Во время всего рассказа Дортмундер сидел, сгорбившись, мрачно уставившись в тарелку и жуя «Чириос», и будь он проклят, если Энди все это время не усмехался.
– М-м-м,– выразил он свое мнение с набитым ртом.
– Джон, что, все так и было? – воскликнул Келп.– Этот парень снял кольцо прямо с твоего пальца?
Дортмундер пожал плечами и продолжил жевать.
Энди рассмеялся. Вот гаденыш!
– Мне очень жаль, Джон, но неужели ты не видишь, как это смешно?
Сволочь. Дортмундер жевал.
– Я имею в виду выражение «попался, который кусался». Ты кусался, ты и попался.
– Энди, я не думаю, что сейчас Джон способен оценивать юмор,– осторожно заметила Мэй.
– Да? Тогда ладно. Сообщи мне, Джон, когда будешь способен, потому что это действительно смешно. Возможно, этого не следует говорить, но тот парень оказался не промах. Похоже, ом получил изрядный кайф.
– Мм-м-нн-мм,– добавил Дортмундер, что означало: «И мое кольцо».
– То, что ты не хочешь об этом говорить, я могу понять. В конце концов, он сделал из тебя идиота, оскорбил, выставил на посмешище...
– Энди,– вмешалась Мэй, по-моему, Джон сейчас ударит тебя ложкой.
– Но,– моментально сориентировался Энди, меняя тему разговора,– я приехал не из-за этого. Появилось одно дельце, которое тебя, возможно, заинтересует. Оно связано с морской контрабандой изумрудов из Колумбии. Балетная труппа, которая их везет,будет выступать в консерве, и я считаю...
– Где они будут выступать? – удивленно переспросила Мэй.
– В консерве,– повторил Энди.– Бруклинской Консерватории. Там идут многие шоу, которые не подходят для Бродвея,– то ли потому, что они не используют дым-машины, то ли потому, что слишком большие для тамошних сцен. В общем, эта балетная труппа...
Энди заливался соловьем, описывая американскую культуру, историю развития балета в Новом Свете и значение добычи изумрудов для экономики Колумбии, пока Дортмундер, наконец, не проглотил свой «Чириос», запив его кофе, и не заявил:
– Нет.
– Что «нет»?
– Никаких изумрудов, никакого балета, никаких консервов, короче, ни-че-го!
– Но почему?
– Потому что я буду очень занят.
– Да? И чем же?
– Моим кольцом.
Мэй и Энди уставились на Дортмундера.
– Джон, кольца у нас больше нет,– напомнила Мэй.
– Это пока я не вернул его.
– Джон,– спросил Энди,– ты что, намерен связаться с этим миллиардером, как его там, Максом?
– Фербенксом. Да.– И Дортмундер поднес очередную горку «Чириоса» ко рту.
– Подожди! – воскликнул Энди.– Не ешь пока, Джон, послушай меня.
Дортмундер неохотно высыпал хлопья обратно в тарелку.
– Что еще?
– А то, что у миллиардеров имеются телохранители, служба безопасности и прочие крепкие парни. Ты не сможешь просто войти к нему и сказать: «Привет, вот и я!».
– Вчера вечером смог.
– Из того, что рассказала Мэй, я понял, что вчера он по некоторым причинам отказался от охраны. Ведь с ним была девочка, правильно?
– Правильно.
– Но большую часть времени его охраняют, Джон! И дело даже не в охране. Как ты узнаешь, где его искать?
– Узнаю.
– Как?
– Как-нибудь.
– Ладно,– сдался Энди.– Изумруды могут подождать еще несколько дней, они еще не приехали из Южной Америки, у балета пока гастроли в Канкуне. Если хочешь, я мог бы помочь тебе в этом деле с кольцом...
– Ни в коем случае!
– Нет, Джон, я хочу помочь. Мы вплотную займемся кольцом, посмотрим, что получается, и тогда вновь вернемся к разговору про изумруды.
Дортмундер отложил ложку и заявил:
– Мне плевать на изумруды. Этот парень украл чертово кольцо, и я намерен вернуть его. Не желаю даже думать больше ни о чем, пока я этого не сделаю. И пусть он будет на другом конце света, я найду этот конец и заберу назад свое кольцо.
– Прекрасно. И я тебе в этом помогу.
– Ну еще бы,– саркастически заметил Дортмундер.– У тебя ведь есть его адрес, да?
– Ты помнишь Уолли, моего компьютерного приятеля[14]? Дортмундер посмотрел на него с глубочайшим подозрением.– Ты же не заставишь меня опять разрабатывать планы с помощью компьютера?
– Тебя – ни за что. Просто дело в том, что Уолли может получить доступ к любому компьютеру в мире, влезть в него и получить любую нужную тебе информацию. Ты хочешь узнать, где находится миллиардер по имени Макс Фербенкс? Уолли скажет тебе.
– Мне всегда нравился Уолли,– улыбнулась Мэй.
– Он переехал жить за город,– сообщил Энди и настороженно посмотрел на Дортмундера.– Ну что, Джон? Я звоню ему?
Дортмундер вздохнул. Хлопья в тарелке размокли и слиплись.
– Поступай, как знаешь,– смирился он.
– Смотри Джон.– Келп, буквально лучась от счастья, достал из кармана сотовый телефон.– Я уже помогаю.
12
Над «Подержанными легковушками Максимилиана» шел дождь. На самом деле, конечно, поливало по всему району, где Бруклин и Квинс граничит с графством Нассау и где Нью-Йорк, наконец, перестает быть Нью-Йорком и переходит в Лонг-Айленд. Но все равно создавалось впечатление, что дождь идет исключительно над «Подержанными легковушками Максимилиана».
Дортмундер шел от метро достаточно долго, и в насквозь пропитанных водой плаще, шляпе и ботинках напоминал ходячую груду одежды, собранной на цели благотворительности. Можно было взять такси (в настоящее время он мог это себе позволить), но когда он уезжал из дома, на Манхэттене было облачно, но сухо. Вполне вероятно, дождя там не было до сих пор. Только у конторы Максимилиана шел настоящий ливень, извергающийся из грязно-серых облаков, нависающих на высоте не более пары метров от размякшей шляпы Дортмундера.
Единственное, что радовало,– дождь хорошенько помыл все автомобили на стоянке у конторы, сделав их блестящими, превратив пятна ржавчины в оригинальные элементы дизайна, а вмятины – в специально сделанные углубления для придания обтекаемой формы. Дождь фактически сделал для всех этих груд металлолома и старых драндулетов то же, что мышьяк – для средневековых дорогих французских куртизанок: лихорадочный жар и ложное ощущение молодости и красоты.
Дортмундер, хлюпающий по воде мимо этих четырехколесных обманщиц, был похож на шофера одновременно всех их. Когда он приблизился к офису, хромированная металлическая дверь распахнулась, и на пороге возник ухмыляющийся длинноволосый молоденький парнишка в спортивной куртке, летних хлопчатобумажных брюках, белой рубашке, пестром галстуке и мокасинах. Не обращая внимания на дождь, словно того и не было, он, подобно фавну, сиганул через лужу и воскликнул:
– Доброе утро, сэр! Нужна тачка, да? Вы попали по адресу! Я уже вижу вас в четырехдверном седане. Мощный движок под капотом и...
– Макс.
Юнец сморгнул, и с его век полетели брызги воды.
– Простите?
– Мне нужен Макс.
Парень принял трагический вид.
– Простите, сэр, но мистера Максимилиана сегодня здесь нет.
– Мистеру Максимилиану больше негде быть,– отрезал Дортмундер, обогнул юнца и направился к двери.
Тот, подобно щенку, затрусил следом. Дортмундер пожалел, что у него нет с собой мячика или палки, чтобы бросить ему.
– Я не знал, что вы – друг мистера Максимилиана,– сообщил юнец.
– А я не знал, что у него вообще есть друзья,– ответил Дортмундер и вошел в офис, унылое, обшитое серыми панелями помещение, где за столом сидела угрюмая женщина с лошадиным лицом.
– Привет, Харриет,– поздоровался Дортмундер.
Зазвонил телефон.
Женщина оторвала руки от пишущей машинки. Правой она показала указательный палец Дортмундеру (это означало, что уделит ему внимание через минуту), а левой сняла трубку.
– «Подержанные легковушки Максимилиана». Мисс Кэролайн у телефона.– Она немного послушала, потом поинтересовалась.– Значит, вы заложили бомбу? Где? Мы должны угадать? А когда? Что вы, что вы, я понимаю, что это не шутки.
Дортмундер отошел к двери. В комнату тем временем проскользнул юнец, который криво усмехнулся и уселся за маленьким столиком в углу.
Харриет продолжала разговор:
– О, вчера вечером? После того, как мы закрылись? Вы перелезли через забор? А как же собаки? Надеюсь, вы были достаточно предусмотрительны, чтобы подсыпать снотворное в их поилку? – Она рассмеялась и повесила трубку.– Привет, Джон.
– Неудовлетворенный клиент? – Дортмундер кивнул на телефон.
– Они все неудовлетворенные, Джон. Иначе зачем бы они приходили сюда. А потом раздаются звонки с угрозами про бомбы.
Дортмундер указал в сторону стоянки с подержанными машинами и поинтересовался:
– А ты уверена, что это просто угрозы?
– Там все в порядке, Джон.
Дортмундеру, похоже, понравилось жестикулировать. На этот раз он ткнул пальцем в затихшего в углу Питера Пэна:
– Я вижу, вы завели домашнего питомца.
– Это мой племянник.– Харриет сделала акцент на последнее слово.– Вы уже познакомились?
– Да. Макс на месте?
– Как всегда,– она снова подняла трубку, нажала на кнопку селектора и сообщила.– Макс, Джон Д. здесь.
Затем она улыбнулась Дортмундеру и, начав печатать, сказала:
– Он сейчас выйдет.
И действительно, открылась внутренняя дверь, и появился Максимилиан собственной персоной – высокий старик с тяжелой челюстью и редкими седыми волосами. Из-под темного расстегнутого жилета виднелась белая рубашка, вся в пятнах из-за постоянного общения с подержанными автомобилями. В течение долгого времени Макс курил сигары, и даже теперь, когда он бросил это занятие, то продолжал выглядеть как завзятый курильщик: призрак сигары, казалось, неотступно сопровождает его. Пожевав в уголке рта несуществующую сигару, он осмотрелся, затем уставился на Дортмундера и произнес:
– Надо же, а я думал, ко мне пожаловал сам Джон Д. Рокфеллер.
– Он умер,– просветил его Дортмундер.
– Серьезно? Ну вот, рухнули мои надежды заработать пару баксов. Что тебе нужно?