Что возбуждало меня так сильно? Запах её шеи, беззастенчивые вскрики или пальцы, бегающие по моей спине? Я всеми силами пытался сдержать свою страсть, что была похожа на психопатское безумие, ярость, жажду насилия. Я собрал остатки самоконтроля и старался двигаться не спеша, однако Таня и в этом случае желала обратного.
Она больно впилась ногтями в ямки на пояснице и, задыхаясь, повторяла: «Ну же! Врезайся в меня сильнее!».
Уперевшись кулаками в кровать, я вонзался в неё что было сил, выскальзывал и снова вонзался. Девушка смотрела на меня широко раскрытыми глазами, давила на спину, заставляя склониться ниже, и кусала шею. На секунду мне показалось, что я готов кончить, и сбавил скорость.
— Давай теперь сзади, — Таня с силой толкнула меня в грудь и, ловко перевернувшись, похотливо выгнулась передо мной.
Я обхватил руками её талию, дернул на себя, так что несколько капель прыснули мне на живот. Проникал так глубоко, как только мог, снова и снова. Это продолжалось долго-долго, я уже почти выбился из сил, но девушка, наконец, упала лицом в подушку. Её ноги свело судорогой.
— Теперь твоя очередь кончать, — проговорила Таня сквозь отдышку и снова перевернулась на спину.
Чувствовалось, что ей приходилось терпеть последние пару минут. Волна была уже на подходе, и спустя несколько тактов я выплеснул её упругими струями на живот девушки. Тяжелые капли упали ей и на грудь, стекли по бедрам. Я рухнул рядом, и через миг сумасшествие уступило разуму. Пришло осознание, что всё это на самом деле произошло. И, знаете, не было ни грамма сожаления. Странно, однако я будто всё ещё хотел эту девушку. Уже не мог, но всё ещё хотел.
Я медленно выплыл из сна, ещё не открыв глаза, бессмысленно пошевелил рукой и вдруг врезался в чьё-то мягкое тело. Спросонья так сразу не думается, и в голове просто возник восклицательный знак. Перед глазами голая спина…
«А, ну да, я же вчера переспал с Дунаевой».
Оказалось, я проснулся на полчаса раньше будильника, но даже поняв это, я не смог снова спокойно доспать, как я обычно это делаю. Меня ободрило двухсекундное замешательство от того, что я впервые за долгое время проснулся не один. А ещё меня охватило чувство непонятного стыда. Дело было не в том, что случилось, а в том как это происходило. Наверное, я вел себя чересчур откровенно. Можно подумать, я, сколько знаю Дунаеву, только и мечтал оказаться с ней в кровати, думал об этом день и ночь, не прикасался к другим девушкам и к себе. Это ведь было не так. Хотя Таня вела себя точно также, поэтому стесняться было нечего.
— Доброе утро, — сказал я, заметив, что Дунаева зашевелилась.
— Да уж доброе, — хрипло отозвалась она. — Ты-то сразу уснул, а я отсидела вахту… Плохо мне спится на новом месте.
Я зачем-то поцеловал Таню в плечо, а она дернулась как ужаленная.
— У нас был секс на почве ненависти? — спросила она.
— Что за бред? — фыркнул я.
— Но мы же только и делаем, что ругаемся.
— Вот начитаешься всякого, а потом подстраиваешься под прочитанное. Секс на почве ненависти… Ах, как звучит! Но это не про нас.
Утром девушка была застенчивей, чем ночью. Прикрывая грудь одеялом, она приподнялась и растеряно метала взгляд по комнате в поисках своего белья. Чтобы не смущать её, я выбрался из кровати и побрел чистить зубы. У меня болели мышцы пресса, рук и ног, как после занятий в тренажерном зале.
Вернувшись из ванной, я застал уже одетую Таню в другой комнате. Она устроилась на полу и с любопытством рассматривала игрушечную железную дорогу.
— Это чьё?
— Моё. Друзья подарили. У нас традиция дарить друг другу на дни рождения то, чего у нас не было в детстве.
— Забавно.
Таня не смотрела мне в глаза и прятала от меня лицо.
— Не слишком ли у тебя большая квартира для одного? — спросила она, оглядываясь.
— Я живу один не очень давно. Младшая сестра переехала к мужу только полгода назад.
— У тебя есть сестра?
— У меня четыре родных сестры. Можешь себе представить?
— Вау! Никогда бы не подумала… А это что? Китайский плейбой? — Дунаева хватала всё, что попадалась ей под руку.
— Японский… Просто сувенир.
— Ну-ну.
— Серьёзно. Зачем мне развлекать себя журнальчиками, когда у меня есть безлимитный интернет?
— Этим девочкам максимум лет семнадцать.
— Они старше. Этот выпуск за прошлый год.
Таня только скривилась. Обидно: даже после того, что между нами произошло, она не улыбалась моим шуткам. А почему вообще у нас есть убеждение, что после секса должно что-нибудь измениться?
Всё-таки мне хотелось хотя бы раз за утро увидеть Танину улыбку, и я решил приготовить завтрак. В холодильнике, правда, ничего особенного не было, так — холостяцкий запас, но хотя бы он не был пуст. Такое тоже бывает. Я разморозил в микроволновке уже готовые сырники, слегка поджарил их на сковороде, достал баночку морошкового варенья, которую привезли мне родственники из Карелии, и заварил свежий чай.
