67. Можно ли вообразить человека, который совершает ошибки там, где ошибок, по нашему мнению, быть не может и на деле никогда не возникает?
Например, он говорит, что живет в таком-то месте и ему столько-то лет, что он из такого-то города, и говорит он с той же уверенностью (выказывает все ее признаки), что и я, но он ошибается.
Каково его отношение к ошибке? Что я должен заключить?
68. Вопрос таков: что тут может сказать логик?
69. Я хотел бы сказать: «Если в этом я ошибаюсь, тогда нет никакой гарантии, что я прав в чем-либо вообще». Но другие обо мне этого не скажут, как и я о других.
70. На протяжении месяцев я жил по адресу A, бессчетное число раз читал на табличках название улицы и номер дома, получал несметное количество писем и многажды называл свой адрес разным людям. Если я ошибался, ошибка эта вряд ли менее серьезна, чем если бы я (ошибочно) верил, что пишу по-китайски, а не по-немецки.
71. Если мой друг вообразил бы однажды, что долго прожил в таком-то месте и т. д., я не назвал бы это ошибкой, скорее, душевным расстройством, быть может, временным.
72. Не всякое ложное убеждение подобного рода есть ошибка.
73. Но в чем разница между ошибкой и душевным расстройством? И есть ли разница между восприятием чего-либо как ошибки или как душевного расстройства?
74. Можем ли мы сказать: ошибка имеет не только причину, но и основание? То есть грубо: когда кто-то совершает ошибку, она связана с тем, что ему известно?
75. Правильно ли так: если я просто неверно считаю, что передо мной стоит стол, это может быть ошибкой; но если я неверно считаю, что видел этот стол или похожий на него на протяжении последних месяцев и даже сиживал за ним, это уже не ошибка?
76. Естественно, моей целью должны стать положения, которые следуют из сказанного, но пока не имеют значимости.
77. Быть может, нужно перемножить дважды, чтобы убедиться в правильности ответа, или поручить вычисления кому-то другому. Но стану ли я перемножать двадцать раз подряд или поручать вычисления двадцати различным людям? И это не будет небрежностью! Ведь возрастет ли достоверность от двадцатикратной проверки?
78. И есть ли причины, по которым она не возрастет?
79. Что я мужчина, а не женщина, может быть доказано опытным путем, но если я назову себя женщиной и попытаюсь оправдать эту ошибку, сказав, что не проверял этого утверждения, объяснение будет неприемлемым.
80. Истинность моих высказываний есть испытание моего понимания.
81. Иначе говоря: если я произношу ложные высказывания, становится неясным, понимаю ли я их.
82. Что считается корректной проверкой высказывания, относится к области логики. Оно принадлежит описанию языковой игры.
83. Истинность конкретных эмпирических суждений принадлежит нашему каркасу смысловых связей.
84. Мур говорит, что знает, что планета существовала задолго до его рождения. Выраженное таким образом, это мнение воспринимается как личное, даже если оно дополняет суждение о физическом мире. С философской точки зрения не любопытно, знает ли Мур то или это, однако любопытно, что это может быть узнано неким образом. Если бы Мур сообщил, что ему известно расстояние между некими звездами, мы могли бы заключить, что он провел специфические исследования, и захотели бы узнать, какие именно. Но Мур выбрал случай, когда все мы знаем то же, что и он сам, не имея возможности определить, каким образом. Я полагаю, например, что знаю столько же об этом (о возрасте планеты), сколько знает Мур, и если он знает, что все именно так, как он говорит, я тоже это знаю и т. д. Ведь он пришел к этому заключению, следуя некой линии рассуждений, каковая мне также известна, но каковой лично я не следовал.
85. И что значит, что кто-то что-то знает? Знает историю, к примеру? Он должен знать, что означает утверждение, что планета существует уже столько-то лет. Далеко не всякий образованный человек может это знать. Мы видим людей, которые строят или ломают дома, и задаем вопрос: «Как долго простоял тут этот дом?» Но как приходит мысль спросить то же самое, к примеру, о горе? И всем ли людям свойственно представление о планете как о физическом теле, которое некогда возникло и, возможно, однажды исчезнет? Почему я не могу думать, что Земля плоская и простирается без конца во все стороны (в том числе в глубину)? В этом случае могут сказать: «Я знаю, что эта гора существовала задолго до моего рождения». А что, если появится человек, который этому не поверит?
86. Можно ли заменить муровское «я знаю» выражением «я непоколебимо убежден»?
87. Нельзя ли использовать утвердительное предложение, способное выступать в качестве гипотезы, и как основание для исследований и действий? То есть нельзя ли изолировать сомнения, пусть и не по любому очевидному правилу? Просто допустим, что это трюизм, никем не оспариваемый, даже не сформулированный.
