– Вы посидите, я скоро. Нам, как раз такой кадр сейчас нужен! Во как! – он провел рукой по горлу.
«Сам ты кадр», – подумала Лиза. Она устала его ждать. Появился он минут через сорок, уверенный, довольный собой, и с ходу обрадовал Лизу.
– Просил вас к себе в управление, не дали. А мне такая зубастая подошла бы. Задыхаюсь я один, сами видите.
Елизавета Беркут смерила его презрительным взглядом, а он даже не заметил этого, и радостно продолжал докладывать:
– Директор Цезарь, я ему доложил о вас, предложил взять тебя с испытательным сроком, как специалиста.
– Вас! – поправила она его.
– Меня?…Меня он уже брал, я его выдержал. Тебя с испытательным сроком!
Лиза возмутилась.
– Зачем испытывать меня? Я не самолет, который только что конструкторы создали?
Вячеслав считавший, что и он приложил руку к благоденствию Лизы в райских кущах банка, с недоумением смотрел на нее. На руках у него она увидела ксерокопию своего собственного паспорта переснятую внизу охранником. Так вот он где так долго пропадал! Оперативно малый работает, мысленно она похвалила Вячеслава Балаболкина. Узнал из ксерокопии паспорта, что она родом из далекой Тьмутаракани и считает, что известие о приеме на работу в банк, должно вызвать неуемную радость. Перебьетесь, новоявленные господа!
Неожиданно для нее кадровик стал перед нею оправдываться:
– Вы главное не волнуйтесь! У нас всех принимают с испытательным сроком. Не только дам-с, но и мужиков.
– А я и не волнуюсь!
– Это так, для проформы. На моей памяти еще никого просто так не уволили, если сам не захотел или не свалился под стол.
– А что и такое бывало? – удивилась Лиза. Почему-то она считала банк слишком солидным учреждением. Хотя водка, а пьют ее везде, не выбирает своих героев только из работного класса. Балаболкин Вячеслав обиженно загудел:
– Есть тут личности, напьются, как свиньи, а их даже премии не лишают. Ценный кадр, видите ли, в тарелке спит!
Видно было невооруженным глазом, как жаждал он услышать от Лизы уточняющие вопросы, да кто, да когда, да как? Не дождался! Лиза перевела разговор на собственную персону.
– Так куда меня берут?
Балаболкина начало заносить.
– Потому, что такие задачи сейчас, когда мы глубоко оказались, и вот я. А где досуг? Меня многие из-за того, что я очень многим оказался поперек дороги, хоть я не дипломат, а хотят вытащить, как кость из горла. Но я всем хочу сказать, люди видят, кто болеет за судьбу, а кто занимается под маркою. Я готов и буду объединяться. С кем надо и с кем не надо. А то думают, я все время один. А я всегда клал на директора. А потому не противодействовать, а будем отстаивать это, чтобы этого не допустить. И я прошел путь от студента и до сих пор. А теперь мы вместе с вами, а то я один, и куда. А вас берут на досуг, и ложут зарплату в бабках. Собрание пайщиков надо грудью закрыть, а ты Лизавета специалист. Если надо, только ты и я, а можно наизнанку, то есть сверху. Ты начальник, тебе видней. Я беспрекословно думаю, как ты скажешь. Цезарь тебе доверяет, что ты ляжешь амбразурой и закроешь пайщиков. А то в прошлом году, от негра родила, а растет как сын банка…А танец лебедей, вообще мировой шедевр, а они пригласили с Тверской и по кроватям прыгали. Трактовка Васьки Кота. А он кто, Вахтангов?
Когда в содержательной речи Балаболкина возник небольшой разрыв, Лиза быстро спросила:
– Насколько я поняла, у вас в прошлые собрания была проблема с досугом?
– Угадала.
– И мне необходимо его организовать на высоком уровне.
– Фу, молодец, сразу поняла, – Вячеслав Балаболкин вытер пот со лба. – А то некоторые дебилы сами не могут понять должностные обязанности, как будто я татаро-монгол, а я английским языком не владею, хотя я им русским языком говорю.
– И как же ваш директор объясняет столь странное решение, взять человека с улицы и поставить на столь ответственное мероприятие?
Балаболкин Вячеслав успокоился и у него сразу восстановилась конструктивно-смысловая часть речи.
– А никак. Он говорит, раз вы специалист по организации вечеров, вам со стороны должно быть видны все огрехи и упущения. Он думает, что вы подскажете, чем занять народ. А то только знают водку пить, да … Вам надо будет отличиться!
Досказать ему Лиза не дала.
– Простите, Вячеслав Викторович, мы кажется немного в сторону отошли. Я все-таки хотела бы уточнить, какую должность вы мне предлагаете, и не обессудьте, меня также интересует соответствующий моей должности размер материального вознаграждения. Как на духу, сознаюсь, всю жизнь была альтруисткой, а тут приходится быть материалисткой.
Кадровик на миг замялся, а потом завертелся как уж на сковородке.
– Я тоже никогда не был жлобом! Здесь мы два сапога пара! Ваша душа мне нараспашку кажется. Пусть знают, эти, которые! А если всякие начнут поперек меня вам рассказывать гадости, вы ушам своим не верьте…Я вас хотел сразу в операционный отдел, но Цезарь… В общем, на время подготовки к собранию пайщиков, вас решили привлечь как специалиста. Готовьтесь, с вещами! А зарплата, от вас не уйдет. Начальная цена, по ведомости – сто баксов, и налом еще – семьсот. Вот!
