узкое отверстие, как крыса в щелку. Люди зааплодировали. У окна собраласьвся команда, за исключением пилота погружаемого аппарата. Когда аппарат былопущен в отверстие — курящуюся паром лужу глубиной в восемь километров, —почти все зрители издали торжествующий крик. Присутствующие уверяли себя идруг друга, что скоро они получат ответы на все вопросы.
Наврен держался особняком; словно подражая Эджи, он мало говорил, если жевысказывался, то его замечания были краткими и отрывистыми.
Сарри не сводила с физика глаз. Она сидела неподалеку от него и почти неследила за мониторами. Все остальные были заворожены передаваемымикартинками и цифровой информацией. Вокруг велись бессодержательныеразговоры. Реакторы звездолета по-прежнему подогревали воду в скважине.Ледяные стенки скважины были гладкими и прозрачными. Лучи прожектороввонзались в лед, отражались от тысячелетних трещин и рассыпались радугами.Аппарат продолжал опускаться. Люди с прежним лихорадочным энтузиазмомвосторгались всем, что видели. Разве Вселенная — не чудо?
Наврен оставлял их эйфорию без обидных комментариев. Сидя рядом с Лильке, онсильно стискивал ее руку. Иногда он наклонялся к ней и делился соображенияминасчет содержания кислорода и иных веществ в воде. Чаще его взгляд сверлилмониторы; лицо было напряженным, но счастливым, глаза не упускали ни однойдетали, даже незначительной.
Сарри читала показания мониторов по его лицу.
Когда аппарат покинул ствол скважины и поплыл в сторону, зрители опятьзааплодировали. Наврен набрал в легкие побольше воздуха, как будтоприготовившись нырнуть. Прожектора аппарата пронзали водную толщу нанесколько сотен метров, но пока что ничего не высвечивали. Напряжениезрителей росло. Наврен поднес руку Лильке к губам, словно с намерениемпоцеловать, но тут его что-то отвлекло.
— Взгляни на показатели содержания кислорода! — проговорил он удивленно. —Нет, ты только взгляни!
С этими словами он с силой закусил губу.
До дна океана по-прежнему далеко. Терпение зрителей было на пределе. То идело раздавался чей-нибудь шепот:
— Когда же?!
Конечно же, это была проверка, задуманная неистощимыми на выдумкиНаставниками. Исполнителем замысла выступал Эджи. То был непростой, нодейственный способ хорошо разобраться в возможностях молодой и неопытнойкоманды.
Фукиана еще отделял от дна целый километр, когда он передал, что видитсмутное свечение, испускаемое множеством источников. Возможно, они имелидело с миражом: источники располагались слишком прихотливым образом, ихрисунок напоминал сложную диаграмму...
— Скажите, чтобы он выключил свои прожектора! — крикнул Наврен. — Прикажитеему, Эджи!
Наставник, стоявший позади остальных, судя по всему, уже отдал такой приказ.Внезапно на мониторах заплескалась черная вода. Подводное свечение усилилосьтысячекратно. Погружаемый аппарат превратился в крохотный мячик. Местность,где он находился, была поистине фантастична: на равном расстоянии друг отдруга тянулись узкие башни; высота каждой из них достигала двухсот метров,наверху ее венчала шляпка, как у гриба, из-под которой лился свет,высвечивающий нечто вроде деревьев.
— Это не деревья, — сообщила Лильке. — Похоже на бурые водоросли или что-тов этом роде. — Немного погодя она объявила: — Они растут рядами. Видитегряды? Это ферма! — крикнула она. — Кто-то возделывает водоросли.
Сарри взглянула на подругу, потом на Наврена и почувствовала упоительнуюслабость. Наврен через плечо оглянулся на Эджи. Тот словно окаменел.
Наврен не выдержал и открыл рот, потом опять посмотрел на монитор, набрал влегкие побольше воздуху и проговорил со всем сарказмом, на который толькобыл способен:
— Итак, чьи же это фермы?
Фукиан, запаянный в свой погружаемый аппарат и страдающий от одиночества,затребовал инструкций. Надлежит ли ему обследовать внезапно появившийся подним лес? Брать ли образцы? Потом он сфокусировал камеру и показал, что водавокруг полна живых существ: тучи планктона, стайки юрких ракообразных ипрозрачных креветок; проплыла также рыба длиной в половину человеческойруки, совершенно прозрачная.
Расположение плавников, жабер, позвоночника, бледного пульсирующего сердечкабыло в точности, как у земных рыб. Сарри достаточно знала систематику, чтобысразу понять это. Но прозрачность давала кое-какую надежду. Отсутствиепигмента в крови предполагало внеземную физиологию; впрочем, Лильке тут жеразвеяла все надежды. Повернувшись к Наврену, она сообщила ему, аодновременно и всем остальным:
— Данный вид мне незнаком, но родственный известен. Называется корюшка.Очень слабая энергетика, отсутствие гемоглобина. Обитал на антарктическомшельфе. Чешуя была покрыта составом, препятствовавшим замерзанию, кислородпоступал прямо в плазму.
Пилот-фукиан снова заверещал. В переводе на человеческий язык это оказалосьновым требованием инструкций, направления, постановки цели.
