— Так ты объяснишь, для чего были эти шпионские игры?
Улыбка Галиуллина сразу померкла, и он в один миг стал серьезней Чака Норриса.
— Так, подожди… давай вот сюда в кустики отойдем…
— Не хочу я с тобой в кустики…
— Секирин, блин! Я не шучу! Я под настолько плотным колпаком, что даже пукнуть лишний раз не могу, потому что неловко, что меня люди услышат! Так что я тут с тобой посреди двора лясы точить не собираюсь! — Он схватил меня за рукав и силой потянул за собой в пожелтевшие и наполовину облетевшие придомовые заросли. — Серый, — продолжил он, когда мы скрылись от любых возможных посторонних взглядов, — скажу прямо… твое дело дрянь!
— Серьезно?! — Притворно удивился я. — А я-то думаю, отчего же я торчу посреди ночи в кустах, в вонючей олимпийке, которую я не менял уже две недели?! А у меня, оказывается, дело дрянь! Дружище, что ж ты раньше мне не мог сказать этого? Я б хоть знал!
— Да что б тебя! Не ёрничай! Выкладывай, что у тебя произошло с Суховым?!
Я сразу посерьезнел и отбросил любые намеки на шутки.
— Вот об этом я и хотел с тобой поговорить. Генерал вышел на меня пару дней назад и очень топорно пытался вербовать. При этом выглядел он… скажем так, не до конца искренне.
— И больше ничего? — Недоверчиво переспросил полицейский.
— Ты дослушай, торопыга. Когда попытки заманить меня пряником провалились, он попытался прибегнуть к методу кнута, и стал делать какие-то туманные намеки, подразумевая, что собирается мне прижать хвост. Фактически, он мне угрожал.
— Чем?
— Да-а-а, как тебе сказать…намекал на один неприятный инцидент, к которому я причастен, но вряд ли у него есть тому доказательства, иначе разговор бы шел по-другому.
А что? Вы полагаете, я должен был сказать правду и признаться, что убил Вагона? Пусть он и был моим похитителем, и делал я это исключительно ради спасения своей жизни. Что-то я сомневаюсь, что суд принял бы это во внимание и отпустил с миром. Особенно сейчас, когда генералу нужен на меня рычаг давления, чтобы принудить к… сотрудничеству. Вот и Дамир, боюсь, не примет…
— Серега, ну и мутным же ты типом стал! — Майор покачал головой, излучая в мою сторону колкое осуждение. Ну да, ну да, это же не за тобой орава уголовников охотилась, тебе легко сейчас щеками качать. — Ну а дальше что-нибудь было?
— Было, как не быть. Когда я уходил с вечеринки…
— Вечеринки?! Так ты по вечеринкам шляешься?! — Дамир возмутился чуть громче, чем следовало бы человеку, который остерегается быть услышанным.
— Да не перебивай ты! Это было для дела нужно, чтобы… — я замолк на секунду, размышляя, стоит ли Галиуллину рассказывать о своих попытках поймать рыбку на живца, и решил, что особой роли этот факт не сыграет, так что и слова можно было не тратить. — В общем, так нужно было, не бери в голову. И вот когда я уходил, меня пытались взять генеральские барбосы, но я вроде как… кхм… отбился.
— Это какие-такие барбосы, Серый?
— А я знаю? Удостоверения они мне показать забыли, а я и не настаивал.
— Ладно, хрен с ними. На этом у тебя все?
— Все.
— Точно?
— Точнее не бывает.
— Хм… — Дамир задумчиво поскреб свою макушку, — выходит, это сразу после вашей встречи Сухов на тебя обиделся и спустил с поводка все ведомство.
— То есть, «спустил»?
— А то и есть! Собрал по тревоге контору, за исключением одного меня, и, как я понял, задачу поставил хоть зимовать на работе, но найти способ упечь тебя в кутузку.
— Очень интересно, за что это еще?! — Я реально удивился, поскольку не ожидал от генерала такой грязной игры. Это совсем не в его стиле. Неужели он настолько отчаянно во мне нуждается?
— Пока не придумали, — пожал Галиуллин плечами, — или я просто не в курсе.
Потом он посмотрел на меня с каким-то затаенным подозрением.
— Серёг, а ты скажи, есть за что… ну, упечь тебя?
Я прямо и твердо встретил его взгляд, отчего глаза Дамира на долю секунды вильнули в сторону.
— А ты точно хочешь об этом знать?
— Да-да, я помню, неприятный инцидент, и все такое… — он тяжко вздохнул и помассировал виски. — Ну хоть в общих чертах можешь рассказать, что у тебя происходит? Это твое похищение, а теперь долгие бега… я уже не знаю, что и думать!
— Если коротко, то на меня охотится Золотая Десятка. — Ответил я максимально честно. — Ну, или охотилась, а теперь хочет… да хрен их разбери, чего именно!
Галиуллин выпучил глаза, будто стал свидетелем библейских чудес, причем всех и разом.
— И ты мне говоришь об этом только сейчас? — Дамир зашипел разъяренным котом, и я даже не успел заметить, как у него в зубах оказалась зажженная сигарета. Сделав долгую затяжку чуть ли не в треть ее длины, и выпустив густое облако едкого табачного дыма, он снова осуждающе покачал головой. — Серый, Серый, ну что ты за человек?
— А что не так? Я думал, ты в курсе!
