Впрочем, всё, что было сказано раньше, сущий пустяк по сравнению с тем, что называется коротким словом БУЛЛИНГ, за которым стоят унижение, слёзы и нередко самый печальный исход.
Но вернусь к себе любимой.
Повторюсь: к той ситуации, которая случилось со мной. Теперь-то я понимаю, что отчасти сама была виновата в том, как она развивалась: слишком близко всё принимала к сердцу, что как раз на руку всяким вампирам и кровопийцам. Да, то, что произошло, испортило мне жизнь на целых семь лет, но ведь присвоение различных прозвищ – обычное дело в школьной среде, так же как постоянно возникающие конфликты. То Лена с Верой что-то не поделили, то Скворцов пришёл не в настроении и наорал на Петрова, а тот решил дать сдачи, да перестарался и разбил Скворцову нос. В конечном счёте всё утряслось – конфликтующие стороны разошлись как ни в чём не бывало. А то и вовсе, придя в себя, посмеялись и домой вместе пошли.
Совсем другое дело – буллинг.
Среди многих найденных в Интернете определений, на мой взгляд, пожалуй, больше всего подойдёт это:
Буллинг – это регулярное психологическое или физическое давление на жертву, осуществляемое одним человеком или группой агрессоров, которое обычно проходит в условиях замкнутой общественной группы. Буллинг всегда носит преднамеренный негативный характер и отличается неравным распределением сил между агрессором и жертвой.
Издевательства в коллективах (и не только школьных) как явление было замечено давно, но настоящий интерес к этому возник только в начале 70-х годов прошлого века в Норвегии. Вслед за этим учёные и других стран принялись изучать данную тему. Долгое время считалось, что в наших (тогда ещё советских) школах таких проблем нет. На самом же деле они встречались, но, наверное, не так часто, как сегодня. Сейчас же положение очень и очень серьёзное: больше половины российских школьников подвергается унижению со стороны сверстников.
В отличие от конфликта буллинг может продолжаться, если не прекратить это безобразие, бесконечно долго, доводя жертву порой либо до самоубийства, либо до её расправы с обидчиками самым жестоким образом. Нет-нет да и всколыхнёт общественность информация о том, что кто-то из школьников заявился в класс либо с ружьём, либо с топором, либо с ножом со всеми вытекающими отсюда последствиями. Потом выясняется, что это вовсе не случайность, а закономерная реакция на многолетние издевательства. Словом, жертва превращается в преследователя.
Действующие лица и наблюдатели
Сам буллинг порой напоминает спектакль, ведь в нём кроме тех, кто издевается, и того, над кем издеваются, присутствуют ещё и зрители. То есть наблюдатели. Спектакль по сути своей жестокий, бесчеловечный.
Действующие лица этого отвратительного зрелища: зачинщик, преследователь, жертва.
Начинается оно так: один или несколько человек (зачинщики) нападают на жертву. Затем присоединяются преследователи, которые третируют, унижают, толкают, бьют. Если в этот момент кто-то, имеющий авторитет, вступится за несчастного – спектакль срывается. Но такое бывает редко: никто, как правило, не вступается, потому что боится, что в этом случае сам станет объектом травли.
Совсем недавно мы говорили о том, что жертвами обзывательств и нетактичного отношения со стороны одноклассников обычно становятся дети с физическими дефектами, двоечники, замкнутые, не имеющие друзей. Но буллинг может подмять под себя и тех, кто никогда бы не стал мишенью для насмешек и унижений, – отличников, успешных учеников. Хотя чаще всё-таки агрессор нападает на детей, неуверенных в себе, мнительных, страдающих от одиночества. Такие ученики мирятся с насилием и даже не пытаются сопротивляться: они считают, что заслуживают такое отношение к себе, молча переносят издевательства и скрывают свои проблемы от взрослых.
Буллинг встречается и во взрослых коллективах. Только там обычно не мутузят коллегу, а пользуются более интеллигентным способом. Например, не разговаривают с ним, не приглашают на корпоративы и прочее. В итоге человек чувствует себя отверженным.
Нередко жертвами взрослого буллинга становятся как раз те, над кем когда-то издевались в школе.
У девочек буллинг более изощрённый, чем у мальчиков. Девчонки – существа коварные, поэтому действуют исподтишка, рассказывают о своей жертве всякие небылицы, могут объявить бойкот и вообще с ней не разговаривать. Порой они расправляются и физически, причём такая расправа ещё более жестокая, чем мальчишеская. Если ребята начинают травить кого-то, чтобы выбиться в лидеры или поднять самооценку, то у девочек другой мотив – унизить, устранить более красивую или более умную соперницу.
В моей повести «Тайна страшного амулета» объектом такого отношения стала девочка Агния – победительница областных олимпиад, отличница, но отвергаемая в классе за то, что некрасивая, маленького роста, а главное, из очень небогатой семьи. На неё ополчилась первая красавица школы Лерка, собравшая вокруг себя целую свиту подчиняющихся ей одноклассниц. И вот как они решили разделаться с Агнией, которую в классе называли Нищебродкой:
«…Но на этот раз выйти из класса мне не удалось.
Едва прозвенел звонок, Лерка встала у дверей и громко объявила:
– Никому не выходить. Нищебродка, ко мне!
Я поняла, что час расплаты настал. И не подумала подниматься с места.
– Кому сказала? – повысила голос Лерка.
Я продолжала сидеть.
– Крокодильцева, Рогаткина, ко мне Нищебродку!
Они выволокли меня из-за парты и подтащили к Лерке.
– К стене поставьте, – приказала она.
Я попыталась вырваться, но меня крепко держали Леркины люди.
Что же сейчас будет?
Мне было страшно и стыдно. Страшно скорее от неизвестности – что задумала Лерка? Стыдно от того, что меня унижают перед всем классом, а я ничего не могу поделать.
– Доигралась, Нищебродка? – ангельским голоском произнесла Лерка. Но взгляд у неё был совсем не ангельским. – От коллектива отрываешься! В столовую с нами не ходишь! Вот, смотрю, у тебя даже стоять сил нет. Ну что ж, придётся тебя… Да что ж это я совсем забыла! Эй, люди, дайте кто-нибудь мой смартфон, на парте лежит.
– Можно я? – подобострастно спросила Пентюхова.
Лерка снисходительно кивнула.
Пентюхова бросилась к парте и протянула ей гаджет.
Лерка включила камеру:
– Добрый день, мои дорогие подписчики и подписчицы! Сегодня мне хочется показать, как мы заботимся о братьях, а точнее – сёстрах наших меньших. – Она навела камеру смартфона на меня. – Это уже знакомая вам Нищебродка. Посмотрите, какая она малюсенькая – настоящий заморыш. И это от того, что она отказалась ходить с нами в столовую. Ну как можно без школьных завтраков? Без них человек не растёт и зрение падает.Видите, какие толстые стёкла на её очках? Не ест ничего Нищебродка, вот и результат!
Я видела, что весь класс замер, и пыталась понять, что же будет дальше. Ведь и так ясно, что вслед за тирадой должно последовать что-то ещё, но что?
А Лерка продолжала:
– Мы не можем спокойно смотреть, как чахнет этот человеческий заморыш, – ей, наверное, показалось это смешным, и она засмеялась. – Поэтому сейчас при всех будем её… Будем её… – Видимо, сценарий дал какой-то сбой, потому что Лерка стала говорить немного невпопад. – Может, хоть на сантиметр станет выше… Итак… Ну где же она? – тут дверь распахнулась, и в класс влетела Крокодильцева, держа в руках тарелку с рисом и котлетой. – Наконец-то! Чё так долго?
– Так очередь же!
– Итак, – продолжала Лерка, – нам ничего не остаётся, как насильно покормить это существо. Ну чё стоишь-то? – это она Крокодильцевой. – Корми давай!
Надо мной нависло прыщеватое лицо Крокодильцевой.
– Рот открой! – приказала она.
Я показала ей язык.
– Совсем обнаглела! – закричала Лерка. – Эй ты, чего творишь! А ты чё стоишь? Суй ей котлету! Задумалась, блин! Итак, вы видите, как мы пытаемся покормить это существо… – это она уже на камеру.
Я почувствовала, как в моё лицо тычут чем-то противным и жирным. Фу!
– Чё, без глаз совсем! – возмутилась Кузнецова. – Не видишь, где у неё рот?
– Не получается, – простонала Крокодильцева. – Очки мешают, да ещё головой вертит.