Наставник Эджи оставался неподвижен, как статуя. Вне всяких сомнений, оннапряженно работал: его сознание соединилось непосредственно с главнымкомпьютером звездолета. В черных стеклянных глазах не было мысли. ВсемогущийНаставник выглядел сейчас совершенно беспомощным. Однако стоило фукиануспросить, продолжать ли снижение, как он пришел в движение. Головасклонилась набок, на губах появилась улыбка. С безмятежностью, толькоусилившей нервное напряжение команды, он сказал пилоту:
— Нет. — Старческое лицо выражало умиротворение. — Вы увидели достаточно.Возвращайтесь обратно. Через скважину.
Немного поколебавшись, фукиан сбросил балласт.
Молчание зрителей сменилось ропотом. Только что всем приоткрылась истина,невероятная истина...
— Земная жизнь! — доносилось до Сарри со всех сторон. — Кто-то владеетвысокой технологией.
— Кто мог такое вообразить? — раздалось у Сарри за спиной.
Она обернулась на реплику, но так и не увидела ее автора. Ее взгляд приковалНаврен: он сжал голову Лильке ладонями, притянул ее к себе, сказал ей на ухокакое-то словечко, потом еще и еще, а в довершение нежно поцеловал в мочку.
Эта нежность поразила, даже испугала Сарри.
И тут из-за импровизированной стойки с напитками раздался ясный, веселыйголос:
— Люди! Этим все объясняется. Они где-то здесь... Но возможно ли?
Слово «люди» произвело магическое действие: оно было древним, могучим,бесконечно родным.
Весельчаку ответил растерянный хор голосов:
— Люди истреблены! Они остались только на «Паутине».
Однако этот глас разума не высек искры понимания, растаял внаэлектризованной атмосфере ожидания чуда. Две дюжины молодых людейвскочили. У всех на устах был очевидный вопрос:
— Что если войны пережили и другие люди?
Сарри пришла в неописуемое волнение. Великий Голос растерялся и онемел. Дачто говорить, мыслить она могла с трудом, пытаясь сложить воедино кусочкиединственного, неизбежного умозаключения...
Эджи зашагал по проходу. Он ступал медленно, даже величественно, сбезмятежной, совершенно не соответствующей случаю улыбкой резинового лица.Только что было сделано величайшее за целые эпохи открытие, наступилповоротный момент в славной истории «Паутины», а он разыгрывал доброгодедушку, прогуливающегося по садовой дорожке...
Стоявший рядом с Сарри инженер схватил ее за руку и горячо заговорил:
— Ничего себе — учебная экспедиция! Ты можешь в это поверить? Кто быподумал, Сарри...
Голос снова покосился на Наврена. Тот в одночасье состарился: казалось, онстал старше самого Эджи. Физик сидел в окружении обезумевшей молодежи,голова его была опущена, уголки тонкого рта дрожали. Когда Сарри перехватилаего взгляд, он отвел глаза. Наконец он беззвучно проговорил:
— Наша... миссия... завершена.
Что за ерунда? Наоборот, это только начало!
Эджи остановился под самым крупным из мониторов и уставился на ликующуюмолодежь. Погасив экран, он деликатно, но твердо потребовал тишины. Недобившись результата, повысил голос.
— Все внимание на меня!
Сарри не сомневалась, что Эджи найдет объяснение всему этому безумию. Этонаверняка стандартный трюк, применяемый со времени появления «Паутины». Впервой экспедиции молодежную команду разыгрывают, заставляя поверить всуществование среди звезд осколка человеческой цивилизации. Сарри настольконе сомневалась в этой версии, что заранее улыбнулась, предвкушая, как Эджисейчас заявит: «Ну, детишки, кажется, я заставил вас поверить вневозможное».
Но старый робот был как никогда серьезен. Холодно и внятно он повторил:
— Внимание!
Воцарилась полная тишина.
— Прежде чем подводный аппарат достигнет поверхности, системы нашего кораблядолжны быть приведены в состояние готовности к взлету.
Никто не произнес ни слова, но молчание стало иным. Изменилась суть его,содержание. Оно раздалось вширь, выползло за пределы помещения, растеклосьпо ледяной поверхности планеты.
— Прошу также подготовиться к криогенному сну. Каждый, как всегда, самготовит себе камеру.
Второй фукиан, заполнявший дальний угол, поднял могучую когтистую лапу ижестом привлек внимание Эджи.
— Насколько я понимаю, — раздалось из синтезатора речи, — это мерапредосторожности на случай враждебных действий местного населения?
Ответ Наставника был отрицательным. Люди переглядывались, надеясь, что хотькто-нибудь сообразит, как все это понимать.
— Мы отправляемся, — объявил Эджи. — Старт через сто двадцать восемь минут.Все, как положено, погрузятся в криогенный сон...
— Наставник Эджи, — перебил его фукиан, — вы, наверное, не включаете в эточисло меня...
— Включаю.
Усы на носу фукиана распрямились и побледнели — признак сильного удивления.
— Кто же будет пилотировать корабль?
— Для этой роли гожусь и я, — напомнил Эджи фукиану и всем остальным.
Сарри почувствовала слабость, руки ее задрожали. Она оглянулась на Наврена,рассчитывая, что хотя бы от него услышит вопрос по существу.
На него надеялась не она одна. Однако гений был поглощен своей возлюбленной: