Голоса и звуки отдавались во дворике эхом, так что Воробей прекрасно ориентировался в происходящем. Сперва приглушенно щелкнул замок, потом с легким скрипом открылась дверь, микроавтобус при этом слегка вздрогнул.
– Пожалуйста! – едко проговорил водитель, вытащив ключ. – Милости просим! Больше нечего делать, как бегать вам открывать двери.
– Спасибо, Петруха! – сказал инкассатор, хлопнув водителя по плечу. – Это ж не я. Стребуй с Витька бутылку!
– Ага, с вас стребуешь, – вздохнул Петруха и двинулся обратно.
Было слышно, как он, слегка шаркая ногами, повернул и направился к кабине. Андрей подался к самому крылу, приготовился и внезапно уловил сзади какое-то движение…
Глава 36
Едва шаги инкассаторов затихли, на лестнице вновь возник Пархомов. Прислушавшись, он быстро спустился вниз, в подвал, и вскоре оказался у приямка вентиляторной установки хранилища банка.
Два больших блестящих короба один над другим выходили в приямок сквозь толстый металл и поднимались наверх к установке. Сбоку имелась такая же толстая металлическая дверца, через которую можно было попасть в приямок для обслуживания и ремонта вентилятора.
На дверце имелось целых два датчика, но днем сигнализация отключалась. Вентилятор работал в автоматическом режиме. На стене рядом с дверцей располагался местный пульт управления.
Все эти детали были прекрасно известны Пархомову, как и привычки Витьки Реутова. План был выверен до секунд. Поэтому Пархомов пока не стал ничего делать и прикипел глазами к секундной стрелке часов.
Когда время вышло, он нажал на кнопку пуска вентилятора и тут же открыл дверцу. Она слегка скрипнула, но расслышать это со двора было невозможно из-за воя вентилятора. Точно так же никто не должен был расслышать и звука сброшенной в приямок инкассаторской сумки…
Глава 37
Запрыгнув в «Сеат» Лускача, Пантелей вырулил со стоянки и рванул по проспекту Победы к своему дому. Он был не такой дурак, чтобы хранить оружие в квартире, и столетний «наган» был спрятан в подвале, в тайнике под соседской кладовкой.
Револьвер достался Пантелею когда-то давно по чистой случайности. На предпринимателя, которому он держал «крышу», попытались наехать два залетных отморозка. Разборка получилась короткой и неинтересной. Пантелей со своей тогдашней бригадой забил отморозков до полусмерти, переломав руки и ноги. А из реанимации оклемавшихся придурков этапировали прямиком в родной Брянск, где они кого-то прирезали и из-за этого пустились в бега.
«Наган», отобранный у брянских молодцев, пролежал в земле лет пятьдесят, прежде чем его отыскали «черные копатели». Во время войны какой-то красный командир, наверное, поднял с ним своих бойцов в последнюю атаку, теперь же револьвер должен был сослужить Пантелею совсем другую службу.
Подвал, на счастье, был открыт, так что Пантелею даже не пришлось подниматься к себе за ключами. Нырнув вниз, он первым делом шарахнулся головой о какую-то трубу и выматерился. Затем бандит добрался до соседской кладовки и мигом извлек пакет из тайника.
Выбравшись из подвала, Пантелей бросился к «Сеату» и поспешно вырулил со двора. За город он выехал благополучно и вскоре уже свернул с трассы на разбитую дорогу. Вела она в ту самую деревню, в которой жили родители.
Проехав километра три, бандит свернул в заросший овраг и осторожно направил «Сеат» обратно к городу. Метров через двести машина остановилась. Убедившись, что поблизости никого нет, Пантелей спрятал машину в укромном месте под деревцами и двинулся дальше пешком.
Начинался овраг метрах в трехстах от заброшенного здания МТС. Для того чтобы добежать до него и вернуться обратно к машине, нужны были считанные минуты…
Глава 38
– Заводная бабенка Варвара, да? – спросил Евсеев, оглядываясь в зеркало.
– Ага, – скривился Пантюхин.
Отсидевшая ноги Варвара только-только дотащилась до подъезда и взялась за ручку. Пантюхин уже собирался загнать «семерку» на небольшую стоянку перед домом, но с такими темпами вернуться Курехина должна была не скоро, и сержант сказал:
– Может, смотаемся к ларьку за водой?
– А что, кончилась?
– Почти, – сказал Пантюхин, наклоняясь к торчащей между сиденьями бутылке.
– Поехали, – пожал плечами старшина.
Вырулив на Третьяковскую, «семерка» вскоре притормозила у ларька. Пантюхин вышел, немного поболтал со знакомой продавщицей и вернулся с полуторалитровой пластиковой бутылкой.
– «Нерчинская № 3», – прочитал Евсеев надпись на этикетке.
– Не пробовал? – спросил сержант.
– Нет, – покачал головой старшина.
– Катька говорит, почти как боржоми.
Евсеев открутил пробку, немного подождал, пока выйдет газ, и глотнул минералки. Пантюхин тем временем тронул машину с места.
– Ну как? – спросил он.
– Боржоми лучше, – икнул Евсеев.