– Ну, это мы сейчас исправим! – сказала Лерка, сдёргивая с меня очки и отбрасывая их в сторону. Без очков все превратились в моих глазах в одну колышущуюся массу. – Как видите, – это Лерка опять на камеру, – очень сложно работать с неразумным существом. Но всё-таки возможно. Люди! Держите голову Нищебродки!
Двое из свиты вцепились в косички, и мне показалось, что они сейчас выдернут все мои жидкие волосёнки. Колышущаяся масса двигалась, кричала. Громче всех был голос Лерки.
– Тьфу ты, не получается снять одним блоком, монтировать придётся! Всё, снимаю, держите голову, говорю!
Я закрыла глаза. Безжалостные руки ещё сильнее потянули за косички. Ой-ой-ой, сейчас точно вырвут!
– Разжимай рот! Быстро! – приказала Крокодильцева.
Я стиснула зубы.
В лицо продолжали тыкать жирной котлетой, в нос ударил её запах – ещё немного, и меня вырвет. Что тогда делать?
По моим щекам покатились слёзы.
– Ещё и ревёт! – опять голос Лерки. Сколько же в нём было ненависти! – Весь кадр испортила, Нищебродка поганая!
Я ощущала себя маленькой и беспомощной. Я слышала, как в безмолвной тишине класса, где-то в углу, попискивают испуганные мышки.
И мне не надо было видеть – я и так знала, что Ковалёв продолжает спать за партой, а Босс, застыв в одной позе, делает вид, что упорно изучает обложку учебника…
И вдруг на меня снизошло спокойствие. Такое, какое обычно бывает на олимпиадах, когда волнение исчезает и остаётся одно: задание, которое нужно решить. И решить очень быстро.
И принялась считать. Итак, в нашем классе 24 человека. Из них шестеро – Лерка со своими людьми. И получается, что целых 17 человек кто с интересом, кто с жалостью, кто со страхом наблюдают, как какие-то шесть девчонок издеваются над одной!
– Чё так коряво-то? – кричала Лерка. – Рук, что ли, нет?
Я поняла, что за меня никто не заступится. Что все так и будут молча наблюдать до конца перемены.
Мне вдруг стало трудно дышать.
Время как будто остановилось. А в лицо всё тыкали и тыкали этой противной котлетой…»
Скованные одним страхом
Выходит, что в травле, включая наблюдателей, принимает участие порой чуть ли не весь класс. Неужели он состоит исключительно из грубых, жестоких, бесчувственных детей?
Представь себе, нет. Подавляющее большинство наблюдателей – добрые, отзывчивые ученики. Так почему же они не прекратят этот произвол? Почему оставляют бедную жертву один на один со злобными монстрами? Ведь их же, наблюдателей, нередко намного больше, чем тех, кто принимает участие в травле!
Отвечаю: наблюдателей сковывает страх. Ты уже знаешь, что они боятся. Ведь стоит им заступиться, как их автоматически причислят к преследуемым.
…В то время, когда я училась в школе, случаев такого жестокого отношения в классах практически не было. Оно появилось позднее, примерно в 80–90-х годах прошлого столетия. Сейчас уже выросло целое поколение участников буллинга – и тех, кто травил, и тех, кого травили. Порой те, кого унижали, потом сами начинали всячески издеваться над слабыми.
Многие из них до сих пор не могут прийти в себя. Кого-то мучает совесть, что не заступился за слабого. Кто-то пытается разобраться, как это произошло. Не случайно в Интернете нет-нет да и появляются вот такие откровения:
«Я сменил три школы, был и травящим, и травимым, а под конец попал в счастливый круг друзей. Поэтому есть что и с чем сравнивать.
Впоследствии хорошо понимал, что травля – это нездорово. Но трусил.
Старался оставаться в стороне, когда не мог – подвякивал. Наедине с собой мучился целыми вечерами, что ничего не могу сделать: поступлю по-другому – сам займу место травимого. За это сейчас стыднее всего».
Среди разновидностей буллинга – бойкот. Что такое бойкот, ты уже знаешь. Кибербуллинг – оскорбления, угрозы в интернет-пространстве. При этом нападающие обычно действуют под никами, так что узнать, кто же это такой «смелый», практически невозможно.