Речь была емкой и содержательной. Лиза поняла, что ей начала выходить боком поспешная реклама собственных достоинств, что и подтвердил Балаболкин Вячеслав:
– В банке одни артистки, но нет стенографистки. Не владеют!
– Но есть же диктофоны! – возмутилась Лиза. Краснобай-кадровик отбил ее атаку.
– Диктофоны надо слушать и различать. А то запишешь не тому, а он обижается. Как будто он не говорил, а я слышал. Голос похожий, но другой. Зато у вас Лизавета будет все готово, стенографически. И диктовать не надо, сразу напечатаете. А диктофон можете в сумочку спрятать. От меня его вам, подарок – провокация! Кто знает – будет бояться! Только включите!
«Ах ты прохиндей, не тебе ли было раньше поручено прослушивать эти диктофоны, что-то ты слишком радуешься», – подумала Лиза и спросила:
– Когда собрание пайщиков?
– Через неделю!
– А пока мне куда?
Кадровик почесал в затылке. Конкретных указаний на этот счет он, видимо, не получил, потому что сморщившись произнес:
– Анкету заполните, а потом мы вместе пойдем.
– Куда?
– Куда-нибудь! Не волнуйтесь, без стола не останетесь. Хотите на рецепшен?
Лизе такая перспектива совсем не понравилась. Что значит куда-нибудь? Она что бездомная просительница, за ради Христа ее взяли в банк? Кость бросили, как собаке! На рецепшен! Это куда? И не уточнишь ведь у этого умника. Почему-то стыдно. Может это банковский сленг? Поскольку она точно не знала значения этого загадочного слова, то готова была его соотнести с работой портье, а если исходить из корневой системы, то за шипяще пренебрежительным окончанием слова просматривалась профессия близкая к кухне. Поэтому она сказала:
– Прежде чем приступить к работе, я хотела бы расписаться в приказе, что принята на работу.
У кадровика растерянно забегали глаза. Затем они радостно блеснули.
– А правда. Как я сам не догадался? Мандат надо вам выдать и никаких проблем. Особенно, кто против. А я таких поштучно знаю. А то куда не пойдете, везде вас встретят в штыки, захотят на лопату и в печь. Только я не такой, не долой с плеч. Спасибо, что подсказали, – он радостно потер руки, – приказ, это мы в момент оформим. Вы чайку не хотите?
Лизе Беркут нестерпимо хотелось пить. Но она отрицательно замотала головой.
– Нет, нет, благодарю!
На рабочем столе кадровика стояла фарфоровая чашка, по внешнему виду которой можно было предположить, что она досталась ему от далекого предка которого угнали в татаро-монгольское иго, и он из нее пил чай у степного костра. Балаболкин Вячеслав проследил ее взгляд и сконфузился. Речь его, как только вышла за круг рабочих обязанностей стала более осмысленной.
– Я не из нее предлагал вам чай пить, у меня есть чистая. В этой я мух ловлю. Поймаешь, закроешь ее листом бумаги и слушаешь, как она родимая гудит! – Он склонил голову над столом, сопровождая рассказ демонстрацией действий, – Меня все время вопрос один интересовал, понимает ли муха, что она попала в искусственную западню? А если понимает, то что бы она мне дала за свое освобождение?
– И как результат? Понимает?
Вячеслав Викторович включил компьютер, и пока он загружался, стал делиться результатами опыта.
– Особенно интересно, когда чашку накроешь прозрачной пленкой или стеклом и через лупу рассматриваешь. Муха вверх ногами бегает и никогда не падает, представляете! А чтобы она оторвалась, надо пальцем щелкнуть по стеклу. Я сколько раз ставил этот эксперимент и пришел к выводу, что муха разумное существо. Семьдесят процентов времени она ползает по прозрачному стеклу, а не по стенкам чашки. Значит, она понимает, что свобода за стеклом, ищет выход! Верх ногами, а как соображает, а…? Муха! А если человека подвесить вверх ногами, разве семьдесят процентов времени он будет думать о демократии или диктатуре? Никогда!
Лиза сначала хотела уточнить, он один такой в банке или еще кто имеет подобное хобби, но потом решила свою догадку проверить другим способом. Она вежливо спросила кадровика:
– Вячеслав Викторович, а в журнале вы не пробовали публиковаться?
– В каком журнале? – Балаболкин подозрительно посмотрел на Лизу.
– Да, в том, в котором мушек-дрозофил описывают.
Обидеться, он не обиделся, но замолчал. Лизе стало почему-то жалко кадровика. Она сказала:
– Я на полном серьезе. Отправили бы куда-нибудь свои наблюдения, может единомышленников нашли бы.
Про себя же она подумала, что адептов тараканьих наук он мог бы найти там, где гуляют исключительно одни Наполеоны и Ньютоны. Однако Балаболкин принял близко к сердцу ее слова и подсев к компьютеру сказал:
– В какой научный журнал ни заглянешь, везде редколлегия и ответственные секретари – исключительно академики и доктора наук. Разве они меня с моей мухой пропустят?