Основным ее политическим противником выступала реакционная партия Конституционный союз, возникшая в 1878 г. и отличавшаяся заметным происпанизмом. Она выражала интересы главным образом проживавших на Кубе богатых испанцев, а также связанной с метрополией креольской верхушки. В 1892 г. из состава Союза выделилась в самостоятельную партию группа «реформистов», выступавших за проведение некоторых незначительных реформ.
В стане врагов Кубинской революционной партии находились и автономисты, как и в первые годы своего существования выступавшие за автономию острова при сохранении над ним суверенитета Испании. Именно в борьбе с партией автономистов крепла и развивалась политическая организация — детище X. Марти.
К сожалению, после гибели Хосе Марти руководство Кубинской революционной партией захватил один из деятелей кубинской революционной хунты в Нью-Йорке, поддерживавший тесные связи с североамериканскими капиталистами, — Томас Эстрада Пальма. Начался постепенный отход партии от прежних демократических и революционных позиций. Политика Эстрады Пальмы стоила патриотам ряда поражений: из-за его бездеятельности потерпели провал несколько экспедиций с оружием, отправленных на остров.
Вместе с тем гибель Хосе Марти не только не привела к спаду борьбы на Кубе, а, напротив, вызвала ее новый подъем — борьба стала приобретать поистине народный характер. По мере расширения районов сражений войска революционеров получали все более решительную поддержку населения, которое снабжало их продовольствием, фуражом, приходило в отряды повстанцев. Хотя последним и не удалось добиться слаженных одновременных действий в трех различных частях страны, все же в целом восстание 1895 г. охватило значительно большую территорию, чем в период Десятилетней войны. превратившись по существу в партизанскую войну{64}. В апреле 1895 г. повстанческая армия насчитывала 12 тыс. человек, в начале 1896 г. — около 45 тыс.{65}
Состоявшая из небольших мобильных отрядов, эта армия, несмотря на значительное численное превосходство испанцев, одержала над ними много славных побед. Решительными рейдами в расположение противника отряды не только наносили заметный урон вражеским войскам, но и подрывали экономическую базу снабжения испанской армии: уничтожались железные дороги, телеграфные линии, плантации врагов революции.
Такой же участи подвергалась и собственность американских граждан, не подчинявшихся постановлениям командования Освободительной армии. Позицию последнего прекрасно характеризует ответ генерала М. Гомеса группе иностранных собственников на Кубе, которые обратились к нему с протестом по поводу некоторых мер повстанцев. «Мы, — сказал им генерал, — ведем борьбу с Испанией, с ее армией, с ее торговлей и промышленностью — со всем тем, что может ее усилить. Мы не виноваты, что вы… находитесь на кубинской земле, на которой должны находиться только кубинские граждане. Поэтому мы не можем предоставить вам привилегий по сравнению с нашими гражданами, от которых мы требуем исполнения наших приказов. Если вам не нравится наш порядок, то перенесите свои владения с нашей земли в свою страну»{66}.
Несмотря на сопротивление контрреволюции и численный перевес сил противника, повстанцы продолжали вести успешную борьбу. Эти успехи позволили приступить к совершенствованию организационной структуры Освободительной армии, образованию органов власти. Так, в сентябре 1895 г. была созвана Конституционная ассамблея, состоявшая из представителей пяти соединений повстанческой армии. Ассамблея утвердила конституцию, провозгласившую отделение Кубы от Испании, создание свободной и независимой Кубинской республики. Согласно ее основному закону верховным законодательным и исполнительным органом Кубинской республики стал Правительственный совет, в который входили президент, вице-президент и ряд министров. Руководство вооруженными силами республики должен был осуществлять главнокомандующий.
Конституция призывала к активному участию в общенародной борьбе за независимость Кубы все кубинское население, без каких-либо классовых различий. В ней отмечалось, что «любое имущество, принадлежащее иностранцам, подлежит обложению налогами в пользу революции»{67}. Президентом был избран С. Сиснерос Бетанкур, генералиссимусом и главнокомандующим — Максимо Гомес, а его заместителем — Антонио Масео. Сформированный Правительственный совет назначил в различные страны Америки и Европы дипломатических агентов.
Все эти меры вызвали новый подъем освободительной борьбы. Патриоты одержали еще целый ряд существенных побед. Под контролем Освободительной армии уже находилась, помимо провинций Орьенте и Камагуэй, значительная часть районов страны, где повстанцы установили свою власть. Для захвата западных провинций острова колонна под началом А. Масео в конце ноября 1895 г. встретилась в провинции Лас-Вильяс с отрядами М. Гомеса. Объединенные силы патриотов 1 января 1896 г. вступили в провинцию Гавана. Уже к концу января отряд А. Масео дошел до западных районов провинции Пинар-дель-Рио. Борьба приняла общенациональный характер.
Победам повстанцев во многом способствовало то обстоятельство, что испанские солдаты, не желавшие воевать за чуждые им интересы, стремились поскорее вернуться на родину. Деморализованности испанского войска противостоял высокий патриотический настрой повстанцев, определявшийся справедливым характером войны.
В феврале 1896 г. на Кубу с новым контингентом войск прибыл генерал В. Вейлер, отличившийся как душитель кубинской свободы еще во времена Десятилетней войны.
«Опытный диктатор» применил против повстанцев ряд жестких мер. В частности, введенным им «режимом концентрации» (принудительное переселение крестьян в города) он пытался лишить Освободительную армию контактов с населением. Такая политика привела к голоду, вспышкам эпидемий. Четверть миллиона кубинцев погибла.
Но войска повстанцев продолжали наносить королевским солдатам одно поражение за другим. Не был сломлен дух патриотов и после гибели 7 декабря 1896 г. еще одного вождя освободительной борьбы — А. Масео. Его пост занял ветеран Десятилетней войны Каликсто Гарсиа.
Победы кубинцев, а также зондаж США в отношении возможной помощи Кубе (хотя А. Масео еще в апреле 1896 г. заявил о готовности разбить Испанию собственными силами) вынудили испанские кортесы начать обсуждение вопроса о будущих реформах для Кубы, а в октябре 1897 г. Бейлера сменил генерал Р. Бланко, которому было приказано проводить на острове более «мягкую» политику.
В связи с истечением срока действия конституции республики 1895 г. осенью 1897 г. специально созванная Конституционная ассамблея представителей Освободительной армии приняла новый текст основного закона, более смело декларировавший демократические свободы. В нем закреплялось намерение кубинского народа бороться до «абсолютной независимости» страны. По-новому трактовался вопрос о гражданстве: гражданами Кубы могли быть все лица независимо от национальности и происхождения, принимающие активное участие в революционном движении. Президентом и вице-президентом могли быть избраны лишь кубинцы, достигшие 30 лет и не менее 10 лет отдавшие делу освобождения острова{68}.
Учитывая размах борьбы и большой политический резонанс, который имела новая конституция Кубы, испанское правительство пошло в ноябре 1897 г. на предоставление автономии острову при сохранении над ним суверенитета Испании и на создание кубинского правительства, в него вошли пять представителей партии автономистов (тем самым партия окончательно дискредитировала себя в глазах кубинцев).
Этот политический фарс не мог обмануть патриотов; они продолжали боевые операции. Народ Кубы приближался к долгожданной победе. Однако за событиями на острове, как мы уже отмечали, зорко следил его «северный сосед» — североамериканский империализм, который, говоря ленинскими словами, к 1898 г. «сложился вполне»{69}. Русский дипломат В. Теплов докладывал в Петербург из Вашингтона: «Настает, по-видимому, время, когда американский орел расправляет крылья и хочет направить полет в другие страны, где он рассчитывает найти новую добычу»{70}.
Американское правительство считало, что кубинский «плод» окончательно созрел, чтобы упасть к ногам США. Началось осуществление разбойничьего плана: с помощью патриотов завершить разгром на Кубе Испании, а затем, покончив с освободительным движением, установить на острове американское господство. Пришедший в Белый дом президент У. Мак-Кинли стал делать одно заявление за другим о необходимости принять «меры в отношении Кубы» и обеспечить безопасность там американских граждан. В этом направлении начала обработку общественного мнения в США и буржуазная пресса.
В частности, в газетах Херста было опубликовано письмо, выкраденное у испанского посла в Вашингтоне, в котором дипломат имел неосторожность далеко не лестно отозваться о президенте США. Это еще больше накалило американо-испанские отношения.
Вскоре произошел загадочный взрыв на американском крейсере «Мэн» (15 февраля 1898 г.). Военно-морской министр США Т. Рузвельт, сторонник агрессии против Кубы, несмотря на предложение испанских властей провести тщательное расследование причин взрыва, запретил привлекать испанцев к расследованию{71}. Гибель корабля стала использоваться для разжигания в США антииспанских настроений и для подготовки общественного мнения к войне. Сенат выделил дополнительные средства на военные расходы. Начало войны являлось вопросом считанных дней. Об этом свидетельствовала и любопытная телеграмма газетного магната Херста своему гаванскому корреспонденту, ранее сообщавшему, что «войны не будет»: «Гавана Ремингтону точка Прошу оставаться на месте точка Вы даете фото я даю войну точка Херст»