкрите. А теперь нам пора идти. – Сурово приказал норд.

Их путь пролегает через лесистую местность, чтобы скрыть приближение отряда карателей к цели. Три тени сущностью ползучего мрака крадутся через лес, периодически прислоняясь к стволам деревьев и кроясь в сумраке подлеска. Только свет зачарованного оружия могло бы выдать их. Секира нордлинга пылает снежно-морозным огнём, жгучим как атморская вьюга и убийственным как её мороз. Серебристая длинная сабля Ахмата тускло мерцает угольками нереальности, пробиваясь через структуру металла. Пламя этого оружия жжёт как солнце над пустыней Алик’Р. Их приближение давно бы приметили, если бы не мастерство золотоволосой девы, с рук которой сошла магия сокрытия и за пеленой искажения пространства скрылась группа, не выдавая себя.

В глубине леса, в его дебрях местный безжизненный колорит разбавляет небольшой покосившийся одноэтажный домик. Взгляд Нордлинга выхватил знакомые детали строения – соломенная крыша, каменная надёжная кладка стены и простенькое устройство. Строение выполнено в форме буквы «Г», изгибаясь в сторону приближающейся группы людей.

– Ахмат, – прошептал нордлинг, присев у небольшого пня, – давай.

– Да, Готфрид.

У крепкой двери, сколоченной из досок ели, выросли два могучих стражника, явившихся сюда по зову господина. Их броня – проклятый чёрной магией эбонит, отлитый в печах Выжженных Пустошей. Сложно выполненная броня ловит на себе отсветы далёкого неба, рассыпая их на множество частей по неисчислимым граням доспеха. В их руках зажаты громоздкие молоты, внутри которых бьётся сердце чёрной магии. Из оружия прорывается адского тление инфернального огня, в свете которого они вышли.

Ахмат выбежал вперёд, чтобы отвлечь на себя вражью стражу. Огненный след оставило лезвие сабли на одном из доспехов дреморы, но не пробило его. Редгард отвлёк на себя внимание двух исполинов – существа с поразительной скоростью обернулись на юркого южанина.

– У-м-м-ри! – проревели твари и кинулись за редгардом.

Тем временем на боле боя вышла Аквила. В её ладонях сфокусировался пучок ледяной убийственной энергии, который с каждой секундой становился всё сильнее. Через мгновение она выпрямила руку и высвободила сущность заточённой магии – острое, как игла, ледяное копьё с ошеломительной скоростью преодолело расстояние, оставляя хвост из частиц льда. Острие копья вошло прямиком в щель, предательский зазор между панцирем спины и шлемом, прошивая врагу горло. Громоздкий молот рухнул на землю, а колени твари примяли траву. Из горла существа выступает ледышка, окроплённая жаркой кровью. Ещё мгновение и дремора уже придавила животом остаток травы.

Вторая тварь с неистовым рыком рванула от редгарда и на всех скоростях ринулась к девушке. На весь лес раздался самый настоящий бычий рёв, спугнувший птиц, занявших насесты. Он несётся словно мамонт на обидчика. Преодолев расстояние с бешеной скоростью, он вышел в прыжок, вздев молот. Только быстрая реакция Аквилы не позволила ему размазать девушку кровавой пастой по траве. Она приземлилась в какие-то кусты, когда дремора вприпрыжку оказалась над леди, занеся над ней устрашающего размера молот.

– Вот мне и конец, – опечаленно ниспало с губ девушки, когда она взглядом встретилась с острыми зубьями у полотна оружия, на которых угольно-огненным проступили даэдрические глифы.

Но ей повезло. Команда, которая с ней оказалась не хуже того, если рядом был Азариэль. Тычковым ударом навершия секиры норд заставил покачнуться проклятую тварь. Раздался пронзительный звон удара о демонический эбонит.

– Я выпотрошу тебя, а кишки развешу по лесу! – раздался страшный рёв дреморы, когда оно занесло молот.