– Так она и стоит в пять раз дороже. А ну-ка дай…
Попив по дороге воды, вохровцы примолкли. За многие часы совместных дежурств они наговорились друг с другом до такой степени, что могли практически безошибочно угадать следующую фразу собеседника.
Новых тем, кроме минералки, не было, и разговор заглох сам собой. Пантюхин молча подогнал «семерку» к первому подъезду дома 22, сдал задом на стоянку и заглушил мотор. Евсеев так же молча съехал на сиденье вниз и принялся устраиваться поудобнее.
Пантюхину спать не хотелось. Повернув голову, он посмотрел вдоль дома вправо. Там между забором банка и павильоном по-прежнему слонялся одинокий работяга в спецовке. Сержант вздохнул и повернул голову влево.
Из-за дома как раз вынырнула дамочка лет тридцати. Для Пантюхина она была старовата, но юбка у дамочки была настолько короткой, что сержант невольно прикипел к ней взглядом.
Евсеева женские прелести занимали мало. Со скуки он настроился опять вздремнуть и уже закрыл глаза, когда в его животе тихонько заурчало. Старшина вздохнул, но глаз не открыл.
Минуту спустя в животе Евсеева заурчало снова, на этот раз громче. Пантюхин прыснул. Евсеев открыл один глаз и недовольно посмотрел на сержанта, но тот отвернулся. Старшина вздохнул, чуток повернулся и снова зажмурился.
После этого в его животе пробурчало еще три раза. Пантюхин, склонившись на руль, зашелся в беззвучном хохоте. Старшина недовольно крякнул, открыл глаза и сел нормально.
– Ну и гадость эта твоя «Нерчинская», – проговорил он.
– Что – прижало? – засмеялся Пантюхин в открытую. – Рулить к кустам?
– Да нет, – покачал головой сержант. – Просто урчит, зараза, что тебе в унитазе… Больше ее не покупай!
– Не буду, – ухмыльнулся Пантюхин.
– «Нерчинская», твою мать, – вздохнул старшина.
«Музыкальная» минералка перебила ему сон окончательно, и он стал оглядываться по сторонам. Ничего достойного внимания в округе не происходило, так что Евсеев поневоле пригляделся к углу банка.
– Че это они там? Копать, что ли, собрались?
– Да нет, провода какие-то меняют, – повернул голову сержант.
– Электрики, что ли?
– Наверное.
– Аварийка какая-то странная, я такой что-то не припомню, – вздохнул Евсеев, отворачиваясь.
Пару минут он позевал и почесался, а потом снова взглянул на банк.
– Так они «колючку», что ли, меняют? – спросил он, приглядевшись повнимательнее.
– Наверное, – пожал плечами Пантюхин.
– Странно, на разнарядке ничего такого не говорили.
– А че о ней говорить? «Колючка»-то не наша.
– В общем-то да, – зевнул Евсеев и потянулся к рации.
Зачем он это делает, он и сам не знал. Просто было скучно, и он решил перекинуться парой слов с диспетчерской…
Глава 39
Когда вохровская «семерка» вынырнула из-за дома во второй раз, внутри у Володьки все похолодело. Незаметно наблюдая за машиной, Усач приподнял край спецовки, чтобы можно было с ходу выхватить пистолет.
Теперь пути назад не было, и Володька это прекрасно понимал. На «малолетке» он прошел юридический «ликбез» и знал, что приготовление к преступлению карается по закону точно так же, как и само преступление.
К счастью, Усач понял, что и на этот раз вохровцы приехали не по их с Воробьем души, а за той самой толстой теткой, скрывшейся в третьем подъезде.
Едва вынырнув из-за пятиэтажки, «семерка» притормозила и сдала задом на небольшую стоянку. Лопухи-менты по-прежнему ни о чем не догадывались, но Усачу от этого было не легче.
Вроде бы по делу слоняясь между натянутыми веревками, он лихорадочно соображал, что теперь делать. Паниковать Володька не паниковал, потому что выбор у него был очень простой – либо много-много лет тюрьмы ни за что, либо «Фольксваген-Гольф» и собственный приемный пункт в придачу.
Ради соседской тачки Усач был готов на все, и, что нужно делать, он понял очень быстро. В случае, если у Воробья все пройдет как по маслу, нужно было просто успеть предупредить его, чтобы он сунул инкассаторскую сумку в пакет и снял маску. После этого оставалось только по-быстрому погрузиться в джип и сделать ноги. В том, что они запросто уйдут от «семерки», Володька не сомневался. В крайнем случае, олухов-вохровцев можно было пугнуть из «ТТ» и выиграть время.
Это был первый вариант, но Усач не исключал и второго. Во дворе банка все могло сложиться не так гладко. В этом случае нужно было срочно нырять за забор на помощь Воробью и смываться с деньгами на инкассаторской машине. На этот крайний случай Володька и постирал везде тряпкой свои отпечатки…
Глава 40
Вздрогнув, Андрей мгновенно оглянулся и едва не выматерился от неожиданности. Буквально в полуметре от него торчала огромная лохматая башка чертовой псины. На этот раз собака обогнула микроавтобус не по клумбе, а по асфальту. Андрей же настолько сосредоточился на водителе, что не услышал, как она подкралась к нему сзади.
– Пошла вон! – одними губами прошипел Андрей и снова подался к крылу «Ивеко».