ат, на что он ответил, что все сенаторы также становятся солдатами и идут на штурм вместе со всеми. Тогда все мы здесь присутствующие сенаторы, набросились на Цезаря и закололи его стилетами, которыми должны были подписать жестокий приказ.
– Да, каждый из нас нанес удар по тирании! – подтвердил Гнус Помпений. – И последним ударил его Брут, приемный сын Цезаря.
– И Цезарь сказал: «И ты, Брут?» – не удержался я от комментария.
Римляне открыли рты от удивления. Первым опомнился Брут.
– Ты действительно всезнающ и всеведущ, Третий Брат, – сказал он. – Именно так и было. Только у злодея оказался железный панцирь под тогой, и все наши стилеты сломались об него, не причинив тирану вреда. И ты, Брут, сказал он мне тогда. Что ж, тебя я казню первым. И всех вас тоже. И весь сенат вырежу до одного. Эй, стража! Крикнул он. Но стража не явилась, потому что верный нам Примус Сервий сменил всех гвардейцев своими солдатами, которых Цезарь тоже приказал казнить. Увидев, что его обложили, император достал из тайника корзину, которую ему когда-то подарила египетская царица Клеопатра, великая кстати была потаскушка и мастерица в любовных игрищах, и вынул из нее клубок ядовитых африканских змей. Он собрался бросить их в нас, но не успел. Змеи ужалили его первого. Великий Цезарь умер на месте в страшных мучениях и сам извивался от боли подобно змее.
– Да, трагическая история, – посочувствовал я. – Если бы вы сразу обратились ко мне, я бы мог спасти вашего императора, хоть он и свинья порядочная.
– Не печалься по нему, Третий Брат, – махнул рукой Брут. – Пусть он почивает с миром. Со смертью Цезаря пусть закончится и эпоха войн. Рим желает мира. Да пусть закроет навеки свои ворота Храм Двуликого Януса!
– Аминь! – согласился я, подумав попутно о том, что не зря я отпустил накануне на свободу Гнуса Помпения и Примуса Сервия.
Брут продолжал:
– Да, и именно благодаря тебе мы познали всю жестокость и лицемерие Цезаря и осмелились на столь опасный подвиг – пойти против тирана. Поэтому по единогласному решению сената тебе и твоим братьям за содействие в деле восстановления Республики на веки вечные даруется римское гражданство и звание сенатора. Еще никто из чужестранцев не был удостоен столько высокой награды Римского государства.
– Здорово! – ответил я. – Мы тут тоже кстати установили республику.
– Тогда вам есть чему поучиться у римлян, – улыбнулся Брут.
– Это дело надо отметить грандиозной выпивкой! – громко закричал Диоген. – Не будь я Диоген Лаэртский, если это не так!
– Открыть ворота и впустить сенаторов в Ерихон! – объявил я, подмигивая философу. – Переговорный процесс начинается!
– Брут! Братан! За тебя! – Мой кубок громко стукнулся о кубок Брута.
– За тебя, братишка! – радостно отвечал Брут.
Пир стоял горой. Пиршественный зал во дворце римского наместника, который был подарен республике Израиль в знак вечной дружбы, был полон. Римляне и израильтяне обнявшись опорожняли кубок за кубком, пели римские и израильские песни, смотрели на танцовщиц. Над столами порхали гарпии. Крылатые девчонки обнимали и целовали гостей, сводя их с ума. Пили они куда больше любого мужика, будь то римлянин или израильтянин, а уж споить могли кого угодно.
Утренние переговоры прошли, как никак лучше. Римляне полностью признали независимость Земли Обетованной и республику Израиль. Был заключен договор о вечной дружбе и сотрудничестве. Еще было оговорено много вопросов. На радостях обе стороны легко шли на уступки, так что никаких проблем и взаимных претензий, как это часто бывает на международных переговоров, не оказалось. В подтверждении своих мирных намерений, римляне тут же отправили флот в родную гавань, сухопутные войска и конницу обратно в лагеря, и уже к полудню в море не осталось ни одного боевого корабля, а зеленая горная равнина снова стала голой и зеленой. Во все соседние города были отправлены послы с добрыми вестями.
А мы веселились. Был повод.
– Знал бы ты, как он нас достал, этот Цезарь! – жаловался мне Брут заплетающимся языком. – Не только одного меня. Весь Рим. Воевал и воевал, и все ему мало! Завоюет одно царство, так ему недостаточно, подавай еще. И опять воевать! Весь мир завоевал, и все ему мало. Знаешь, как он обрадовался, когда узнал, что израильтяне взбунтовались. Прямо расцвел весь. Такая возможность повоевать. Всю страну превратил в военный лагерь. Раньше в Риме жил миллион человек. Ходили себе люди в цирк, на ипподром, в театр наконец, в бани и на пляжи, так он их всех отправил в армию. Гладиаторов и тех туда же. И война, война, война! Только война.
– Да, тяжело было вам, как я погляжу, – сочувственно кивал я.
– Ужас! Я, понимаешь, читать люблю, сочинять стихи, ходить в театр, в баню каждую субботу, а он меня всего этого лишил. И сенат, вместо того чтобы принимать законы и решать важные государственные дела, таскает повсюду за собой, чтобы он подписывал, разные там военные приказы и инструкции.
– Давай выпьем за мир во всем мире, – предложил я.
– Давай!
Мы опять чокнулись.
Рядом со мной оказалась Наташа. Она все еще немного дулась на меня, хотя как и все была довольна мирным разрешением дел.
– Ты становишься горьким пьяницей, Сережа, – грустно покачала она головой.
– Что такое? – повернулся я к ней. – Наташенька!
– Не хочу с тобой таким разговаривать!
– А что тогда пришла?
– Не знаю, – пожала она плечами. – Просто быть рядом с тобой стало у меня привычкой.
– Какая красивая у тебя женщина, – завистливо заговорил Брут. – Она твоя жена или рабыня?
– Она моя невеста, – не знаю, почему, сказал я.
– Замечательная у тебя невеста. Она тоже может творить чудеса?
– Чудеса? Счас спросим. Наташа, ты можешь, ик-к, творить ч-чудеса?
– Могу! – буркнула Наташа.
– Может, – сообщил я Бруту.
– Тогда давай за нее тоже выпьем! – предложил Брут.
– Давай!
– Эй, мальчик, налей! – крикнул Брут, поднимая пустой кубок.
Симпатичный мальчик виночерпий, кудрявый и улыбающийся, тот самый, у которогооднакжды Диоген отобрал кувшин с вином, подбежал к нам и доверху наполнил наши сосуды. Мы чокнулись:
– Наташа, з-за тебя!
Вино полилось в наши глотки.
– Я сейчас позову Стеллу, – угрожающе прищурила глаза Наташа. – Мне это надоело!
Голова моя отяжелела и стала клониться вниз. В глаза все расплылось в разные стороны и потеряло прежние очертания. Вдруг раздался громкий неприятный хохот, который проникал в уши.
– А что? – встрепенулся я, поднимая голову.
– Думаешь ты победил? – закричал тот, кто смеялся. – Пьешь и веселишься? Что ж, пей, за свою погибель. Не долго тебе осталось.
Я мотнул головой и настроил изображение в своих глазах. Через секунду я увидел Меркурия, который висел в воздухе прямо против меня.
– Думаешь ты победил? – встретив мой взгляд, вновь захохотал Меркурий. – Одолел Цезаря и тупоголовых римлян, и думаешь, все? Нет, голубчик не все! Я до тебя добрался. Как тебе понравится это?
Сказав эти слова, Меркурий сделал в воздухе мертвую петлю, после чего пулей вылетел в окно.
– Кто это был такой? – Брут устремил на меня взгляд мутных глаз.
Мне надоело быть пьяным, и я стал трезветь. Как? Просто дал себе команду – трезветь! Не прошло и десяти секунд, как я уже был трезв, как стекло.
– Зови Стеллу, – сказал я Наташе.
– Зачем?
– Надо!
– Тебе надо, ты и зови!
– Извини, братец Брут, – я поднялся с пиршественного ложа. – Кажется у меня появились дела.
– Ты куда? – тут же бросилась ко мне Наташа.
– Мне нужна Стелла! – ответил я. – Ты же отказалась за ней идти.
– Между прочим, – язвительным голосом сообщила Наташа, – твоя Стелла сейчас вовсю развлекается с Геркулесом, и я уверена, что в данную минуту ей не до тебя.
– Придется ее оторвать от Геркулеса.
Я уже выходил из пиршественного зала, прошел вестибюль и оказался среди колонн колоннады. Наташа шипя словно сердитый гусь, следовала за мной. За ней тут же пристроился Диоген. Философ конечно же был пьян в стельку и еле держался на ногах. При этом он умудрялся бормотать что-то о своих взглядах на женщин. Так мы втроем и шли между колонн, пытаясь найти зал, в котором уединились Стелла и Геркулес.
Неожиданно из темноты вынырнули три темные фигуры. Когда они оказались в свете одного из факелов, я увидел их лица, которые сразу показались мне знакомыми. Хотя одежда на них и была точно такая же, как у гвардейцев и телохранителей Цезаря, эти квадратные физиономии, абсолютно лишенные каких-либо эмоций напомнили мне первый день, когда начались наши удивительные приключения. Так вот кого, оказывается, привел Меркурий. Ну и ловкий же он парень!
– Ворги! – крикнул я, увлекая Наташу и Диогена на мраморный пол.
Как только я это сделал, над нами просвистели стрелы. Мы резво уползли за одну из колон. Тяжелые зловещие шаги стали приближаться к нам с ужасающей быстротой. Что же делать? У меня нет никакого оружия. И нет рядом Стеллы, которая всегда решала эту проблему. Придется обойтись подручными средствами.
Я сделал кувырок, вскочил на ноги и схватил со стены первый попавшийся факел. Им я и разнес лицо первому из напавших на меня воргов. Двое остальных выпустили в меня еще по стреле, которые я также отбил факелом, после чего выхватили мечи и попытались зарубить меня.
Пришлось вспомнить все, что я когда-то вытворял на тренировках. Движения мои стали на удивление легкими и стремительными. Словно это действовал не я, а кто-то другой. Через две секунды оба противника уже лежали на полу с переломанными конечностями и выбитыми челюстями. Однако ни боли, ни страдания они не выказывали. Лежали, словно манекены.
Послышался звон металла, я оглянулся и увидел, что врагов уже не менее десятка. Они спокойно и деловито взяли меня в кольцо и направив копья пошли вперед. Ноги мои спружинили, и я оказался над копьями в тот момент, когда они сомкнулись меж собой. Затем я прыгнул вниз, приземлился на