В тот день мы летали больше трех часов, хотя, когда Раджив сказал мне об этом, я поверила с трудом — настолько незаметно промелькнуло время. Тем не менее цифры на ИЛ Се, которые я уже научилась читать, показывали, что топливо кончается и пора возвращаться. На обратном пути Раджив даже позволил мне разогнаться до сверхзвука, предупредив, чтобы я держала курс строго прямо и не дергала ручку почем зря. Впрочем, бортовой компьютер не позволил бы мне превысить допустимую перегрузку.
На третий день мы с Радживом, залетев подальше от поселений, отрабатывали посадку. Уменьшить тягу, снизиться и перейти на маховый режим было нетрудно, куда сложнее оказалось опустить флаер в намеченной точке. С первой попытки я проскочила лишние три сотни локтей. В той ровной каменистой пустыне, которую мы избрали своим полигоном, это не имело значения, а вот при попытке уместиться на маленькую площадку, выплавленную в скалистом склоне Зуграха, я бы при таком заходе наверняка разбилась. В следующий раз, пытаясь учесть свою ошибку, я, естественно, не долетела, и пришлось дотягивать до цели на бреющем полете в маховом режиме, в котором машина управлялась сложнее, чем на реактивной тяге. Раджив, однако, продемонстрировал, что под управлением опытного пилота машущий крыльями флаер может творить чудеса — не только зависать над точкой и разворачиваться на месте, но даже двигаться хвостом вперед.
Впрочем, заметил он мне в утешение, с помощью мозгового импланта все это проделывать намного легче, чем с помощью ручки. К тому моменту, как мы взяли курс на базу, у меня уже получалось заметно лучше, хотя, конечно, посадку на Зуграхе Раджив мне не доверил — и был прав.
На четвертый день с севера прилетел еще один флаер. На нем прибыли зоологи, изучавшие фауну Йертаншехе. Их было шестеро, и у главного была борода, словно у воцумаки! Когда они в своих защитных комбинезонах выбирались из кабины, я ожидала, что они будут вытаскивать шкуры и чучела животных или, может быть, даже живых зверей в клетках. Но весь их багаж состоял из плоских серебристых чемоданчиков. Обо мне благодаря радиосвязи они уже знали, но все же приставать прямо к ним, нарываясь на очередные «неважно» и «долго объяснять», я не решилась и спросила Валерию, почему они не привезли образцы.
— Они привезли образцы четырех сотен видов, — улыбнулась инопланетянка. — Просто нам нет нужды брать для этого целых животных. Достаточно их генетического кода, по которому впоследствии можно воссоздать живой организм.
Вообще же прибытие новой группы вызвало оживление, пришельцы, проведшие врозь многие месяцы, предпочитали общаться друг с другом, и всем, включая Раджива, было не до меня. Когда же я наконец отловила пилота, он огорошил меня новостью:
— Мы улетаем сегодня вечером.
— Все? — только и спросила я, чувствуя, как похолодело внутри.
— Пока нет. Будут два последних рейса челночной ракеты. Первый заберет нашу группу. Второй, через три дня, — прибывших сегодня зоологов, им еще нужно некоторое время, чтобы подвести итоги своей работы и демонтировать базу. Так что тебе пора возвращаться домой.
— А у меня уже почти начала получаться посадка… ,
— Что делать, Эйольта, не можем же мы из-за тебя менять график экспедиции. Я и так пошел ради тебя на серьезные нарушения инструкций.
— А можно, я останусь еще на три дня?
— Если упросишь Робера, лидера йертаншехской группы. Я в любом случае улетаю сегодня.
— А я могу упросить их пилота?..
— Вряд ли. Вальтер родился со встроенным знанием устава. И не вздумай сказать ему, что я учил тебя. Ты обещала.
— Вы пролетели сто восемнадцать световых лет, а у нас пробыли неполных два года, — вздохнула я.
— Нас ждут другие звезды Гиад.
— Значит, отсюда вы полетите не на свою Землю?
— Пролететь такое расстояние, чтобы исследовать лишь три системы, и впрямь было бы расточительством, — улыбнулся он. — Ну ладно, время идет, ракета скоро прибудет. Советую тебе вернуться со мной в Йартнар. Учти, даже если ты уговоришь Робера, Вальтер не обязан доставить тебя домой. И скорее всего он откажется пустить тебя во флаер, так что тебе опять придется добираться через полмира своим ходом.
— Мне не привыкать, — невесело усмехнулась я.
На самом деле я вовсе не собиралась домой. Я уже тогда обдумывала, как мне пробраться на ракету. Я не была уверена, что действительно хочу улететь с пришельцами, которые оказались вовсе не моими крылатыми собратьями, а посланцами совершенно чужого мира, — улететь навсегда, чтобы провести всю свою жизнь среди чужаков. Но… родная планета тоже не очень-то признавала меня за свою. И чудеса техники людей завораживали… особенно флаер. Оказавшись на их корабле, я получила бы последний шанс все уточнить и обдумать. И, может быть, вернуться с последним рейсом ракеты.
