ал еще один сюрприз.
– А кто, кстати, твой новый избранник? – мимоходом, чисто из праздного любопытства спросил я.
– Анахерон, – ответила Флора.
– Анахерон? – воскликнул я. – Кентавр?
– Да, его я люблю теперь больше самой себя! Правда он шикарный любовник?
Мне показалось, что в темноте кто-то прыснул от смеха. И смех этот был очень уж звонкий. Так смеются мальчишки, когда ловят прохожих на кошелек.
Так! Значит Купидон начал действовать. Тогда и мне не надо бы тормозить. А вот и Наташа. Надо только собраться с духом. Что там обычно говорят? Эх, как назло, все фильмы про любовь вдруг разом вылетели из головы. Что там бухтил Ромео Джульете? Мне поцелуй твой сладким раем будет!
– Наташа! Милая Наташа! – подбежал я к той, что люблю.
Наташа посмотрела на меня, как на сумасшедшего:
– Что с тобой, Сережка? Ты тоже с этим пьяным болваном заодно? Сговорились?
Я так и остался с открытым ртом. Все слова застряли в моей глотке. Зато рядом со мной оказался Диоген, он покачнулся, чуть не упал, но все же устоял на ногах, уставился на Наташу, громко всхлипнул и хриплым скрипучим голосом забормотал:
– Любовь моя, о дева дивной красоты, заметь же мудреца, что в грязь втоптал все принципы свои, одной твоей улыбки только ради!
Что это? Что это он такое говорит? Я что-то не совсем понимаю, что тут происходит.
– Геркулес! – жалобно закричала Наташа. – Геркулес!
Гигант тут же оказался рядом с ней.
– Он опять ко мне пристает! – пожаловалась ему моя избранница.
Геркулес схватил Диогена за шиворот:
– Я же тебе сказал, чтобы ты не приставал к ней! Ну не нравишься ты ей! Не нравишься! Один уже тут подваливал, так его акулам скормили. Ты тоже хочешь?
– Готов пострадать! Готов пострадать! – торопливо запричитал Диоген и зашмыгал носом. – Ради такой божественной красоты готов принять любую смерть, но только чтобы на ее глазах. На ее глазах! Ты слышишь, меня? Любовь моя! Хочу я быть возлюбленным твоим! В пыли в грязи, но только лишь у ног твоих! Богиня!
Геркулес посмотрел на него с жалостью:
– Прямо беда с человеком произошла. И солнце еще не село, как он вдруг воспылал любовью невиданной к твоей ра…
– Однокашнице! – зарычал я. – Однокашнице! Сколько можно говорить?
– Ну ладно. Пусть будет к ней. Да только спасу теперь нет. Пристает к ней постоянно. Я уж его отгонял, отгонял. Не отгоняется. Люблю, говорит, больше жизни.
– Наверно он просто слегка перепил, – пробормотал я.
– Неправда! Я не пьян, – возразил Диоген. – хотя нет. Я пьян. Я пьян любовью к этой прелестнице Наташе! Наталия, душа моя!
– Я же говорил, что устрою тебе дополнительный стимул! – зашептал у меня над ухом знакомый голос. – Учись у Диогена. Вот, кто умеет любить по-настоящему. Я ему еще только стрелу всадил, а он тут же на колени и ноги ей целовать. Думаю, ревность тебя подстегнет.
Я обернулся, но Купидона не увидел. Хитрый мальчишка был невидим. Только еще раз рассмеялся напоследок, и больше я его не слышал.
– Отвали от меня, придурок! – Наташа стала отбиваться от Диогена, который воспользовавшись тем, что Геркулес ослабил хватку, вывернулся и снова ухватил ее за подол платья.
Тогда Диоген, не вставая с колен, бросился ко мне:
– Послушай, Адал, будь мне отцом родным, которого у меня никогда не было, стань благодетелем, продай мне девчонку!
– Ишь чего удумал! – возмутился Геркулес. – За какие такие богатства ты ее купить собираешься, голодранец? Или может, думаешь, что мы позаримся на твою глиняную кружку или бочку?
Я стоял словно столб. Честное слово, растерялся. А Диоген продолжал умолять:
– Отдай! Рабом твоим буду! Только отдай! Люблю ее. Никогда в жизни никого кроме себя не любил, а вот ее люблю!
– Дурак какой-то! – Наташа покрутила пальцем у виска. – Дяденьке на пенсию пора, а он про любовь гонит.
А мне вдруг представилось, как я полезу к ней со своей любовью, и она точно также покрутит пальцем у виска и скажет: «Дурак ты, Сережка! Нужна мне твоя любовь. Ты меня лучше домой отправь к маме с папой!». И сразу вся моя прежняя решимость куда-то девалась. И от этого сразу стало грустно. Бормочущего и икающего Диогена Геркулес все же куда-то уволок.
– Где ты так долго был? – тут же спросила Наташа. – Что тебе там сказали? Мы вернемся домой?
– Не знаю, – пожал я плечами. – Честно говоря, я не спрашивал у сивилл, вернемся ли мы домой, и как вообще это сделать?
У Наташи глаза стали в два раза больше:
– Ты не узнал, как нам вернуться домой? Нет, это ты серьезно? Скажи, Сережа, ты пошутил?
– Нет, – я почувствовал себя виноватым. – Это правда.
Наташа закипела от негодования, даже ногой топнула.
– Да что же теперь, нам вечно здесь торчать? А ты даже не пытаешься ничего сделать! – воскликнула она. В Наташиных глазах сверкнули слезы, она повернулась и убежала в темноту.