88. Может быть, например, что все вопросы в нашем случае ставятся так, чтобы устранить сомнения, когда те возникают, из конкретных суждений. Сомнения лежат вне пути, которым следуют вопросы.
89. Можно сказать: «Все говорит за то, и ничто против, что планета существует очень давно…»
И все же не могу ли я считать иначе? Вопрос таков: каковы практические следствия этой веры? Допустим, кто-то скажет: «Дело не в этом. Вера существует, не важно, имеются у нее практические следствия или нет». И думаешь: все та же убежденность человеческого рассудка.
90. «Я знаю» обладает примитивным значением, аналогичным и родственным «я вижу» («wissen», «videre»[85]). «Я знаю, что он был в комнате, но его не было в комнате» значит: «Я видел его в комнате, но его там не было». Выражение «я знаю» должно выражать отношение, не между мной и смыслом суждения (как «я верю»), но между мной и фактом. Тем самым факт помещается в мое сознание. (Это причина того, почему говорят, что происходящее во внешнем мире нам неведомо, что оно воспринимается лишь в области так называемых внечувственных данных.) Это позволит представить знание как восприятие внешнего события посредством зримого излучения, которое проецирует его в глаз и в мозг. Но тогда сразу возникает вопрос, можно ли верить этой проекции. И картина также показывает нам, как воображение представляет знание, но не то, что лежит в основании этого представления.
91. Если Мур говорит, что знает, что планета существовала и т. д., большинство допустит, что так и было, и поверит, что он в этом убежден. Но располагает ли он надежными основаниями для подобного суждения? Ведь если нет, тогда он не знает этого наверняка (Рассел).
92. Однако мы можем спросить: имеет ли кто-либо надежные основания верить, что планета существует лишь краткий промежуток времени, скажем, с его собственного рождения? – Допустим, ему всегда это говорили, так возникнут ли у него основания в этом сомневаться?
Люди верят, что могут вызывать дождь; почему бы и короля не воспитать в убеждении, что мир начался с него? И если Мур и этот король встретятся и затеют беседу, сможет ли Мур доказать свою точку зрения? Я не говорю, что Мур не сможет переубедить короля, но это будет обращение особого рода: королю придется взглянуть на мир совершенно иначе.
Помните, человек порой убеждается в правильности какого-либо мнения из-за простоты или симметричности последнего, то есть из-за того, что его самого привлекает. Часто можно услышать: «Вот так и должно быть».
93. Суждения, представляющие то, что Мур «знает», относятся к тому виду, для которого сложно вообразить, почему кто-либо должен считать иначе. Например, суждение, что Мур провел всю жизнь близко к поверхности планеты. Снова я скажу о себе вместо Мура. Что вынудит меня поверить в противоположное? Либо память, либо чужие слова. Все, что я видел и слышал, убеждает меня, что ни один человек не отдалялся от поверхности планеты. Ничто в моей картине мира не говорит в пользу обратного.
94. Но картина мира возникла у меня не благодаря убежденности в ее правильности; и не потому, что я удовлетворен ее правильностью. Нет, она унаследована мной, и на ее основании я провожу различие между истиной и ложью.
95. Суждение, описывающее картину мира, может быть частью чего-то наподобие мифологии. И роль таких суждений сходна с ролью правил в игре; игре возможно научиться на практике, не изучая изложенных правил.
96. Можно представить, что некоторые суждения, в форме эмпирических, используются в качестве каналов связи для тех эмпирических суждений, которые являются не устоявшимися, но текучими; это соотношение меняется со временем, когда текучие суждения затвердевают, а застывшие становятся текучими.
97. Мифология может вернуться к состоянию бесформенности, русло реки мыслей может измениться. Но я провожу различие между движением воды в русле и смещением самого русла, пусть между ними и нет четкой границы.
98. Но если кто-то скажет: «Значит, логика – тоже эмпирическая наука», он ошибется. И все же это верно: одно и то же суждение можно рассматривать и как нечто, поверяемое опытом, и как правило поверки.
99. И берег реки состоит частично из скальной породы, едва ли подверженной изменениям, а частично из песка, который то тут, то там, а то вообще исчезает.
100. Истины, известные, по его словам, Муру, таковы, что они, грубо говоря, известны всем, если известны ему.
101. К таким суждениям, например, относится следующее: «Мое тело никогда не исчезает и не появляется снова».
102. Не могу ли я верить, что однажды, сам того не ведая, быть может, в бессознательном состоянии, был похищен и увезен далеко от планеты; и что другие это знают, но мне не сообщили? Впрочем, это не будет соответствовать остальным моим убеждениям. Не то чтобы я разрушил систему своих убеждений. Но все же мои убеждения образуют систему, структуру.