Готфрид отступил назад, чтобы его не расплющило, а затем рубящим ударом направил острие широкой секиры в ключицу твари. Но что есть железо против такой брони? Секира с металлическим перезвоном отскочила, оросив траву снопом искр, но сила удара такова, что враг пал на колено. Нордлинг со всей яростью ударил по запястью и раздался смачный хруст, а молот выпал из ослабевших пальцев. Отбросив секиру в сторону Готфрид накинулся на врага и нащупав на его шее незащищённый участок надавил, что есть силы, выдавливая разгорячённый воздух из неестественных лёгких. Чтобы задушить дремору нужно много времени, и Готфрид отскакивает назад, когда понимает, что остроконечные перчатки ему сейчас разорвут щёку.

– Сдохни! – с лёту редгард ловко загоняет остриё сабли дреморе прямиком в глазницу; тварь трепыхнулась и ослабла, соскользнув с клинка Ахмата.

– Ну что ж, – подирая секиру, выдохнул нордлинг, затуманив лицо едва заметным паром, ощупывая окровавленную щеку. – Начало вроде неплохое. Проклятые дреморы…

Группа приблизилась к двери. Тяжёлая нога сына севера со всей силы ударила по доскам, но они мало того, то не поддались, но и воспылали огнём, обдав искрами «гостя».

– Ай! – зажмурился норд и, подавив гнев, вымолвил. – Я убью его.

– Стой, – девушка протянула худые пальцы к замку и с её ладони к железному механизму проникла ярко вспыхнувший луч. – Она под защитным заклятьем.

Дверь проскрипела, позволяя войти гостям. Три человека миновали вход и заметили, что внутри нет ничего, не единого убора или предмета мебели. Нордлинг глубоко вдохнул и его лёгкие и трахеи обдал горячий жаркий горький воздух, заставивший воителя прокашляться.

– А-а-а, – прохрипел Готфрид.

В центре залы одноэтажного дома взгляды нашли то, что искали. Небольшая статуя, постамент для молитв – четырёхрукий воин, в каждой его когтистой ладони по мечу. Голову венчает корона из рогов. Из одежды только набедренная повязка, не прикрывающая атлетического торса. Розовый мрамор чудесно передал все аспекты и детали существа, подле которого поклоны совершает кто-то.

– Я видел, как вы подходите, – резким звонким голосом заговорил незнакомец и его балахон издал шорох, светло-зелёные чешуйчатые ладони коснулись капюшона и откинули его.

Незнакомец повернулся и в свете слабых огней факелов пробежал блеск клыкастой широкой пасти, распахнутой в хищной улыбке. Глаза, чёрные как смола и грузные из-за рожек, безжизненным взором разглядывали пришедших людей.

– Ну что ш-ш-ш, – зашипел аргонианин. – Я слышал, как вы убиваете слуг его! – когтистая лапа указала на статую. – И он очень! Очень недоволен!

– Помолчал бы лучше, – хладно заговорил нордлинг. – Мы сделаем то, что должно и уйдём.

Шурша одеждами и хвостом по полу, ящер поднялся во весь рост, и оказалось, что он выше Готфрида, гораздо выше.

– Может я и мой маленький культ будут прощ-щ-щены… а кто вы? Из Имперского Легиона? Но вы не ряжены, как посудный шкаф…

– Неважно, откуда мы, – Готфрид поднял секиру, готовясь к бою.

– Нет прощения тем, кто заключил договор с тёмными силами! – воскликнул Ахмат, приготовившись пронзить аргонианина.

– Да-а-а, вы знаете… между мной и лордом Дагоном пакт. – Ящер завёл руки за спину и резко их вздёрнул вперёд, прокричав. – Вы сдохните во славу его!

– Аквила! – только и успел прокричать нордлинг.