— Да откуда?! — Дамир так резко махнул рукой, что сигаретный уголек с окурка улетел в ближайшую лужу и там, грустно пшикнув, погас. Чертыхнувшись, майор снова полез за зажигалкой.
— Как это откуда? О моем похищении вы в своем Управлении все в курсе были уже в тот же день. По крайней мере, ты мне так ответил по телефону, если меня память не подводит. По непонятной причине, правда, никто не пытался ему помешать, но это ладно, не к тебе претензия. Значит, я делаю вывод, что за мной следили. Кроме этого, генерал мне прямым текстом предлагал защиту от Штыря, так что я полагал, что и ты в курсе этих событий.
— Я впервые слышу об этом… — Галиуллин выглядел вроде бы как обычно, но внутри него плескался целый океан смущения. — Все новости о тебе я узнавал только через Сухова, а сообщал он мне, как я теперь вижу, далеко не все, а только то, что считал нужным.
— Ага, будто старый черт хоть когда-то поступал иначе… — пробубнил я себе под нос. — Ну, вот и ты, наконец, проинформирован, почему и от кого я в бегах.
— А какова причина-то, Серёг? Как ты связан с криминалом и почему тебя преследуют?
Я с усилием потер и без того красные глаза, пытаясь заодно и для самого себя сформулировать ответ на этот вопрос.
— Понятия не имею, — пришлось признать мне в конце концов, пожимая плечами. — Сперва я считал, что это Штырёв мстит за своих шестёрок, но когда его не стало, в лучшую сторону ничего не изменилось, даже напротив…
— Так Штырёв это твоих рук дело?! — Дамир зажал ладонью рот, словно сам испугался тех слов, что у него вырвались. А потом взгляд его из шокированного превратился в скептический. — Да не… это не мог быть ты.
— Согласен, не мог, его ведь Дерзюк застрелил. Но ты скажи, когда Штырёва грохнули?
— Да уж пару недель как…
— А когда об этом вы узнали?
— Да в тот же вечер. Ты что, такое событие! Оно ураганом по всему МВД пронеслось, даже те, кто к уголовному розыску отношения не имеет, и то знали. Но почему ты об этом спрашиваешь? Я так понял, ты осведомлен не хуже моего.
— Потому что этот ваш генерал предлагал мне помочь со Штырём, хотя прекрасно знал, что тот уже пораскинул мозгами к этому моменту и опасности для меня не представляет. Так что, как ты понимаешь, с моей стороны бездействие твоего начальства во время моего похищения и эта откровенная деза о мифической подлянке уже мертвого авторитета, выглядят очень странно. Это тебе в копилочку причин, по которым я стараюсь избегать внимания не только криминального, но и правоохранительного. Попал меж двух огней, что называется.
— Да… хреново как-то, ничего не скажешь. Мне, кстати, Сухов теперь тоже не особо доверяет. — Невпопад ответил Галиуллин, отстраненно рассматривая докуренную почти до самого фильтра сигарету и тут же вытаскивая новую. — Я так понимаю, что из-за наших с тобой тесных отношений я у него в опале.
— Да я уже догадался… то, что мы как малолетние токсикоманы по кустам прячемся, мне уже о многом говорит. Да и лояльных сотрудников под колпак не сажают.
— Вот-вот… — покивал майор, — начальство беспокоится, что я буду тебе сливать информацию. Так что я нынче в Управлении что-то вроде персоны нон грата. Мне ни о чем не сообщают, никаких распоряжений не доводят, ни в чем не задействуют. Так, сижу сбоку припека, штаны только протираю, безнадежно пытаясь найти зацепки по Свиридову…
М-да, не очень хорошая ситуация вырисовалась. Но что я могу поделать? Только если приползти на коленях к Сухову с мольбами меня понять и простить, попутно читая текст присяги.
— Знаешь, Дамир, а так даже лучше. По крайней мере, ты не будешь разрываться между служебным долгом и нравственным. Меньше знаешь — крепче спишь. Есть мысли по поводу того, что от меня хочет Сухов?
— Ты, Серый, наверное, плохо меня слушал. — Он чуть нахмурился, услышав мои умозаключения про долг, но поскольку я сразу же переключился на другую тему, не стал заострять внимание на моей фразе. — Я тебе только что сказал, что нахожусь чуть ли не в информационном вакууме. Только слухи в курилке собираю, как сплетница.
— Но догадки у тебя хоть какие-нибудь есть? — Настаивал я на своем.
— Есть… я думаю, что он хочет тебя привлечь по делу Свиридова. Больше просто не из-за чего. Этот глухарь как дамоклов меч над головой целого Управления нависает, и чем больше времени проходит, тем ситуация хуже.
— Все-таки глухарь… — пробормотал я задумчиво, пытаясь припомнить наш последний разговор с генералом. — А мне он говорил, что я ошибаюсь в своих выводах, и у вас расследование все идет своим чередом…
— Вы с ним обсуждали это? — Дамир удивился так сильно, что сделал вторую затяжку, забыв выдохнуть дым от первой. Дело ведь было до жути щекотливое, и представить, что Сухов говорит о нем с кем-либо посторонним, было просто немыслимо.
— Да так, немного коснулись. Генерал мне лишь намекнул, что у вас все в порядке, но и мое участие в этом деле очень было бы кстати. Вроде как пытался сделать хорошую мину при плохой игре. Но условием мне было озвучено, что я должен пойти под погоны.