Вот как все вышло! Хотел все сказать, а она разозлилась. Моя и без того слабенькая решимость исчезла вовсе. Может, Купидон пошутил? Он ведь известный шутник.
Подумав так, я прислушался, надеясь услышать смех крылатого бога любви, его возмущение, да что угодно, только бы это как-то опровергло бы мою догадку. Ничего я не услышал. На плечо мне легла рука. Я оглянулся. Это была Стелла.
– Что они тебе сказали, Адал? – спросила она тихим голосом.
Я устало махнул рукой:
– Да ничего они толком не сказали.
И в двух словах рассказал ей, все, что говорили сивиллы. Стелла очень внимательно и серьезно меня выслушала. Тихо постукивая копытами, к нам подошел Фолус.
– Где находится Земля Обетованная? – спросила его Стелла.
Кентавр задумался:
– Что-то я не слыхал про такую страну.
Позвали других кентавров, спросили их, но тоже ничего не узнали. Флора, как и кентавры, первый раз слышали такое название. Геркулес тоже ничего не знал про Землю Обетованную.
– Наверно какая-нибудь глухомань, где слыхом не слыхивали о нас олимпийцах, – презрительно пожал он плечами. – Народы, которые не поклоняются Юпитеру, неизвестны и нам.
– О чем спор? – рядом с нами опять оказался Диоген. – Что это вы так расшумелись?
– Ты не знаешь, где находится Земля Обетованная? – спросил я его.
– Знаю, – ответил философ. – Очень хорошо знаю.
Мы все очень обрадовались, но тут же упали с неба на землю, потому что Диоген важно погладил себя по животу и прибавил:
– Но не скажу ни слова, пока не получу девчонку.
Я даже не сразу понял:
– Какую девчонку?
– Наташу.
У меня слов не нашлось, что ответить. Зато Геркулес схватил философа за шиворот и приподнял над землей.
– Можно я оторву голову этому неблагодарному пьянчуге и закину ее на вершину этой горы? – спросил он.
– Сначала он нам расскажет, где находится Земля Обетованная! – Стелла оказалась рядом с Геркулесом и схватила Диогена за грудки.
– Нипочем не скажу! – спокойно заявил философ. – Пока ваш, как вы его называете, герцог не подарит мне свою рабыню, я буду молчать словно рыба.
– Флора! – обратилась тогда Стелла к амазонке. – Ты еще помнишь, как надо кастрировать строптивых мужчин?
Амазонка в ужасе замахала руками:
– Что ты? Что ты? Ужас какой! Да у меня рука на такое не поднимется. Грех-то какой!
Да, мы и забыли, что я внушил амазонкам никогда не обижать мужчин, и теперь они самые покладистые женщины на этой планете.
– Ничего, – сплюнула Стелла, – сама справлюсь.
В руке у нее оказался длинный кинжал со светящимся лезвием.
– Так что, будем продолжать молчать?
Диоген гордо отвернулся.
– Сократ из Афин умер от яда и тем прославился. Моя участь потрясет мир, и я тоже останусь в памяти людской на века, как мученик за истину.
– Какую истину? – поразилась Стелла. – Которая в вине?
– Нет, теперь у меня новая истина. Я люблю Наташу! – громко воскликнул Диоген. – Ты слышишь меня, любимая? Я страдаю за тебя и лишаюсь самого дорогого, что только у меня осталось.
И философ в ужасе закрыл глаза, ожидая удара. Геркулес сжал крепче, Стелла подняла руку. Флора с тихим вздохом упала в обморок. Кентавр Анахерон едва успел поймать ее.
– Стойте! – закричал я. – Вы что, серьезно?
– А то! – хором ответили Геркулес и Стелла.
– Прекратить! Я не могу допустить членовредительства.
– Но он ничего не скажет, – пожал плечами Геркулес. – Эти философы страшные упрямцы. Если уж чего скажут, ни за что не отрекутся.
– Наташа! – позвал я отчаянным голосом. – Наташа! Тут из-за тебя человека хотят убить. Иди сделай что-нибудь!
Пришла Наташа. Сердитая. На меня даже не посмотрела.
– А я что сделаю? – спросила она.
– Попроси его сказать, где Земля Обетованная, – сказала Стелла. – Нам он говорить не хочет.
– Как будто мне скажет, – буркнула Наташа.
– Тебе скажу, о божественная! – счастливым голосом прохрипел полузадушенный Диоген. – Всего за один поцелуй!
Мы все так и ахнули.
– Ну и нахал! – воскликнул Геркулес. – Нет, я отрываю ему голову. Вы как хотите. Ах ты, пьянь подзаборная!
– Погоди, Геркулесик, – остановила Наташа. – Не надо ему отрывать голову.
Она поднялась на цыпочки и чмокнула Диогена в небритую щеку. Философ ахнул, закатил глаза и лишился сознания. Геркулес встряхнул его, и Диоген пришел в себя:
– Большего блаженства в жизни я не знал! – простонал он. – Никакое вино не сравнится с этим. Даже темное фалерноское. Представляю, что будет, когда мы разделим с тобой ложе, о прекраснейшая из всех женщин, Наташа.
– Говори, где Земля Обетованная! – закричал я, приходя в бешенство. – Или я сам убью тебя!
Мы все были очень раздражены.
– Спокойно! – крикнул Диоген. – Раз я получил то, что просил, хотя и не в полной мере, ведь я просил отдать мне ее, но ладно, хватит мне и поцелуя, потому что невозможно получить от жизни все, я все скажу! Только поставьте меня на землю. Хоть мудрец и в подвешенном состоянии остается мудрецом, я все же предпочитаю чувствовать под ногами твердь земную, ибо не Меркурий я в сандалиях с крыльями.