К сырникам девушка придралась, а вот варенье ей понравилось. Однако Таня всё так же была по-детски сердитой. В лице её не было ни кровинки, и она избегала моих прикосновений.
— Нам обоим пора на работу, — выдохнул я, взглянув на кухонные часы.
— Издеваешься? Я в таком виде никуда не выйду. Мне надо причесаться, мне надо в душ, накраситься, в конце концов! Дай мне хотя бы полчаса, — взревела Дунаева.
— Я лучше оставлю тебе ключи. Как соберёшься — закроешь дверь, а мне опаздывать сегодня нельзя, — сказав это, я осёкся. Слишком символично было доверять девушке ключи от своей квартиры.
Вспоминая вчерашнее по пути на работу, я осознал, что зазря так переживал последние пару месяцев. Много ли знаний и умений надо, чтобы вытворить такое? Произошедшее той ночью было даже не традиционным, а скорее примитивным. Первообразным! Так люди занимались сексом до появления термина «секс». До всякой камасутры, до порно на древнегреческих амфорах, и до того, когда неандерталец, самодовольно ухая, впервые начертал углём на стене пещеры себя и свою неандерталку, стоящую на четвереньках. Но, чёрт возьми, это было здорово!
Тут я даже мог бы сделать вывод и подвести черту: нет и быть не может никаких единых стандартов для получения удовольствия, которые одинаково подходят для всех. Если ты смотришь на девушку и у тебя брюки готовы порваться, а у неё в трусиках будто кипящее масло, то просто не сдерживайтесь. Но, увы, такое бывает не всегда.
Глава 5День как день
Корреспондентов нашей редакции обязывают составлять тематический план сразу на три месяца, но это можно назвать бесполезной бюрократией, поскольку, как правило, он не выполняется. Наперед загадывать трудно, так как невозможно предугадать, о чем напишешь в ближайшие пару недель.
Я уже три месяца был на другой должности, но от тематического планирования меня никто не освобождал. И в этот раз план сыграл мне на руку. Мне не хотелось всю неделю торчать в редакции, и поэтому я решил сообразить что-нибудь ко Дню медицинского работника. Этот праздник намечался ещё очень-очень не скоро, но мне не запрещали собирать материал заблаговременно. Для этого дела я выбрал самый классический журналистский подход — провести один день с работниками скорой помощи. Такие статьи всегда хорошо читаются.
Станцию скорой помощи своего района я выбрал неслучайно — там были знакомые в руководстве, с которыми было проще всего договориться. Это я сделал ещё прошлым вечером.
В гости в медсанчасть я пришел вовремя. В диспетчерской стояло краткое затишье, было время познакомиться и пообщаться с командой. Зайдя через приёмный покой, я огляделся. Помещение оставляло желать лучшего: тесновато, свет тусклый, на потолке следы протечек, нет компьютера, иначе говоря: ремонт до диспетчерской ещё не добрался.
За столом сидела приветливая пожилая женщина Мария Владимировна — единственный диспетчер на четыре телефона. Она представила мне двух фельдшеров: молодого и тощего Алексея Мелехова и лысого говорливого дядьку Павла Киселёва.
Встретили они меня радушно. Правда, немножко разочаровались, когда узнали, что я из газеты. Им почему-то передали, что придут с телевидения… Заметив, что все воспринимают меня очень серьёзно, я расселся на стуле, как у себя дома, включил диктофон и приладил вспышку к фотоаппарату.
— Две машины на район, третья — дежурная. Один диспетчер, два фельдшера и два водителя. Это и есть наша смена, — рассказывала Мария Владимировна.
— А санитары есть? — спросил я, не поднимая глаз. Мне хотелось примерить форму, но стеснялся так сразу об этом сказать.
— Даже в штатном расписании их нет, — пожал плечами Павел.
— Как же вы пациентов на носилках переносите? — спрашиваю.
— Просим родственников или соседей, если некому, то транспортируем вдвоем с водителем.
Пока телефоны молчали, фельдшеры провели для меня экскурсию. Первым делом указали на уголок за шторкой, где стояла передвижная койка, а рядом красовался плакат с изображением небритого забулдыги с подписью «Умойся. Причешись. Проспись. Убей в себе бомжа».
— Это место у нас пустует редко, — усмехнулся Алексей. — Вытрезвителей сейчас нет, поэтому здесь отсыпаются алкоголики, которых мы подбираем на улицах.
— Но мы их, конечно, тут не просто как брёвна складываем, — высунулся из-за плеча Павел, будто оправдываясь. Опасался, что я пойму всё не так. — Дежурный терапевт их обязательно осматривает, проверяет состояние.
После мне показали «заправочную» — место, где они, заступая на смену, заполняют чемоданы нужными лекарствами. Пригласили и в свою комнату отдыха, где сами, как говорят, бывают не слишком часто. Была там и кухня, где стояла газовая плита, правда, она не работала. Но готовить фельдшерам и некогда. Еду приносят с собой и разогревают в микроволновке.
— Часто ли вас вызывают? — спросил я.
— Сейчас весной… — начал Киселёв.
— Говорите «летом». Публикация, скорее всего, летом будет, — перебил его я.