Никто, даже девушка не могла представить, что сейчас произойдёт. Единственное, что было в её силах, так это сотворить барьер, не более того. Магическая энергия, приняв облик жаркого адского пламени, вырвалась из рук поклонника даэдра. Он захлестала неистовыми волнами, наполняя и наполняя помещение до тех пор, пока ещё одна волна не вырвалась из лап врага. На этот раз руки аргонианина выдали сумасшедший поток, ударивший в пол, в стены, в потолок, превратив солому в чёрный пепел и взметнувшийся громовым сокрушением по всему дому. Каменная кладка поднялась в воздух, вслед за соломой. Только подножье дома осталось на месте, сильно почернев, а всё остальное взметнулось салютом опалённого камня и пепла к небесам над кронами деревьев и упало в лесу.

Аквила держала щит. По её телу пробежала слабость, охватившая тряской и ломкой суставы и мышцы, но она продолжает стоять, пока пламя не исчезло. Из её рук бьёт магический холод, держащий жаркое пламя, однако даже за барьером ощущается, как горячий огонь терзает кожу.

– А-а-ах! – Аквила пала больше не в силах удерживать щит, её магический силы иссякли, забрав с собой и обычную выносливость. Её хрупкое тело с музыкальным перезвоном мифрила пало на не очернённую часть пола. Её мысли забились безнадёгой, что она не смогла удержать щит, что они все сгорят, но напрасно. Она справилась, и это дошло к ней через вуаль мутнеющего рассудка, когда жар огня не коснулся её.

– Ахмат! – воскликнул нордлинг. – Охраняй её. Дай зелье.

Редгард тем сию секунду припал к девушке, достав колбу с кроваво-алой жидкостью и приподняв её голову заставил усталыми губами втянуть зелье.

Готфрид тем временем осмотрелся, ибо опасности больше ничего не угрожает. Дома больше нет, а даэдрические буквы, которыми были измалёваны стены, исчезли вместе с камнем и теперь вместо них лесные пейзажи, чьё спокойствие нарушено оглушительным взрывом.

– Посмотри, чем ты стал! – нордлинг навис над опалённым телом ящера, опустив секиру к чёрному полу.

– Кхе-кхам, – прокашлялся даэдропоклонник, съёжившись у статуи Мерунеса Дагона.

Розовая «кожа» Дагона осталась такой же, несмотря на страшный огненный шторм. Только вот его последователь представляет сейчас прожаренный кусок мяса, на котором одежда свисает жалкими недогоревшими лохмотьями, оголив участки кожи, ставшие корочкой. В воздухе повис смрад горелой кожи, от которой Ахмата едва не стошнило, но редгард удержался. Аквила поднимаясь, и через ощущение лёгкого головокружения видит, что произошло. С дрожащих губ тихо слетают слова:

– Ун… что-те ст…ую, – выговорив, девушка опала на твёрдую руку Ахмата, ожидая, когда подействует зелье.

– Да-Даг-Дагоне, – взмолился ящер, касаясь обожжёнными лапами и хвостом мистически замерцавшей статуи. – По-помоги мн-мн-мне.

Чешуя, которая некогда была черна словно уголь, покрылась магической пеленой и стала регенерироваться. Чешуйка за чешуйкой чернота отступала, становясь здорово-зелёным покровом.

– Да-а-а-г-о-о-он! – зашипел аргонианин, требуя исцелить его.

– Нет уж! – Готфрид яростно взревел и что есть силы, вложил удар в секиру; её окутанное холодом лезвие коснулось жуткой статуи, и мрамор с хрустом покрылся сетью трещин, а затем и рассыпался; оружие срезало голову и правый бок Дагона. – Не будет власти даэдра тут!

– Что ты…

– Я изничтожу каждый постамент твоего нечестивого бога! – криком прервал Готфрид сектанта и ткнул секирой в кучу розового камня, нагромождением развалившего подле статуи.

Сектант попятился назад, а в чёрных глазах промелькнул блеск страха и отразилось холодное лезвие секиры. Ахмат увидел, что тёмный князь залечил раны последователя, а значит остаётся немного времени, прежде чем сектант использует беспощадное превосходство и вряд ли Аквила поможет.

– Я его достану! – бахвально кинул редгард и кинулся на врага.

