безымянной планеты: бледный шар, холодный и безликий. Сарри не могла на немсосредоточиться. Ей пришлось изображать интерес.
— Мы узнали что-нибудь новенькое? — осведомилась она.
— Узнали, и немало, — ответил старый Наставник. — Но по большей части это —малозначительные сведения.
Стоящие открытия ждали человека. Она знала, что это запрограммировано.
Сильная искусственная рука больно сжала ее плечо.
Сарри не желала говорить о любовниках в соседней каюте. Вместо этого онасообщила тоном, каким делаются вынужденные признания:
— Я хочу прожить великую жизнь.
— Ты ее проживешь, — без колебаний обещал ей спутник.
— Хочу, чтобы ты и другие Наставники говорили обо мне миллионы лет.
Хватка ослабла. Она не услышала: «Так и будет», даже «Возможно, так будет».Ведь такой возможности не существовало. Простая представительницаорганической жизни не заслуживала подобной славы.
Не глядя на Эджи, она буркнула:
— Спасибо.
— За что, хотелось бы мне знать?
— За помощь. За терпение. — Она помолчала, стараясь побороть подступающиеслезы. — За то, что сделал из меня самый лучший Голос, каким я только могластать.
— Никем другим ты и не могла стать, — заверил он ее.
У фукианов было в ходу оскорбление: «Не-лезь-на-чужую-горку». Она размышлялао его смысле, пока Эджи не спросил сочувственно:
— О чем ты думаешь, дитя мое?
Она посмотрела в его искусственное лицо, хрустальные глаза, черные и ещеболее чуждые, чем у любого внеземного создания на «Паутине», и призналась:
— Ты мне ближе, чем любой представитель моего собственного вида.
Наставник встретил ее слова негромким смехом, потом больно стиснул плечо имолвил:
— Именно так и должно быть. Так всегда и бывает.
4
Звездолет опустился на гладкое ледяное поле, твердое, как гранит, ровное,как сон, и отпугивающе-холодное. Традиция и логика требовали, чтобы первымна поверхность вышел не самый ценный член экипажа. Эджи предоставил этучесть Сарри. Она натянула тяжелый защитный скафандр, подняла большой палец ивъехала в главный воздушный туннель, чтобы оттуда спуститься на лед.
— Именем Наставников, родителей всех и каждого, я заявляю права на этопрекрасное суровое место! — провозгласила она.
Лед появился вследствие сотрясения. Однако Наврен не сказал точно, какоеконкретно природное явление было этому причиной: столкновение с кометой иливулканическая деятельность. Возможно, сочетание того и другого; на основанииэтой гипотезы он выстроил сложные модели с кометным дождем, дырявящим кору иприводящим к появлению скал.
С той поры непрерывные ветры отполировали ледяную поверхность до зеркальногоблеска. Нарушение этой хрустальной красоты казалось святотатством, но Лилькетребовались образцы с глубины, незатронутые космической радиацией. Навренпомог завести портативный буровой станок. Несколько минут бурения — и у нихв руках оказался первый образец размером с кулак. Уже он сталдрагоценностью: на его поверхности красовались ископаемые микроорганизмы,жившие прежде в океане, скованном впоследствии зимой продолжительностью всто миллионов лет.
Ископаемые оказались, как и ожидалось, немногочисленными и простыми поорганизации; они напоминали бактерии. Лильке выделила их базовую ДНК,восстановила пробелы в цепочке и расшифровала генетический код. Потом вдлинном аквариуме, занимавшем половину бортовой лаборатории — в этомхолодном, темном океане — она создала из аминокислот и жиров живые существаи стала наблюдать за их развитием.
Несмотря на бедность планеты, на ней сохранилась жизнь. Бактерии Лилькеоказались вялыми, так как черпали энергию в анаэробном химическом процессе;судя по их количеству во льду, на большой улов не стоило рассчитывать.Лильке и Наврен предупредили остальных, что даже подо льдом, в потайныхокеанических садах, жизнь скудна. Однако найденные создания выжили, невзираяна враждебные условия, и тем вызывали восхищение: они просуществовалинесколько миллиардов лет, при них погибали светила, при них жалкий конецпостиг Землю...
Эджи созвал общее собрание и дал людям и фукианам задание найти способпроникнуть в глубь загадочного моря. Наврен предложил прибегнуть к ядернымзарядам и таким способом к концу дня прорваться через двухкилометровуюледяную толщу. Однако победил более консервативный подход. Мощные реакторызвездолета закачают тепло под ледяной колпак и прогрызут таким образомглубокую дыру; ввысь взлетит фонтан горячего пара, который немедленнозамерзнет и упадет в виде снега. Впервые за огромный срок на планете пройдетдолгий спокойный снегопад.
Сарри вдруг до смерти захотелось принять во всем этом участие. Однакооборудование — насосы, генераторы и прочее — уже прошло испытание на тысячахподобных планет, поэтому ее помощь свелась к ожиданию в специальномпавильончике вблизи скважины и бдению на случай возникновения механическихнеисправностей, вероятность коих была равна вероятности очередногостолкновения с кометой. Для нее, привыкшей к напряженной работе ума, скукабыла сущим адом. Сарри смотрела на гигантский гейзер, совершенно не слышаего чудовищного рева. Страх, что это и есть миссия, уготованная ей судьбой,холодом пробирался в сердце девушки.
