взор, которого жаждала.
Он немедленно вышел, и некоторое время Шивания сидела неподвижно, держа флакон на коленях. Она не могла плакать, несмотря на то, как сильно этого хотела. Её губы беззвучно прошептали его имя. Она обладала силой, о которой не подозревала раньше. Эта сила была ей отвратительна.
Она открыла флакон.
Томный, чувственный аромат хлынул в её каюту сладостным желанием, ядовитой потерей. Его крещендо показало последние влажные пожары осени, когда до прихода зимы всё сжигалось: мусор с полей, мёртвая древесина. Шивания почувствовала запах тёмной почвы и приветствовала это. Отчасти.
Трясущимися руками она наклонила флакон, плеснула на палец и облизала. Лунная кожа, лакримата, леди слёз, тёмная сестра. Это не для слабых, о нет.
С громкостью сирены заблагоухали розы в охватывающем её облаке. Шивания наклонила назад свою прекрасную голову, сидящую на совершенной шее и вылила содержимое флакона в горло. В течение нескольких жгучих секунд её тело танцевало маниакальный танец, исполненный невыносимой красотой и страстью. Но только несколько секунд.
Это была быстрая смерть.
— Я знаю, это было тяжело для тебя, — сказал Габреус, — но ты поступил благородно, Солонэйц. Священник заботливо похлопал по плечу навигатора. Они сидели в его часовне-убежище, под сенью благословения. Это была трудная исповедь.
— Ну же, подними голову, юнец, — пробубнил Фиддеус, прохаживаясь снаружи, словно охраняющий потомство леопард. — Не давай ему повода для беспокойства. Будь сильным!
— Почему? — беспомощно спросил Солонэйц. — Почему она? Она была так…
— Испорчена! — резко прервал его Габреус. — Верь, Солонэйц! Лакримата была лишь катализатором, и нам повезло, что всё случилось так. Могло быть и хуже, подумай об этом. Ты одолел силы Хаоса своими действиями. Не тривиальное свершение, уверяю тебя. Ни одна система не бывает непогрешима, всегда будут ошибки. Адептус Астра достаточно дотошны, но их владения слишком обширны, поэтому их система отбора дала сбой. Да, это правда, она могла никогда не поддаться варпу, если бы не эссенция. Но это не имеет значения. Живи своей жизнью, навигатор. Забудь о ней! Скоро мы прибудем домой и твоя семья будет ждать, — он улыбнулся. — И не забудьте про торжество, которое Фиддеус обещал нам!
Солонэйц кивнул, поцеловал пояс священника и вышел из часовни.
Граян ждал снаружи, как и сказал ему Габреус.
— Ещё одна вещь, которую я должен знать, — сказал Солонэйц увидев Граяна. — Лакримата, для чего она? Адептус Терра никогда не позволит свободно продавать такое вещество. Кто заказал доставку?
Граян Фиддеус почесал шею и поморщился в нерешительности.
— Хорошо… Гвидо Палама связан с одной организацией на Терре, только с одной. Дисперсия парфюма, настоящая лакримата, строго учитывается.
— Кто это купил, Граян?
— Инквизиция, — вздохнул Граян.
Солонэйц рассмеялся.
— Я должен был догадаться! Орудие пыток!
— Вряд ли это смешно!
— Думаешь нет? Мы живём во вселенной противоречий, друг мой, к нашему постоянному восхищению. Теперь, мы проследуем в camera recreata, чтобы полюбоваться на священную Терру, когда она покажется. Инквизиция! — он покачал головой.
— Ты выглядишь лучше, Солонэйц, — холодно сказал Фиддеус.
Навигатор уже шагал прочь. Он бросил замечание через плечо.
— Это ненадолго, друг мой, ненадолго.
Йен УотсонЧУЖОЙ ЗВЕРЬ ВНУТРИ
Огромное тренировочное колесо еще раз ускорилось, в то время как Ме'Линди мчалась заключенная внутри него. Машина возвышалась на две сотни метров под ребристым сводом крыши. Лучи кроваво-красного, синюшного и ядовито-зеленого цветов падали через ажурные окна, которые в свою очередь крутились, будто в калейдоскопе. Цепи из латунных амулетов, болтающиеся на вращающихся спицах колеса оглушительно лязгали и звенели во время движения, словно бесноватые колокола.
В других помещениях храма Каллидус начинающие ассасины разбивали брусья из пластали высокими ударами ног, или же ломали собственные пяточные и плюсневые кости. Травма не являлась оправданием для прекращения тренировки — теперь им приходилось преодолевать боль. Другие выворачивали собственные конечности напряжением мышц, чтобы освободиться из оков перед тем, как ползти по узким изогнутым трубам. Насос откачивал кровь из двух юношей перед рукопашной схваткой, и еще из одного перед тем, как он попытается преодолеть коридор полный вращающихся клинков. Покрытые шрамами опытные инструкторы надзирали за тренировкой, всегда готовые служить доказательством сомневающимся.
Ритмические тренажеры издавали пронзительные звуки, ревели и вращались, чтобы дезориентировать тренирующихся.
Ме'Линди бежала на протяжении получаса, пытаясь догнать другого ассасина, который бежал вертикально над ней, сверху вниз, на нем был экспериментальный пояс обратной гравитации.
Она бежала, погрузившись в транс, представляя, будто можно достичь настолько просветленного состояния разума, что она будет способна нечеловечески ускориться и сделать мертвую петлю, оглушив при этом на ходу свою цель.
Чтобы она не собиралась предпринять для совершения такого рывка, колесо ускорилось и помешало этому. Внезапно колесо остановилось, с оглушительным лязгом сцепившихся зубьев и скрежетом шестерней. Ме'Линди безжалостно швырнуло вперед. Хотя это было абсолютно неожиданно, она была настороже, согнулась дугой и перекатилась.
Разогнувшись, она сделала кувырок назад и развернулась кругом. Колесо уже начало двигаться в противоположном направлении, набирая скорость. Высоко наверху кувыркалась ее цель. Она рванула вперед, заставляя свои босые ноги и полностью новый момент инерции, удерживать ее от падения на гигантский изогнутый трек.
Тут провыла сирена, обозначающая конец ее тренировки — именно в тот момент, когда она возмечтала о небольшом шансе на успех в практически невыполнимом задании.
— Руководитель секундус приглашает вас на встречу в течение часа, — сообщил ей наставник "колеса". Лысый старик, один глаз которого заменяла ярко-красная линза, воздержался от замечаний по поводу результатов ее тренировки. Ме'Линди, опытная выпускница Коллегии Ассасинорум, обязана быть способна поставить оценку себе самостоятельно. Иначе она была бы хуже, чем любой новичок.
— Приглашает? — уточнила она. Руководитель секундус был не больше не меньше заместителем главного руководителя храма ассасинов Каллидус. Разве такое высокое должностное лицо приглашает?
В небольшом помещении баптистерия, увенчанного куполом, Ме'Линди стянула с себя облегающую черную тунику. Вибрация гиперзвука удаляла с нее пот и грязь, а в это время она рассматривала свое тело в высоком зеркале, рамой которому служили латунные переплетенные кости. Она позволила себе излишнюю долю восхищения для простой оценки физического сложения. Ведь ее тренировали как породистую куртизанку и как хитрую неуловимую убийцу. Куртизанка — даже такая, что по большей части притворяется дарительницей удовольствий — должна осознавать свою чувственность.
Высокая, длинноногая Ме'Линди обладала сильными бицепсами, а также развитыми мышцами ног, хотя высокая фигура скрадывала впечатление силы. Шрамы скрывали загадочные татуировки. Огромный косматый паук охватил ее талию. Обнажив клыки, ползла по ноге змея. Похожие на скарабеев насекомые топтались на аккуратных полушариях груди. Ее грудь, которую ни одна тренировка не могла превратить в оружие, была небольшой и не обвисла, она была приятно-упругой — нежные конусы, увенчанные жуками. Ее угольно-черные волосы были коротко острижены, чтобы никто не смог схватить за них. В роли куртизанки она могла надевать (или не надевать) роскошный парик. Лицо цвета слоновой кости было странным, неудержимым в памяти. Но усилием мышц она могла сделать свои черты лицом феи, или с той же легкостью — лицом ведьмы.
Руководитель секундус не вызвал ее. Он ее пригласил…
Она пробовала это слово, так языком ощупывают полый зуб, залитый каталепсином для парализующего плевка в глаз жертвы.
Немыслимо, чтобы секундус желал использовать такой чудесный инструмент — Ме'Линди — который Коллегия сотворила из плоти дикого мира, ради удовлетворения своего сладострастия. Это было бы святотатством. Если бы Ме'Линди не была убийцей в облике куртизанки, эта мысль вряд ли вообще пришла бы ей в голову.
Приглашение. Это слово наводило на мысль о протоколе Морс Волюнтария, дозволение совершить показательное самоубийство, которое в некоторых случаях давалось ассасину потерпевшему неудачу, но неудачу почетную. Или тому, чье самоубийство устраняло основного свидетеля ошибки подразделения Оффицио Ассасинорум.
Ме'Линди знала, что у нее не было провалов в работе.
Озадаченная, она покрыла ступни освященным камфорным маслом, чресла ладаном, а темя розмарином, затем сотворила молитву Императору, прежде чем облачиться в тунику.
На встрече с Тариком Зизом, секундусом, Ме'Линди села в позу двойного лотоса, лицом к нему. Она склонила голову. Поза лотоса, сцепившая ее ноги и взгляд, устремленный в никуда, были символами почтения к вышестоящему в его личном кабинете. Таким образом, она показывала, что ограничивает себя от любой попытки убийства. На самом деле она могла выпрямиться и бросится вперед в одно мгновение — также тренированному ассасину не требовалось смотреть на цель. Тихий вздох человеческих легких, запах, движение воздуха в комнате выдали ей местонахождения Зиза.
Но подобная предательская, немотивированная атака в любом случае вела к неудаче. По общему мнению у Тарика Зиза был дан омега.
Секундус, облаченный в черную мантию, опустился на колени на обитом парчой возвышении, которая также была его спартанским ложем, лицом к терминалу данных, выполненному в древнем барочном стиле. Его длинные пальцы, украшенные перстнями, изредка пробегались по клавишам, одна часть его сознания была занята другими проблемами. Тома, обтянутые кожей, и кубы данных громоздились у одной из стен до самого крестообразного свода потолка.