Его сабля снова запылала углём, когда острие коснулось почерневших от сажи травинок. Готфрид не стал вмешиваться, и решил настороженно поглядеть, за тем как его друг будет гоняться за ящером. Аргонианин волок себя по мокрой траве, оставляя шматы черно-сожжённой ткани, пытаясь встать, но Ахмат с наскока прижал его к земле. Готфрид только смог разглядеть, как у ладони аргонианина полосой огня пронеслось тлеющее лезвие худой сабли и когтистая ладонь опала на траву. Ящер дико взревел, но Ахмат тут же заткнул его клыкастую пасть одним поставленным ударом в челюсть.

– Молодец! Какой молодец! – безрадостно похлопывая в ладоши, флегматично отметил нордлинг победу друга.

– А я смотрю, ты не рад, – с хитрой вызывающей улыбкой сказал Ахмат. – Готфрид, я всегда тебя помню каким-то хмурым. Может, улыбнёшься? Мы же целого сектанта поймали.

– Но мы не выполнили задание, – Готфрид вновь навис над ящером, только поодаль от разрушенного дома; на этот раз сын Аргонии постанывает и держится за обрубленную кисть, полегая на шероховатую кору высокого дерева, его грудь тяжело вздымается, перекатывая странный золотистый шар на цепи.

За ними подтягивалась Аквила. В её мышцы вернулась сила, хоть и не до конца. Немного похрамывая, она идёт за братьями по Ордену, ощущая, как ароматы гари, сменяются на приятный душистый запах елевого бора. Её мертвенно-бледное лицо выглядит усталым, губы стали белыми, а в сапфировых очах горит усталость. Девушка с сожалением понимает, что только чудом смогла выдержать то огненное неистовство.

– Скажи, за какой из проклятых договоров ты продал душу лорду разрушения? Скажи, какой из твоих наставников-идиотов подсказал тебе так поступить? – в вопросе Ахмата норд уловил намёк высокомерия, а так же приметил, что лезвие сабли редгарда гнетущим жаром парит у шеи еретика.

– Мой лорд, – зашипел житель Аргонии, – владыка разрушения. Да-а-а-а, между нами есть договор. Он мне даёт поручения, а я могу призвать его слуг.

– И что же ты полнил для него, еретик проклятый?

– О-о-о, сын Хаммерфелла… что ж, я скажу тебе, – в кривой усмешке исказилась пасть врага, а хвост возбуждённо забился по траве. – Вчера я лично выпотрошил и высушил троих редгардов, а кровь их посвятил лорду…

– Аквила! – гаркнул Ахмат. – Какой ему будет вынесен приговор?

– Законы Империи и Скайрима, – тяжело дыша, заговорила девушка, – а так же местное право Фолкрита за убийство нескольких лиц и тёмные ритуалы предусматривают смерть.

– Давай Готфрид, – редгард отошёл в сторону, уступая место брату, который проронил лишь одну реплику:

– Где «Хронолирикон»?

– А, – интенсивно задышал аргонианин, обхватив цепкими пальцами грудь. – Я-я-я не дам его тебе. Я не скажу, где он.

– Что ж, мне кажется, ты не знаешь, что тебе попало. Тебе её твои братья-идиоты по культу просто вручили и сказали хранить, так ведь?

– Заткнись, сын шакала!

Нордлинг увидел, то что им нужно было, то за чем они шли сквозь пространство сюда. Его пальцы, защищённые толстой кожи, сжал цепочку на шее и дёрнули её со всей силы. Кольца украшения тут же разлетелись во все стороны, скрываясь в траве. На ладони у Готфрида под слабым солнцем, на полированной металлической поверхности отразился небосвод. Странный двемерский механизм, смахивающий на обычную матово-золотистую сферу. Увидев, что это тот предмет, который был иском, нордлинг указал рукой на аргонианина и отдал холодную команду:

– Кончай с ним.

– С удовольствием, – сабля Редгарда сверкнуло тусклым пламенем, и приготовилась напиться крови.

– Обожди, – на этот раз с убийством повременила Аквила; девушка сделала неуверенный шаг вперёд и оказалась рядом с сыном топей Чернолесья. – Мне ещё нужен «чёрный договор». Тот, который ты заключил с Дагоном.