За время дежурства зашло все солнечное ожерелье. Температура опустилась ещена долю градуса, ощущение вечной ночи усугубилось. На второй день, когдаСарри уже раздумывала, не расплакаться ли ей, у нее за спиной появилсяМлечный Путь — величественный звездный туман, прекрасный, как никогда,поделившийся с рукотворным гейзером сочностью красок.
Следующие несколько часов ушли у Сарри на сочинение поэмы, посвященнойподруге. Поэма была вывешена на корабельной кухне. Лильке, впрочем,окончательно переселилась в лабораторию, даже питалась там, наблюдая подвадцать часов в сутки за своими бактериями, а затем предавалась любви сотвратительным Навреном. Эджи был первым, кто отдал должное поэме, отметивее образность и глубину мысли. Потом ее прочли фукианы и люди; судя повсему, она всем пришлась по душе. Наврен заинтересовался поэмой последним.Пока он читал, Сарри ужинала, готовясь к язвительным выпадам. Он навернякараскритикует ее за непонимание физической природы газоизвержения и фазовыхперемен. Однако этого не случилось: отвратительный Наврен одобрил труд поэтавеским кивком.
Следующим утром Сарри направилась на свой пост. Скважина находилась внескольких километрах от звездолета. Пока она спала, началась пурга; снегмешал движению. Вокруг была черная, как смоль, ночь. Ориентироватьсяприходилось по встроенным в скафандр приборам. Внезапно перед ней возникчудовищный черный шар.
Сарри вскрикнула. Это было, судя по всему, какое-то совершенно неведомоесущество. Глаза отказывались отыскать в его облике что-либо даже отдаленнознакомое. Она отступила и инстинктивно подняла руку, готовясь отразить удар.Спустя мгновение ее осенило: даром, что ли, она — Голос? Тихим шепотом онапоздоровалась с существом сразу на многих языках, робко уповая на понимание.
— Привет, — ответило чудище. За стеклянной маской расплылась улыбка.
Она поняла, кто стоит перед ней. Шаром он выглядел из-за скафандра.Приглядевшись, она разобрала на шлеме опознавательный символ — человеческуюфигурку, а потом узнала самоуверенное лицо с острыми чертами.
— Наврен? — ахнула она.
Он ничего не сказал — очень несвойственное ему поведение, — а протянул ейблокнотик. Убедившись, что она его ухватила, он беззвучно пропал в метели.Оставленные им глубокие следы тотчас стал засыпать снег. Как будто встречине было вовсе...
Сарри без происшествий добралась до павильона, сменив отчаянно заскучавшегоспециалиста по нервной системе внеземных существ.
Оставшись наедине, она открыла блокнот Наврена. В нем оказалась длиннаяпоэма о гейзере, извергающемся на другой планете. Она поняла, что речь идетоб ином, сине-зеленом мире. Судя по усыпанному звездами небу, делопроисходило где-то в центре Млечного Пути. Автор не был указан, однако невызывало сомнений, что стихи были сочинены другим человеком-Голосом. Болеетого, рифмами и образами поэма почти не отличалась от той, что сочинилаСарри. В ней даже фигурировали те же символы... Гейзер связывал воединожизнь и звезды, чувство и целесообразность, органическую жизнь иблагословенных Наставников... Но больше всего Сарри огорчило тообстоятельство, что это произведение было, безусловно, совершеннее ее опуса.И совершеннее всего того, что она сотворила за свою жизнь.
Стоило ей прочесть переданную Навреном поэму один-единственный раз — и текстисчез из блокнота, словно растаял. Он продолжал жить только в памяти Сарри.
Дождавшись возвращения на вахту невролога, она поспешила к Наврену. Преждечем она открыла рот, он заявил:
— Я тебе ничего не давал. Если ты станешь утверждать обратное, я рассержусь.
Он мастерил какое-то устройство, скорее всего, собственной конструкции. Вмастерской было шумно и тесно от приборов, но кроме них двоих, здесь не былони души. Тем не менее что-то принуждало Сарри то и дело оглядываться через плечо.
— Я ожидал от тебя большего, Сарри. — Он продолжал сборку. — Славный Голосвзирает на Вселенную чужими глазами. Я прав? Смотри мне в глаза! Посмотри искажи, что я вижу.
Она ненавидела его.
— Оставь меня, — простонал он. — Убирайся! Не мешай работать.
Они достигли живого моря строго по расписанию.
Успех был отмечен короткой праздничной церемонией: Наставники поблагодарилиживых существ за усердную работу. Насыщенная жизнью вода сама поднялась надва километра, далее была перекачана мощными насосами в изолированные трубы,а оттуда — в специально опорожненную емкость из-под горючего и в аквариумЛильке. В лаборатории столпились члены команды, чтобы взглянуть на плодысвоих усилий. Один из фукианов, умудрившийся протиснуться в узкий проход,утверждал, что видел слабое свечение.
— Пить надо меньше! — заявила ему Лильке. Коллега, чей организм не выносилэтанола, был поставлен на место.
Незанятые в эксперименте представители органической жизни сгрудились в