Я одержал первую в своей жизни любовную победу. Да! Правда моя жертва не совсем соответствовала моим юношеским мечтаниям, и все же я был польщен, и на какое-то время даже перестал вздрагивать, глядя на Фиалку. Теперь главное было не отступать, а продолжать наступление дальше. И будь, что будет.
Я протянул ей руку.
– Любимый, – прошептала она вставая. – Тушканчик мой ненаглядный!
Все это время остальные амазонки стояли, не двигаясь, и смотрели на нас. Взгляды у них были полны задумчивости. Кажется, они переваривали увиденное. И переварить это им было явно не легко. Я же сказал – искалеченная психика!
Еще более изумленными были мои спутники. Стелла смотрела на меня, широко открыв рот, Геркулес глаза, Наташа и то и другое. Чего уставились? Не видят что ли, что их спасаю, может быть даже ценой собственной свободы. Правда, про последнюю я в этот момент меньше всего думал.
– Так я их развяжу? – тихим голосом, как можно более ласково, спросил я и погладил Фиалку по голове.
Она кивнула. Амазонки не сдвинулись с места. Но мешать мне тоже не стали. Я развязал и освободил Наташу, Стеллу и Геркулеса.
Когда я освобождал Геркулеса, я ткнул его в бок локтем и прошептал:
– Что встал, как пень? Делай то же что и я. Нам надо их завоевать.
– Так дубины же нет! – жалостливо прошептал славный олимпийский богатырь.
– Ты должен покорить их другим оружием.
– Это, каким же? – подозрительно посмотрел на меня Геркулес.
Кажется, он меня не так понял.
– Лаской, лаской! – прошептал я. – И еще раз лаской. Займись заместительницей.
Геркулес поморщился. Заместительница Фиалки была чуть красивее начальницы. Только нос у нее был не крючком, а картошкой. Но это был верный удар. К тому же, суровые и, по-своему, красивые лица остальных воительниц не располагали к долгим раздумьям. И он решился. Амазонка как раз снимала с его рук веревки и с вожделением оглядывала могучее и рельефное тело гиганта.
– Ты мне нравишься, красавица! – сказал ей, правда, несколько скованно, Геркулес.
Но даже этого хватило. Заместительница Фиалки тут же задрожала и бросилась к Геркулесу в объятья. Не выдержали и остальные амазонки. Они бросились, половина к Геркулесу, остальные ко мне.
– А мы? – кричали они жалобными голосами и совершено перестали походить на тех беспощадных полицаек, какими вначале нам показались. – Как же мы? Мы тоже хотим нравиться таким шикарным мужчинкам!
Я не мог лишить их радости, и даже мысль о спасении тут ни при чем. Нет, мной двигали исключительно чувства гуманности и великодушия. Клянусь, в эту минуту я готов был возлюбить весь мир. Как-то само собой получилось, что я встал в позу проповедника, вскинул вперед руку, как Ленин на броневике, и елейным голосом изрек:
– Девушки! Милые! Хорошие! Славные! Да как же вас не любить таких? Всеми фибрами души, всем своим медицинским сердцем отвечаю вам, что готов полюбить и приласкать каждую, кому потребуется моя помощь. Вы же такие красавицы! Ваши глаза, руки, ноги, вообще фигуры! Да вы с ума сведете кого угодно!
Девчонки тесно столпились вокруг меня, как зайцы вокруг деда Мазая или детский сад вокруг Деда Мороза. Глаза их были полны счастья, неги и ожидания, что вот я сейчас открою мешок и начну раздавать сладкие подарки. Поэтому я не жалел добрых и теплых слов в их адрес.
В общем, через пять минут все до одной амазонки были в наших руках. Они смотрели мне в рот и готовы были выполнить любое наше желание. Единственно, что они наотрез отказывались сделать, так это освободить нас окончательно. То есть, отпустить своей дорогой.
Едва я заикнулся об этом, они насторожились и сразу начали хвататься за мечи, я тут же поспешил сменить тему, вернулся к их прелестям и сумел уладить конфликт еще в корне.
Во всяком случае, неприятная операция нам с Геркулесом вроде бы больше не грозила. И девчонки наши тоже избежали смертной казни. Это уже кое-что. Неправда ли?
Прошел час. Все это время мы куда-то шли. И, признаться, я несколько утомился. Пустыня, знаете ли.
И Фиалка это заметила. Кстати, оказалось, что ее настоящее имя Флора. Не удивительно ли? Я почти угадал. Так вот, она заметила, что я устал.
– Ты утомился, мой тушканчик! – воскликнула она.
Я смутился. Не больно-то хотелось показать себя слабаком рядом с такими крутыми девчонками.
– Не переживай, мой варанчик! – она опять погладила меня по щеке. – Вы мужчины, такие слабые и нежные. Эй, бабоньки! Зульфия, Гюльчатай! (Кажется, я где-то слышал эти имена.) Наш герцог устал!
Про то, что я герцог, им рассказала Стелла. Она вообще быстро подружилась с амазонками, потому что нисколько на них не обиделась за то, что они захватили нас в плен. Да и они сразу признали в ней свою. Ворон ворону… м-м-да!
А вот бедная Наташа, сразу стала в нашей компании изгоем, и пока я ей ничем помочь не мог. Она плелась позади всех, стонала и причитала, постоянно отставала, и мне приходилось потратить не мало сил, чтобы уговорить амазонок идти медленнее. И вот теперь, когда Зульфия и Гюльчатай подбежали ко мне и подняли к себе на плечи, наш отряд сразу удвоил скорость. Покачиваясь на сильных, но немного костлявых и жестких женских плечах, я оглянулся и увидел, как Наташа стремительно оставалась позади. Я поймал ее прощальный измученный взгляд, в котором уже не было даже упрека, и мне стало невыносимо стыдно. Какой же я мужчина после этого? Это ведь я инопланетянин, я пришелец, а не она! Это мне надо искать матрицу Совершенства, а не ей. Она всего лишь маленькая, избалованная родителями девочка, которая доверилась мне и попала в эту передрягу. И что же? Получается, что я бросаю ее в пустыне на неизвестной планете сразу под двумя беспощадными солнцами погибать в одиночестве?
Нет, на такое я не способен.
– Стоп, барышни! – закричал я. Отряд остановился. Амазонки уставились на меня. – Так нельзя. Как вы можете бросать свою сестру на произвол, в самые, можно сказать, лапы смерти? Где ваше милосердие? Где ваше благородство?
– Она не наша сестра! – фыркнула Флора.
– А что это такое, благородство? – спросила одна девушка.
– Благородство, – объяснил я, – это, когда каждый человек относится к другому так, как он хочет, чтобы относились к нему. Люди должны быть добры друг к другу. Возлюби ближнего своего, аки самого себя и протяни ему руку помощи!
И, кажется, эта не совсем простая мысль для существ, которые воюют со всем миром вот уже тысячу лет, дошла до них.
– Ты хочешь сказать, – прищурила глаза Флора, – что мы должны нести не только тебя, но и твою презренную рабыню?
– Она мне не рабыня! – тут же поправил я.
– А кто она? – Флора Фиалка грозно сдвинула брови. – Твоя любовница? Если это так, то я сейчас же убью ее. Судя по всему, она твоя, отвергнутая любовница. Тем не менее, ее это не спасет.
– Нет, она моя однокашница!
Этот довод сразил их. И одна амазонка вернулась к Наташе и вернулась к нам с ней на плечах. Той уже было все равно. Она смотрела вокруг непонимающим и затуманенным взглядом.
– Бедняга, – пожалел ее Геркулес. – Она в обмороке.
Даже Стелла прониклась к Наташе сочувствием, и протянула ей еще одну бутылку «Аквы». Девушка вцепилась в нее, как утопающий за соломинку, а младенец за бутылку с соской.
– Стелла, а мне? – голосом капризного ребенка закричал я. И тоже получил бутылку воды. Нет, жизнь и впрямь хороша!
– Мать, дарящая живительную влагу! – воскликнули хором амазонки, потрясенные увиденным. – Уж не богиня ли ты Деметра?
Стелла врать не умела.
– Нет, я обыкновенная звездная волчица! – ответила она.
И все же амазонки прониклись к Стелле священным трепетом. Больше за ее судьбу я не волновался.
Наше положение укреплялось все больше и больше. Даже Наташа пришла в себя.
– Ну, Сережка! – стрельнула она в меня ненавидящим взглядом. – Я тебе этого не прощу!
Что я мог ей ответить?
Мы отправились дальше, и через полчаса на горизонте на фоне желтого неба появился темный силуэт города. Мы направлялись прямо к нему. И чем ближе мы к нему подходили, тем быстрее шагали амазонки. Очень скоро мы достигли городских стен.
Это был очень старый и ветхий город. Стены осыпались, в них зияли широченные пробоины, башни были полуразрушены, ворот не было и в помине. Я сразу понял, что строительство у наших спортсменок не самое любимое занятие. Мы вошли внутрь через пролом в стене, и пошли по широкой пыльной улице, по бокам которой стояли низенькие глиняные домики без окон, покрытые старой гнилой соломой. Улица была грязная и пока пустынная. Сразу видно, что мужей у наших гостеприимных хозяек нет. Они бы не позволили такой бардак. Из домов уже стали выскакивать женщины, и с каждой секундой их становилось все больше и больше. И взоры их тут же устремлялись на нас с Геркулесом. Судя по всему, наш отряд направлялся к главной площади. Сначала мне стало неловко, что я, в принципе, здоровый парень, сижу на плечах у женщин, словно инвалид первой группы. Но, немного пораздумав, я решил не спешиваться. Что-то мне подсказывало, что подобное мое положение в настоящий момент самое подходящее. Во всяком случае, обзор у меня был что надо. А вот и площадь – широкий пустырь, в центре которого одиноко торчит такой же нищенский домик, только с двумя этажами. Я сразу догадался, что это или дворец, или здание местного парламента. Хотя последнее вряд ли. Амазонки не походили на сторонников демократии.
Тем временем, нас уже вышел встречать весь амазонский народ. Боже милосердный! Я никогда в жизни не видел такую большую толпу женщин. Скоро их собралось не меньше полутора тысяч. И ни одного мужчины. Да! Феминизация здесь одержала сокрушительную победу. При чем, среди них не было старух. Дети были. Тоже исключительно девочки. Я заметил в толпе несколько жалких ребячьих стаек. Девчушки были растрепанные, насупленные, настороженные, но в то же время смелые и юркие, как мальчишки, крепкие и здоровенькие. Передвигались перебежками и кокетливо прятались за спин