– Можешь забрать! – аргонианин гневно швырнул в бретонку нетленную скомканную бумагу, которая та поймала и мгновенно спрятала в кисет.

В «милость» на исполнение просьбы леди сфокусировала в руках магическую энергию и направила её в ящера. Смерть была быстрой – огромный ледяной шип пронзил чешуйчатую грудь еретика, пробив и сердце. Даэдрапоклонник тяжело вздохнул, хватаясь за воздух, а секундой позже выдохнул и упокоился навсегда.

– Зачем тебе это Аквила. Гордая ты наша, что ты задумала? – скоротечно вопросил Ахмат, убирая саблю в ножны на поясе.

– Это дело Ложи, – резко ответила девушка. – Я не желаю на эту тему говорить.

– Ло-о-ожи, – удивился Готфрид. – Вот это уже интересно. И с каких таких пор Ложа выдаёт задания?

– Неважно. Это личное поручение мастера Люция. – Выходя к руинам, яро отвечает девушка. – Я не собираюсь говорить о том, что мне приказывает сам рыцарь!

Готфрид не узнаёт подругу. Раньше он видел её весёлой, снисходительной и она никогда не повысила бы голос на друга. Раньше он мог ещё бы предположить, что так сказалось убийство, но в Ордене их за два года натаскали на то, чтобы они без страха и дрожи могли оборвать жизнь любого преступника. Мягкая дружелюбная девушка за несколько мгновений, пару движений маятника часов превратилась в раздражительную сестру. Готфрид вспомнил, что она не хотела молиться в капелле, не желала отдавать поклон рыцарю, не состоящему в Ложе, и в личной беседе с бранью жаловалась на Иерархов.

– Я подам рапорт Туриилу, – надавил Готфрид. – Если ты не скажешь, зачем тебе всё это.

– Мне незачем перед тобой отчитываться. Если захочешь, подавай. Мне глубоко плевать.

– Аквила! Ты что-то темнишь.

– Я не Регент и его не лобызатель. Мне нечего темнить… у меня нет тайн перед братьями и сёстрами по Ложе. Если хочешь всё знать, то, пожалуйста, вступай.

– Тише-тише, – вмешался Ахмат, подбежавший к едва возвышающимся над землёй руинам дома, возле которых и разгорелся спор. – Мы же не будем сориться из-за какой-то бумажки.

– Ахмат прав, – голос девушки из поникшего сделался удивительно здоровым и звонким. – Я не имею против тебя что-либо, Готфрид. Если хочешь всё знать, то я уже сказала тебе, как это сделать.

– Ладно, – отпустил тему Ахмат, поставив подошву ноги на плоский камень, бывший в кладке из-под дома. – Лучше скажи, сын Брумы, почему мы сюда отправлены без рыцарской поддержки?

– Туриил говорил, что все практически рыцари с чародеями на заданиях. И если честно, то я уже давно не зрел множество рыцарского доспеха у нас.

– Ага… и на кой мы гонялись за этой сферой? – спросив, Ахмат притронулся правой ладонью к короткой бородке, чуть её поглаживая. – Ох, чую я, что это не просто двемерский реликт.

– Да, – нордлинг уткнул лезвия секиры в землю и опёрся на навершие. – Туриил, прежде чем отослан был в Морровинд, сказал, что эта вещь понадобится для одного из наших братьев-неофитов в грядущем задании.

– Согласна, – утирая сажу с брони, сказала Аквила. – Я думаю это то, что нужно Азариэлю. Он рассказывал, что сам Регент отдал ему поручение.

– Что ж, – нордлинг поднял голову к тёмному небосводу и из его носа подались клубы практически незаметного пара. – Думаю, мы сегодня выполнили своё – и артефакт добили и тёмный контракт разорвали. Пора возвращаться.

– Давайте, – Аквила обратилась к сумке за пазухой за свитками, – Сейчас будем дома.

Часть третья. Раскол