Старались учитывать то, что каменное или металлическое ядро, попадая в каменные стены выдавало сразу сноп каменных осколков, которые даже не убивая наносили многочисленные ранения защитникам. Это приходилось учитывать — надо было строить козырьки, делать закрытые галереи, долбить новые бойницы — потому как насыщенность огнем, как показал практика, становилась решающей силой в нашем случае. Мы не собирались допускать ошибок зеленокожих и назначенным бетам было доведено, что простой смертью они не отделяются, если вдруг решать сбежать из города….
По верху стены были установлены варницы, машикули — навесные бойницы, для поражения врагов у подножья стен.
Так поверху ставился парапет, проделывались бойницы — прикрытие от возможных стрелков врага. От мерлонов/зубцов практически отказались, оставив редкую их цепь больше в качестве возможного украшения и внушительности, которые они придавали стенам.
Амбразуры и оконца сохраненных башен затягивали бычьим пузырем в случае плохой погоды, чтобы внутренние помещения не заливало дождём и засыпало снегом.
Проломы в стенах и новые участки делались из габионов — сетки из металла (хотя частью взяли обычное дерево) которая набивалась песком, землей, камнями. Это позволяло очень быстро возводить стены, буквально в считанные дни.
Подправили герсу — опускную решетку в проеме крепостных ворот. Она поднималась на канате по вертикальным пазам и удерживалась системой противовесов. В случае чего клановые были проинструктированы рубить решетку не когда они только заметят врага, а когда часть врагов уже входила в крепость — чтобы отсечь часть нападающих и быстро их вырезать.
Были предложены и отвергнуты гурдиция — крытая деревянная галерея, которая наполнялась грузом и ронялась на головы штурмующих. Отказались от площадок «подошвенного боя».
Были подготовлены позиции для захваченных нескольких гномьих мортир, способных стрелять из-за стен по наступающим. На башнях строили стрелометы.
Собственно, ров… Его активно расширяли и углубляли — доведя до 4 метров в глубину и 6 метров в ширину. (Через пару лет сделали в стороне «батардо» — плотину с водяными воротами в крепостном рве. Она нужна была нужна для того, чтобы никто не как не выпустил, так и не впустил воду, которая бы подтопила ворота. И всё из-за войны с городскими кланами, чтоб их…) Наполнялся ров горными речками.
А ведь мы ещё «теснились», с запертыми на нижних этажах/катакомбах демонами., поэтому не забывали и о внутренних укреплениях, как для непонятной угрозы снизу, так и для тех, кто сможет пройти стены и ворваться внутрь.
Повсюду делались «дыры-убийцы» — отверстия в потолках и сводах воротных проездов, основной туннельной магистрали, через которые мы, как защитники крепости, могли поражать ворвавшегося в воротный проезд противника при помощи пуль, стрел, тяжелых предметов (камней), стрел, кипящих жидкостей (кипятка, смолы), раскалённого песка, негашеной извести и тому подобного.
Так же всюду копались, пробивались в стенах, в горе потерны — подземные коридоры/галереи для сообщения между различными оборонительными сооружениями крепости.
Каждый внутренний зал был превращен в укрепление, которое было самостоятельным очагом обороны. Каждый зал прикрывал друг друга. В случае критической ситуации защитники должны были отступить в следующее укрепление.
Делались внутренние ловушки из падающих камней, обваливающегося пола, вылетающих шипов, огненных комнат…
Не менее пяти сотни рабов копали дополнительные выходы из крепости. Наличие даже трёх разведанных выходов было слишком мало. Вернее, как копали — рубили и кололи камень, расширяя природные лазы, тоннели. Отходы их труда шли на строительство.
Часть зубров исследовали «нашу» часть подземелий, чтобы иметь возможность провести ходы к возможному будущему лагерю осаждающих (кто бы это ни был — гномы, люди, зеленокожие, кочевники, крысы — подлого нападения можно было ожидать от всех). Эти выходы, пусть небольшие и весьма тесные, пригодились бы разведчикам, которые могли бы навести во вражеском лагере шороху. Один ход должен был быть больше других — в случае необходимости через этот ход мог выйти целый отряд, которые, зная, что положение защитников ворот и барбакана стало угрожающим, могли поджечь метательные и заклепать артиллерийский орудия, перебить отдельный отряд осаждающих.
Я вспоминал города людей и думал о том, чего еще не хватало, изменяя окружающее своей волей и внося дополнительную суету:
— Надо бы красок добавить в окружающее. Флаги какие-нибудь, знамена… Да побольше. Чтобы развевались на ветру. Это может быть красиво для людей. Они должны понимать, что у нас есть вроде как обычные города, к которым они привыкли. Но всё в последнюю очередь, сейчас средств не очень… Лучше скоб ещё купим.
Да, и вообще в то время я был загипнотизирован списком необходимого, которые приносил Лошон и зуберы, а также того, сколько требовалось средств как для производства, так и для закупки: болты, гайки, винты, гвозди, заклёпки, штифты, шпильки, скобы, навесы, петли, молотки, заступы, кирки, лопаты, ломы, пилы… И большая часть необходимого у нас не производилась, приходилось как-то выкручиваться.
Остро не хватало профессионалов: плотники, каменотесы, каменщики, бондари, столяры, слесари, и многие другие специалисты были очень ценны.
Работа кипела. От шаркающих босых и обутых ног пыль поднялась и редко когда опускалась. Потные волосы прилипали к коже, не успевая просыхать во время коротких перекусов, как работающих вновь заставляли трудиться на всеобщее благо — безопасность. Измазанные, запыхавшиеся люди и крысы, в грязной и рваной одежде тащили, копали, грузили, падали, порой давили друг друга, ломали конечности и периодически погибали как от тяжести работ, так и многочисленных несчастных случаев. В глубинах крепости один из тупиковых тоннелей заполнялся телами погибших, и вскоре нужно уже было его запечатывать потому как он заполнился.
Все были заняты своими делами, и лишь под сводами глубинных залов раздавалось порой голос чертыхающегося «деда» — Хранителя Горы:
— Гнусные крысы, развели грязь и шум… Никакого спокойствия! Чтоб вас всех тут задавило, да смыло талыми водами…
Глава 6
Интерлюдия Живоглота.
Этот демонов пират вновь пришёл. Это была чёрная бригантина, что гремя высушенными скелетами вывешенными вместо флага, полюбила раз в несколько недель, оказавшись поблизости от города, приблизится к мечущихся баркам и лодкам, а затем угрозой обстрела взять в плен рыбаков, обстрелять порт и всё ещё не восстановленные верфи, пользуясь тем, что боевых кораблей у города никогда не было, а форт… Скорее фортик или фортец, представл собой жалкое зрелище с метательными механизмами, которые не могли достать наглецов, вооружённых не менее шестнадцатью лёгкими орудиями.
В городе морского мага не было, а из подвизавшихся временно колдунов никто не мог что-либо сделать с налетчиками (либо говорили так, не желая проверять на своей шкуре что крепче — их магические щиты или крепкие каменные/чугунные ядра).
Горожане вопили, страдали и призывали на головы грабителей всяческие проклятия (и наверняка многие из них были не просто сотрясением воздуха), но ничего поделать было невозможно. Пока бургомистр города не обратился за помощью к «тайным» жителям города. Почему тайным? Слухи о красноглазых обитателях подземелий много лет звучали в городских мифах, и тавернских разговорах, но только в последние годы, после кровавого мятежа и очистки города от всевозможной нечисти стали появляться доказательства, разносившиеся, правда, шёпотом.
Во многом с тех пор стало лучше — мусора становилось всё меньше, порядочный горожанин, перебрав пива/вина и уснув на улице, не пропадал к утру или не превращался в кровавое пятно на брусчатке. Патрули стражи не боялись зайти в трущобы, площадь которых сократилась, а их население, состоящее из безработных маргиналов и всяческого мутного элемента резко сократились, бесследно пропав. Также пропали несколько рехшленгенских купцов, которые были особо ненавистны публике. Была налажена работа городских стоков, а также построен дом призрение для сирот неизвестными благодетелями.
Поэтому как считали горожане — есть обитатели подземелий, так и пусть!
Только бургомистр и ещё ряд влиятельных людей (и многие из самых молодых жителей, носящих одежду с намалеванными на одежде рисунками клыков) знали, что не всё из разговоров о красных глазах в темноте канализации есть мифы.
Имя изменениям в городе было — Живоглот, который стал старшим из клана Клыков в городе и стал тем, кто проводил новую и жесткую политику. Бесстрашно вырезая любые группы разведчиков других кланов, что являлись проверить насколько заселены местные подземелья, он стал настоящим мастером коротких и кровавых стычек в темноте. Обладая собственным ордо, он воспитал из рождённых в пустошах крысам привыкших к победам бойцов, готовых броситься многоголовой волной на того, кто не устраивал руководство клана, с радостью вонзая собственные клыки и ножи в податливую плоть врагов.
Мало кто знал, что Живоглоту этого мало — подземелья и вечный мрак вокруг это не то, к чему он привык живя в ветреных голодных пустошах. И пусть сейчас он питался так, что статью (уж в районе условной талии точно) почти сравнялся с штурмкрысами Чута, которого раньше называли Сопливым, а теперь Могучим. Теперь у него было и множество других желаний, появившихся после того, как он насытил свой ранее неутолимый голод. Размножаться, стать ближе к своему вождю или может основать свою собственную стаю, выбраться из ненавистных подземелий выше… Ради этого он рвался вперёд всеми силами. Он сделал многое — захватывал бандитов и конченых алкоголиков в рабство, создал тайную сеть осведомителей и помощников среди беспризорников, что привело к чистоте и безопасности в городе.
Ему во многом было грех жаловаться, так как имелась куча желающих на его место, точившие на него зубы и ножи.