ны. Подо мной сразу образовалась небольшая лужица с пузырями по краям. Я почистил пальцем правое ухо.
– Теперь мы снова на нуле. Кончили тем, с чего начали. Матрица от нас опять далека, как несбывшаяся мечта поэта.
– Это точно, – согласилась Стелла. – Я уже приказала готовить верблюдов.
– Для чего нам верблюды? – удивился я.
– Они совершили ошибку, потому что отправились в пустыню, а не ушли морем. На верблюдах мы их быстрее догоним.
Я застонал.
Опять! Как же мне это надоело! Снова куда-то идти, кого-то догонять. Ну сколько можно? За что? За что мне такие страдания! Я не хочу. Не хочу и все. Ну не нужна мне эта проклятая матрица! Пусть себе остается с братьями, раз им так хочется. Я обойдусь. Жил же до сих пор вполне нормально. Значит проживу и дальше. А почему нет? И разве у меня больше нет никаких дел, кроме как без конца гоняться по бескрайней пустыне за двумя проходимцами? Мне Купидон дал всего две недели сроку для того, чтобы я объяснился с Наташей. Одна из них уже прошла. Я не сделал даже попытки. Но вот вроде бы наметилась перспектива; крупная остановка, большой город, благодарные жители, роскошный дворец, даже рабы, и на тебе, опять все бросай и беги. Беги, Адал, беги!
Стелла ожидающе прожигала меня пронзительным взглядом. Она ждала ответа.
– А может они вернутся? – робко спросил я.
– Ты на это надеешься?
– Если честно, то нет. Хотя, человек без надежды, что модница без одежды.
– Они не вернутся!
– И что теперь?
– Только одно. Погоня.
Мы вышли из спальни, прошлись по коридорам и оказались во дворе. Здесь уже возвышались верблюды, вокруг которых суетились рабы, нагружая их мешками с провизией и водой.
– Жаль, что с нами нет кентавров, – задирая голову, чтобы рассмотреть наши будущие корабли пустыни, вздохнул я. – На них было так удобно и быстро. К тому же было с кем поболтать по дороге. И не так высоко.
Теперь уже простонала Стелла:
– Тебе лишь бы болтать, Адал Атрейосс! Мы препираемся с тобой уже десять минут, а время уходит.
– Да, кстати, а сколько сейчас времени?
– Три часа дня!
– Три часа дня? – ахнул я. – Это я столько спал?
Стелла покраснела и тут же потупилась. Я понял, что она тоже проснулась не так уж и давно. Значит у нее в отличии от меня безгрешного была веселая ночка. И я даже подозреваю, с кем она ее провела.
– А где Геркулес, где Наташа? – спросил я.
– Геркулес готовится к походу, а Наташа только что была со мной. Где она, кстати? Куда подевалась? Вот несносная девочка! Придется ее оставить здесь.
– Ну уж нет! – раздался голос Наташи. – Я уже готова. И не надейтесь от меня избавиться.
– С чего ты решила, что мы хотим от тебя избавиться? – спросил я ее.
Девушка гневно вздернула плечами и фыркнула, точно рассерженная кошка:
– У тебя ведь теперь полный арсенал девиц, безропотных и покорных, которых ты можешь заставить делать что угодно! Рабовладелец! Эксплуататор! Тиран!
Во дает!
– Уж кто бы говорил! – ответил я. – У меня дома во всяком случае домработницы нет!
– Наша домработница, – тут же парировала Наташа, – к твоему сведению получает зарплату. И очень неплохую. А ты, ты заплатил тем двум девушкам, которых ты подло заставил ублажать себя и исполнять твои сексуальные фантазии?
– Что ты такое говоришь? Какие еще сексуальные фантазии? Я просто…
– Я все видела, как ты там забавлялся в ванной, да еще сразу с двумя. Извращенец! Я же не слепая! Чего ты оправдываешься?
– Вовсе я не оправдываюсь!
– Оправдываешься! Хотя можешь не оправдываться. Мне то какое дело до того, с кем ты там развлекаешься?
Вот так! И надо было мне лезть в эту проклятую ванну? Чего я там забыл? Теперь Наташа считает меня не знай кем. Я просто не нашелся что ей ответить.
– Видеть тебя не могу! – воскликнула Наташа. Она отвернулась и всхлипнула. – Лучше бы я ушла вместе с Диогеном!
И опять я не нашелся, что ответить. Только по сердцу словно ножом полоснули.
Появился Геркулес. Он был, как всегда доволен жизнью. Никакие обстоятельства не могли выбить его из колеи. Вот это я и называю быть в ладу с самим собой. Он подошел к Стелле и нежно чмокнул ее в щечку:
– Как твои дела, дорогая?
– У меня отлично, любимый, а вот Адал с Наташей поссорились. И как раз перед тяжелой дорогой.
Геркулес повернулся к нам:
– Это правда?
Я промолчал. Наташа тоже.
– Понятно, – вздохнул мой друг. – Нет хуже приметы, чем ссора перед дорогой. А ну, быстро подайте друг другу руки и поцелуйтесь в знак примирения.
Наташа сразу вспыхнула:
– Не буду я с ним целоваться! У него есть, с кем целоваться. Я скорее поцелуюсь с Диогеном, чем с ним!
– Ты готова поцеловаться со мной, ик, о божественная? – раздался знакомый голос у нас за спиной.
Мы обернулись и увидели стоящего в проеме ворот Диогена. Он был весь с ног до головы покрыт пылью, весь красный, запыхавшийся, но по лицу его ручьем текли слезы. Это были срезы счастья. И он тут же кинулся к ногам Наташи:
– Любовь моя! Так ты сменила гнев на милость? Ты все-таки любишь меня? А ночью было всего лишь испытание моей верности? Я знал! Я знал! Я чувствовал, что любим! И я тоже люблю. Люблю! Как же я люблю тебя! Вся мудрость мира ничто в сравнении с моей любовью. Все вина на свете тоже. Я ведь и вернулся ради тебя. Только ради тебя. И может быть я даже успею спасти тебя.
И он стал осыпать Наташины ноги поцелуями. Девушка взвизгнула, будто увидела змею или мышь, отпрыгнула в сторону, но Диоген с воплями следовал за ней, она от него, он снова за ней. В общем, вдвоем они подняли тучи пыли. При чем все это произошло так быстро, что мы стояли как вкопанные и с недоумением смотрели на то, что творится. А Диоген от ступней ног перешел к Наташиным коленям и явно собирался на этом не останавливаться, а подняться еще выше. Но тут Наташа не выдержала и жалобно крикнула:
– Да оторвите же его от меня!
Я кивнул моему другу:
– Геркулес!
– Понятно, – ответил тот и тут же ловко поймал Диогена за шиворот, с силой оторвал его от Наташи и поставил его на ноги. – Диогенчик, дружище, хватит валять дурака. Сейчас не время.
– Но ведь любовь толкает нас на безумства! – воскликнул философ. – И на великие подвиги.
– Какие такие великие подвиги? – удивился Геркулес. – Что-то я не припомню, чтобы меня любовь на что-то толкала. Мне все подвиги братан приказывал совершать, будь он трижды неладен. Любовь была не при чем.
– А я ради любви только и вернулся. Спасти любимую от гибели или погибнуть в ее объятиях и с ее поцелуем на устах. Разве это не мечта настоящего мужчины?
Что это он такое говорит? Мы со Стеллой переглянулись.
– Диоген, – строго обратился я к философу, – объясни нормально, что происходит. От какой гибели ты собираешься спасти Наташу.
– И не только Наташу, – воскликнул грек. – А и вас всех.
– Нас всех?
– Да!
– И каким образом ты собираешься нас всех спасти?
– Я вернулся, чтобы предупредить о страшной опасности.
– Опасности?
– Да! – выдохнул Диоген. – Римляне идут!
– Римляне? – воскликнули хором мы все. Даже Наташа, которая отряхивала себя от пыли.
– Да, римляне. Во главе с самим Гаем Хулио идут на Ерихон.
– А кто такой Гай Хулио? – растерянно спросил я.
– Ты не знаешь, кто такой Гай Хулио Цезарь? – раскрыл глаза Диоген. – Да ведь это самый великий завоеватель всех времен и народов! Даже Александр Великий не сравнится с ним по победам и жестоким расправам с покоренными народами.
– И много их? – Стелла сразу перешла на деловой тон.
– Кого?
– Да римлян!
– Очень много! – воскликнул Диоген. – Тысячи и тысячи солдат. Легионы идут в нашу сторону со стороны пустыни и конные отряды со стороны гор.
– Тогда есть только один выход, – ответила Стелла. – Мы сможем бежать от них морем.
– А в море сотни триер и дракаров с римскими штандартами, – громко как диктор радио объявил Диоген.
– Но как же они смогли так быстро? Мы ведь только вчера изгнали из Ерихона гарнизон. – удивился я. – Кто их сюда привел?
И тут уже сверху раздался еще один знакомый голос:
– Ха-ха-ха! Кто привел сюда римлян? Кто позвал самого Гая Хулио Цезаря покарать предательский город Ерихон? Так вы не догадываетесь? А попробуйте угадать? С трех раз, ну? Раз! Два!
– Меркурий? – ахнули хором я, Геркулес и Стелла.
– Угадали! – Крылатый бог от удовольствия сделал в воздухе замысловатый пируэт. – Угадали! А теперь я посмотрю, как вы справитесь с десятью легионами цезаря, пятитысячной конницей и всем римским флотом. Удрать даже не надейтесь. Ерихон в осаде. В плотном кольце. Теперь отсюда и мышь не выскочит.
В воздухе сверкнули сразу два меча, это Стелла и Геркулес не выдержали и метнули их в Меркурия, но тот ловко увернулся от обоих клинков и с громким хохотом воспарил в небо. Покружился в воздухе и оставив после себя сверкающую серебром надпись «Вам конец!» исчез, словно испарился.
– Вот негодяй! – сжала кулаки Стелла.
– Мерзавец! – согласился Геркулес. – Значит ночью были не пустые угрозы. А я то думал, как это Меркурий собирается нас убить? Ведь он и меча в руках никогда не держал.
– У него оружие пострашнее меча и копья, – вздохнул я.
– Это какое же? – удивился Геркулес.
– Информация и связь!
Итак, шансов удрать у нас не было. Да и подло бы это было с нашей стороны по отношению к жителям Ерихона. Кто, как не я втравил их в эту историю? Жили они себе жили, вполне мирно. Римляне ими управляли, брали налоги, строили дороги, единому богу молиться не запрещали. Затем пожаловал я, великий освободитель всех угнетенных стран и народов, и изгнал захватчиков прочь. Теперь римляне пришли обратно, чтобы вернуть то, что у них отняли. Настроены решительно. Естественно, что увидев под своими стенами легионы Цезаря, все ерихонцы от мала до велика бросились ко мне. Д