Я даже не стала говорить с Робером, чтобы лишний раз не привлекать внимания. Пользуясь тем, что днем люди избегали выходить из своих домов без необходимости, я отправилась в одиночестве обследовать остров, в особенности его западную сторону, куда должна была сесть ракета. Ее посадочная площадка была во много раз больше флаерной и огорожена такой же проволочной сеткой, как и поселок.
Я понимала, что туда лезть не стоит — окажись я слишком близко от места посадки, меня просто испепелит. Однако, полазив вдоль длинного каменного горба, делившего остров на восточную и западную части, я отыскала… даже не грот, скорее трещину в скале, полуприкрытую чахлыми колючими кустиками. Я с трудом протиснулась внутрь, распугивая ящериц и обдирая сложенные крылья об острые каменные выступы; убежище было не самым удобным, зато отсюда открывался прекрасный обзор посадочной площадки, а меня было бы проблематично заметить снаружи, если только не искать специально.
Меня, однако, никто не искал. За эти дни я верно уловила отношение ко мне большинства пришельцев — мне не желали зла, пожалуй, я заслужила даже определенную их симпатию тем энтузиазмом, с которым добиралась сюда, но в общем-то с тех пор, как Валерия и Джек Ли удовлетворили свое научное любопытство, им не было до меня дела. Они бы защитили меня, если бы мне грозила опасность, однако, не видя меня, они едва ли обо мне вспоминали, тем более в предотлетной суете. Я была для них просто одной из миллионов аборигенов, любопытный случай атавистической мутации и не более. Пожалуй, на общем фоне несколько выделялся только Раджив — еще с того момента, как пришел утешить меня на причал. Думаю, это было что-то вроде братства — я была крылатой по рождению, он — по профессии; к тому же ему нравилось, что я оказалась способной ученицей. Но даже для него я была всего лишь представительницей низшей культуры, не ровней покоряющим звезды людям…
Правда, что я сразу почувствовала: если пришельцы и относились ко мне свысока, то лишь из-за разницы в развитии между нашими мирами. Никому из них и в голову не приходило считать отягчающим обстоятельством мою половую принадлежность. Похоже, что и при общении друг с другом они совершенно не обращали внимания, кто какого пола. Это я оценила.
Я просидела в своей засаде несколько часов; все тело ныло от неудобной скрюченной позы, вдобавок было жарко и хотелось пить.
Наконец незадолго до заката с неба донесся раскатистый гул, и спустя некоторое время я увидела ракету, опускающуюся на четырех огненных столбах. Из корпуса высунулись и растопырились четыре могучие опоры, над площадкой взвились вихрями облака пыли. Ну и ревели же вблизи ракетные двигатели! Я заткнула уши, и все равно моя голова казалась мне барабаном, по которому лупят колотушками. Зажатая в расщелине, я всем телом чувствовала дрожь скалы. Да, недаром пришельцы выстроили свой поселок по другую сторону острова…
Но вот наконец опоры ткнулись в гранит, принимая на себя вес летающей башни, и двигатели смолкли. Затем на высоте в добрые сорок локтей над двигательным отсеком открылись люки, и из того из них, что был справа, выдвинулся и начал опускаться на тросах подъемник. Я ожидала увидеть на его широкой платформе прибывших людей, но она была пуста. На ракете никто не прилетел — ею управлял бортовой компьютер. Я уже почти собралась сделать марш-бросок от своего убежища до подъемника, когда справа внизу послышались шаги. Я вновь притаилась и вскоре увидела направлявшуюся к ракете в обход горба Зуграха процессию.
И это была самая странная процессия, какую я видела в своей жизни! Она состояла не из людей и уж тем более не из аньйо. Деловито клацая суставчатыми лапами по камням, к ракете гуськом двигались шестеро существ, больше всего походивших на гигантских пауков. Но если у паука имеются только лапы, то у этих были еще и щупальца, при помощи которых они удерживали на своих плоских как стол телах серебристые контейнеры. При их приближении в ограде площадки открылся проход. Дойдя до опущенного подъемника, они принялись устанавливать свою ношу на его платформу. Избавившись от груза, каждый паук отправлялся в обратный путь.
Тут наконец, глядя на размеренное однообразие их движений, я сообразила, что это не живые существа, а машины пришельцев.
Прежде я их не видела, но двери открывались передо мной далеко не во всех помещениях поселка. Знай я тогда о потенциальных возможностях человеческих компьютеров и роботов, я бы вряд ли решилась выдать им свое присутствие. Но мое представление о машинах ограничивалось заводными игрушками, выставленными в йартнарском королевском музее, и я была уверена, что всякая машина, даже если она может ходить, совершенно тупа. Поэтому, догадываясь, что погрузка вот-вот закончится и подъемник уедет, я выскочила из своего укрытия и вприпрыжку помчалась вниз по склону.
Забег был не хуже, чем когда я спасалась от твурков, доложу я вам. Как я умудрилась ничего себе не сломать и не вывихнуть, прыгая с камня на камень и съезжая по осыпающемуся щебню, — до сих пор удивляюсь. И все же я опоздала. Последний многоногий грузчик уже семенил в сторону поселка, и платформа подъемника с тихим гудением поползла вверх. В несколько скачков преодолев оставшееся расстояние, я изо всех сил взмахнула крыльями, прыгая вверх. Мне удалось уцепиться пальцами за край поднимающейся платформы.