Что теперь?
Я не владел информацией, но понимал, что пока не вписываюсь в этот мир. Тут все… наоборот. Как в кино, когда неважно, что ты сделал, а важно, как это сняли.
Но я знал, что умер и получил свой шанс снова. Двадцать девять лет спустя.
Дверь за мной захлопнулась. В коридоре дышалось легче, может, потому что меньше воняло деньгами и показухой.
— До свидания, Ефимов, — раздалось сбоку.
Я повернулся. Ирочка косилась на меня с живым интересом. Похоже, слышала весь наш разговор.
— Чао, бамбино, сеньорита, — хмыкнул я. Старый рефлекс, как на автомате. Девчонка усмехнулась растерянно, но по-честному. Видимо, такие реплики тут давно в музее хранят. Надо притормозить и что называется фильтровать базар. А то ещё подумают, что мне триста лет, и я выполз из тьмы.
Девчонка вдруг выдернула листок из блокнота, что-то нацарапала и протянула мне.
Я взял.
Бумага с закорючками, ни имени, ни телефона. Какие-то точки, буквы латиницей.
— Моя инста, — сказала она и даже слегка смутилась.
— Ста?.. — я поднёс бумажку ближе. — Чего твоя?..
— Ну… соцсеть. Запрещенная с фоточками, — пояснила она, озорно хлопая глазками. — Можешь написать в директ.
Я кивнул, но в голове крутилось только одно: что за херню она сейчас сказала?
Инста-директ, мать его…
Сунул бумажку в карман, сделал вид, что всё понял. Но внутри ощущал себя как дед, попавший на рейв — свет, музыка, слова, и всё мимо.
— Ир, а Ир… а это ж контора Козлова, да? — как бы невзначай спросил я, рассматривая логотип «Vектора» на стене за ее спиной.
— Козлов Группс, — заверила она. — Вектор входит в группу компаний!
— А кабинет его где?
Она чуть смутилась вопросу.
— Чей?
— Козлова.
— Так не здесь… управление Вектором за Сергеем Игоревичем.
— А если не здесь, то где?
— Не знаю… Виктор Павлович большой человек. И офисов у него десятки…
Ясно. Твой Виктор Павлович, Ирочка не большой человек, а большой мудак.
С порога зайти к Вите не получится. Жаль. С другой стороны, может и к лучшему, светиться мне преждевременно. Для начала надо осмотреться. Да и что я ему скажу — привет через тридцать лет? Так и до дурки недалеко. Так что светиться кто я такой точно не следует. Я не Иван Васильевич, да и профессию менять не буду.
В коридоре двое охранников посмотрели на меня как на Христа, явившегося народу.
— Уволил? — вкрадчиво спросил Леня.
— Он с тебя теперь три шкуры сдерет, — мрачно пробурчал второй.
Я усмехнулся.
— Главное, пацаны, сами не растеряйтесь по этой жизни. Тут, я вижу, если не прогибаешься, то списывают. Где выход?
— Вон, по коридору, потом налево. Выходи через черный вход, ну чтобы без проблем… ну ты понял.
Я кивнул и пошёл.
— Сань! Форму не забудь оставить! — крикнули мне вдогон. — И с Ренатом поговори! Он же сказал!
Правильно. Шмотка не моя. А вот с Ренатом или с кем-либо другим я разговаривать не собирался. Меня уже от этого места подташнивало. Да и кто такой Ренат, ни имею понятия, видел его один раз. Надо поговорить — сам найдет.
На раздевалку указала табличка на одной из стен, с картинкой на двух языках. Указатель куда идти. Сейчас, наверное, даже туалет с переводчиком.
Я шел, не торопясь, шаг за шагом, будто примеряясь к новому телу. Рука нащупала ключ в кармане и на нем был выбит номер шкафчика.
В раздевалке не было ни души. Я нашел свой шкафчик, открыл. Внутри на вешалке висел спортивный костюм с надписью «Федерация бокса России».
Неплохо. Значит мой полный тезка боксер. Уже радует, что тело со спортом дружит. Надо проверить, что из него, то есть уже из себя можно выжать. А не радует то, что ребята боксеры, из тех кто в спорте по серьезному, по прежнему вынуждены где-то работать помимо спорта. Вот и бывший обладатель этого тела устроился охранником… почти тридцать лет прошло, а в этом плане не поменялось ни черта.
На верхней полки лежал телефон. Неброский, треснутое стекло. Вроде как мобила, но без кнопок, только пластмассовая крышка и стекло. Такой как был у Лени. Я покрутил, нашёл единственную кнопку и нажал. Экран ярко вспыхнул, появилась надпись:
«Введите код».
Ну да. Код. Ага. От чего? От квартиры моей бывшей? Уже хотел бросить, но он… вжик и включился сам. Лицо мое узнал. Я даже отшатнулся. Блин, чувствую себя папуасом, впервые увидевшим блага цивилизации.
— Ни хрена себе…
В руках у меня светилась панель с кучей значков. Яркие, цветные, будто наклейки с жвачек. Но вместо Дональда Дака или Микки Мауса — кружочки, стрелки, восклицательные знаки.
Один значок с трубкой, вроде как звонок, в нижнем левом углу. Ткнул в него пальцем и увидел кучу вызовов, подсвеченных красным.
Некоторые подписаны: «не брать». Допустим, но пусть позвонят, а там разбираться будем.
Один из значков был похож на глаз. Или на камеру. Я ткнул любопытства ради. Экран тут же показал мои ботинки. Внизу застыл кружок и я эксперимента ради нажал на него подушечкой пальца.
Щёлк.
Снимок застыл прямо на экране.
Значит, тут так. Ни тебе «Зенита», ни кассеты, ни проявки. Фотографирует и сразу показывает. Не полароид конечно, мгновенной проявки снимков нет, зато фотографии на удивление четкие… Даже грязь на полу и ту видно.
Надо запомнить функционал, пригодится.
В этот момент телефон вспыхнул и завибрировал. Появилась надпись по середине: Ренат СБ.
— Внимательно… — я поднес аппарат к уху.
В ответ ни звука. Телефон продолжал вибрировать и голосить. Я снова нажал кнопку, которой включал мобилу, но экран погас и дозвон прекратился. Видимо, сбросил.
Через несколько секунд звонок повторился. На этот раз я нащупал другие кнопки — громкость: убавить и прибавить. Потом ещё пару. Всё не то.
Я чертыхнулся, сбросил снова. Не до этого сейчас. Разбираться с чудом техники буду позже. Наверняка же инструкция где-то есть.
В шкафчике нашлись ключи, какая-то белая пластмасса с логотипом, то ли бейджик, то ли современный пропуск. Может, как раньше на проходной, только без фотки.
Рядом валялась пластиковая карточка. На ней зелёный логотип и надпись «Сбербанк».
Узнаю.
Только раньше в кассе давали сберкнижку, а тут кусок пластика. Деньги, значит, теперь без бумаги? Так нет, рядом лежали купюры. Цифры на них крупные — тысяча, одна пять тысяч. С виду серьезно. А по факту? В 96-м я бы за такие бумажки «сдачу не надо» говорил. Теперь, может, на них и коробку спичек не купишь. А может наоборот, если у тебя пять косарей в кармане, то считается, что живёшь?
Я взял одну в руку. Бумага тоньше, чем раньше. Почти как фантик, но краска держится, блестит. Убрал купюры в карман. Сколько теперь рубль стоит? Надо узнать.
Переоделся, сложил форму аккуратно в шкафчик. Спортивный костюм оказался по размеру, как после ателье. Двигаться удобно. Сел — нигде не тянет, плечи не жмут. В самый раз!
Уходить тихо, через заднюю дверь, я не собирался. Не мой стиль. Но бородатые будут ждать, это точно, меня пацаны предупредили. Впрочем, блокнот и ручку я тоже взял не просто так. Запишу номера машин бородачей, подмечу другие детали, если будут. На улице лучше быть готовым ко всему. К тому, что затем врага придется искать — тоже.
В кармане олимпийки ждал ещё один сюрприз. Вытянутый ключ с логотипом «Mercedes» и брелок с кнопками… Я нажал и брелок пикнул, мигнул огонёк.
— Ни фига живём… — протянул я, оживившись.
Выйдя из раздевалки, прошёл по узкому коридору, резкий поворот и я уперся в тупик. Стеклянная перегородка, металлическая штука, вроде турникета. Только не как в метро, эта блестит, хромированная, красные точки бегут по панели сбоку.
Подошёл ближе, пытаясь разглядеть кнопку или ручку на турникете, но не нашел. Попробовал толкнуть, но перекладина не сдвинулась.
Сбоку в стеклянной будке сидел охранник, ковырявшийся в зубах спичкой. Я постучал в стекло и он поднял глаза.
— Отец выпусти, а то сломаю что-нибудь ненароком.
— А пропуск не судьба?
Я достал белую карточку из кармана и показал через стекло. Он нехотя встал, вышел, взял мою карту, приложил к панели. Лампочки мигнули зеленым.
— Работает же все! Че телишься Ефимов? Или тебе как этим — башку отбили?
Турникет щелкнул и я толкнув перекладину, шагнул вперед.
— Пропуск забираю? — спросил вахтер. — Ты, как я понял, всё — уебен зе бите?
— Так точно.
— А с Ренатом говорил?
Я покачал головой. Он посмотрел с усталостью, как человек, которому всё надоело. Типа «я сказал, а ты делай, как хочешь».
Дверь за мной закрылась. Чёрный вход оказался обычной бетонной створкой с торца здания. Без вывесок или табличек. Просто неприметная дверь, какой, наверное, и должен быть черный вход.
Я вышел, щурясь, на улице стоял погожий день. Воздух здесь был немного иной. Пыль, выхлоп, жара от асфальта. Дышать что ли тяжелее… да и мир все-таки другой. Привычные вещи остались — бетон, охранники, пыль. Но за всем этим электронные системы, лампочки и сигналы.
Машин здесь… море. Одна к одной. Блестящие, новые. Каждая как выставочный образец. Глянул на номера региона — три семерки. Столица, значит, но одной семеркой больше привычного обозначения.
Я взглянул на надпись на заднем бампере одного из джипов и даже кашлянул от удивления.
«Москвич»!
— Охренеть… — пробормотал я. — Вот это аппарат.
Прошёл вдоль стены, прижался к углу, выглянул. У центрального входа стояло человек пятнадцать. Бородатые, широкие, в темных футболках. Три черных джипа, с тонировкой. Один узнал сразу — Гелендваген. На Гелике уже в 90-х ездили те, кто решил, что закон им не писан. Спустя тридцать лет, видимо, многое не изменилось.
Один бородатый сидел на капоте, как на троне. Второй снимал все на телефон. Сам Мага присел у колеса, пил воду из пластиковой бутылки. Остальные кучковались, общались и кололись на вход.
Я достал блокнот, записал номера автомобилей. Потом включил камеру на мобильнике, сделал пару снимков, фиксируя лица. Нет, в ментовку не пойду. Не по мне это. Но жизнь такая штука, что все может пригодиться. Особенно если договориться сегодня не выйдет.