В борьбе за эту цель может быть два варианта будущего российских немцев.
Первый: будет, наконец, восстановлена их государственность и создана эффективная система функционирования национально-культурных автономий, что позволит российским немцам самим взять на себя дальнейшие заботы по сохранению своего народа. Этот путь предполагает максимальное развитие института НКА как первого и необходимого шага на пути к главной цели и как незаменимого инструмента ее достижения. Тогда у российских немцев появятся шансы на будущее.
Второй: если этого не будет сделано, то российские немцы просто исчезают как народ — через выезд тех, кто это еще хочет и может, и через ассимиляцию остальных.
Мы должны ясно видеть эти варианты как неотвратимый результат того, что делается сегодня и будет делаться завтра.
Очевидно и то, что усилий, которые до сих пор прилагались двумя странами для решения нашей проблемы, абсолютно недостаточно для положительного результата. Об этом говорит как отсутствие — после стольких лет — видимых политических подвижек, так и реакция на это со стороны российских немцев: выезд двух миллионов человек в Германию никогда не состоялся бы, если бы эти усилия вызывали хотя бы проблеск надежды.
Вывод может быть один: надо подготовить и осуществить реальную программу решения проблемы российских немцев. Она должна:
— определить четкие цели, механизмы и сроки достижения этих целей;
— содержать главный акцент на политических решениях, которые должны предшествовать практической работе, выглядящей сегодня больше как симуляция бурной деятельности;
— установить и обеспечить выделение реально необходимых средств для решения проблемы;
— предусмотреть активное включение и постепенную передачу основной деятельности по решению проблемы самим российским немцам;
— обеспечить жесткую координацию всей работы при полной ее прозрачности и контроле со стороны народа и государства.
Пока же мы видим ситуацию совершенно противоположную. На протяжении уже многих лет практически не затрагивается главная цель двустороннего сотрудничества — восстановление нашей государственности.
Вместо увеличения усилий и выделяемых средств, что диктуется даже просто саморазвитием процесса и запуском в работу созданной инфраструктуры, — мы видим сокращение из года в год этих усилий и средств с обеих сторон.
Вместо акцента на политических решениях все сведено к плохо скоординированной "проектной" работе, то есть к выполнению мелких заявок-предложений со стороны слабеньких подрядчиков с их ненациональными интересами.
Вместо активного включения российских немцев в решение их проблемы мы наблюдаем их многолетнее отстранение от этого под предлогом наличия разногласий в их движении и при умелом поддержании этих разногласий.
И, наконец, вместо совместной координации всех усилий и полной прозрачности всей работы, включая распределение и использование средств, мы имеем четко охраняемую разрозненность действий и отсутствие самих российских немцев как народа в распределении и контроле за расходованием выделяемых на них средств.
Можно уверенно сказать, что если все будет продолжаться только так, как это имело место до сих пор, то практически все затраченные усилия и средства окажутся затраченными напрасно. Потому что такая деятельность вместо серьезной государственной политики не только не предотвращает полную ассимиляцию и исчезновение российских немцев как народа, но прямо содействует этому процессу — тем, что прилагаемые усилия и средства кричаще неадекватны целям и задачам; тем, что народ дезориентируется, и в нем разрушается инстинкт самосохранения; тем, что проблема российских немцев перестала быть темой государственной политики двух стран и опущена до уровня полукустарного "бизнеса" подрядных структур.
Если все будет так продолжаться, то недалек тот день, когда не только общественные организации, не только различные учреждения типа Российско-Немецких Домов и культурных центров, не только чудовищно дилетантски и рвачески построенные "немецкие" компактные поселения, но и национальные наши районы останутся без национальной души, без национальной культуры, а затем и без людей немецкой национальности.
Останутся только памятники — в виде помпезных коттеджей для одних и проседающих после первой зимы "готовых домов" для остальных; в виде без божества и вдохновенья, с кошельком вместо сердца, дилетантски изданных книг и энциклопедий-мартирологов; в виде подшивок псевдонемецких "общероссийских" газет местечкового уровня — памятники последнему, со всеми остатками надежд, старту нашего народа. Старту, который после начала финансирования процесса был тут же превращен в фальстарт вытеснением из этого процесса народа хищной сворой тех, кто вызвался обслуживать его. И теперь эта свора — уже который год! — с криками "я — народ!", грызется и урчит, — не подпуская народ, обманывая государство, раздирая между собой и глотая, глотая, глотая "помощь народу".
И то, что этот фальстарт при не определенной до сих пор конечной цели, при подмене главного действующего лица, по сей день не остановлен для наведения порядка, является верным подтверждением тому, что не российские немцы как народ и не государство, продекларировавшее стремление помочь их возрождению, определяют все это время правила игры, а те, кто захватил рабочее пространство. Их же цель — не конкретный результат, нужный народу, и даже не продвижение к этому результату, наоборот. Их цель — чтобы эта их "деятельность", или симуляция деятельности, или противодействие тому, что действительно нужно нашему народу, — одним словом, их пребывание в подпитываемой сфере длилось как можно дольше, чтобы им успеть проглотить как можно больше. Когда же бюджетная подпитка прекратится, — какая им разница, что останется после них? Важно с чем уйти, и чтобы по возможности — безнаказанно.
II. Российские немцы: рольи возможности в решении своей проблемы
Случайного в мире ничего не происходит. То, что в проблеме российских немцев с самого начала определились три главных действующих лица: сами российские немцы как народ, Россия и Германия, — закономерно. Эта триада обладает к тому же критериями совершенства: все трое необходимы и достаточны для решения проблемы. К сожалению, далек от критериев совершенства вклад каждого из них в достижение общей (будем так считать) цели. О роли каждого и всех вместе в этом процессе и вынуждены мы задуматься.
Не случайно в названной триаде стоят на первом месте и российские немцы. Это лишь в кривом зеркале политизированной коммерции на нашей проблеме народ вытеснен в зазеркалье. В действительности же российские немцы были, есть и будут главным действующим лицом в решении своей проблемы. Тому несколько веских причин.
Во-первых, это об их будущем идет речь, это перед ними стоит вопрос: быть или не быть им как народу. И если не они будут добиваться для себя будущего, то кто? Больше некому.
Жизнь показала: только когда они сами, собрав достаточные силы, чтобы их не могли проигнорировать, ставили твердо свой вопрос, они получали реакцию государства. Пусть и не всегда ту, которую хотели. Так было в 1965 году после первых двух делегаций советских немцев, когда они вместо решения своего вопроса надолго лишились возможности его вообще ставить. Так было в 1988 г., когда после трех делегаций они получили обещание, что их государственность будет восстановлена. Так было в 1989 г. с Ассоциацией советских немцев как формой государственности без территории.
Так было и по "мелочам": при создании Государственной комиссии СССР по советским немцам; Управления (Департамента) в Госкомнаце (Миннаце) РФ; двух национальных районов в Сибири; Российско-Германской Межправительственной комиссии для поэтапного восстановления государственности; при разработке Федеральной программы и т. п. Всегда серьезным достижениям предшествовала инициатива народа. Без нее у нас не было бы сегодня ничего. То есть все начинается с инициативы самих российских немцев.
Во-вторых, в своей проблеме российские немцы сами и высшая власть (сегодня, правда, сведенная к стихийному, на индивидуальном уровне, праву "вето"). Они могут и должны предлагать, требовать, добиваться того, что им как народу нужно и положено, и это законно. Им тоже могут предлагать, навязывать, даже делать для них что-либо, но принимать или не принимать предлагаемое — в этом последнее слово ("вето") также за ними. И предлагать им не то, что им нужно, бесперспективно: если больше нечем им голосовать против, то они голосуют ногами. Выезд двух миллионов человек это красноречиво показал.
То есть российские немцы являются "главными заказчиками" государству всего, что должно быть сделано для обеспечения их национального будущего. А государство, если принимает их "заказ", то уже от своего имени обеспечивает его исполнение.
В-третьих, российские немцы не могут быть равнодушными к тому, как делается для них то, что делается. Потому что даже самую прекрасную идею можно извратить исполнением до ее противоположности, если исполнители не заинтересованы в конечном результате или не принуждаются к нему жестким контролем. Это мы видели в 1979 г. с авантюрой по созданию немецкой автономной области в Казахстане. Это мы видим на протяжении многих последних лет в России.
Отсюда необходимость, право и обязанность участия российских немцев как народа в исполнении своих проектов и программ, или как минимум в контроле за распределением средств и за качеством работы исполнителей-подрядчиков[1] — это и в интересах государства. Недопущение же их ни к исполнению, ни к контролю за исполнением, что мы наблюдаем сегодня, — верный признак обмана и народа, и государства со стороны исполнителей.
Все это вместе: воля и инициатива народа; исключительные права народа как высшего представителя своих интересов; и безусловная обязательность его участия в определении и исполнении всего, что нужно сделать для него, — не может быть передоверено никому другому. Отсюда и роль российских немцев как главного действующего лица в решении их проблемы. И отсюда же некоторые важные для нас выводы.