Бросив взгляд на шахматистов, которые не видели никого и ничего вокруг себя, я вышел за границы арендованного Ильей комплекса и, оказавшись в хвойном лесу, невольно улыбнулся.
Все-таки природа — это круто.
Свежайший воздух, роскошные сосны, покой и умиротворение…
Не знаю, сколько я шёл, но чем выше поднимался, тем легче становилось на душе.
По возвращению нужно будет найти Алексея Ивановича и сказать ему спасибо. Ведь он своим предложением заставил меня вспомнить о своей мечте.
И я уверен, что Илюха поймет.
Ведь я уйду не к конкуренту, а создавать свою собственную финансовую империю. Пусть и с нуля.
Стоп! Я что, действительно не просто отказываюсь от крутого предложения, но и ухожу со своей работы?
Я прислушался к себе, пытаясь понять, не является ли только что принятое решение минутным помутнением сознания?
Но нет, внутри было столько счастья, столько энергии, столько веры, что у меня все получится, что я невольно рассмеялся.
Энергия требовала выхода, и я сам не заметил, как взбежал на зависший над лесом валун.
Замерев на самом краю, я почувствовал, как внутри закипает адреналин и неожиданно для себя издал нечто похожее на боевой клич.
— Решено! — громогласно объявил я горам и лесу. — С завтрашнего дня увольняюсь и начинаю свое дело!
Не зря говорят, хочешь рассмешить Бога — расскажи ему о своих планах на завтра.
Левая нога скользнула вбок, и я, не удержав равновесия, полетел головой вниз.
Прямо на покрытые зеленью и мхом камни.
Последнее, что я увидел перед тем, как потерять сознание — появившуюся прямо подо мной золотистую воронку.
*рабочка — так в армии называется любой вид рабочей деятельности
*АРБ — армейский рукопашный бой
*хантить — переманивать работников из другой компании
Глава 3
Мне снова снилось, что я ныряю в бассейн с золотом.
В реальной жизни после такого прыжка я бы переломал себе все кости, а вот во сне… Во сне я с удовольствием погрузился в золотые монеты, чувствуя исходящее от них тепло.
Я сделал несколько мощных гребков, наслаждаясь разливающейся по телу силой, и всплыл на поверхность, где и остался, раскинув в стороны руки и ноги.
Так и лежал, покачиваясь на волнах тепла, и всеми фибрами души впитывал в себя приятное чувство непоколебимой уверенности.
Когда бассейн превратился в золотистый свет, я не заметил.
Спохватился только тогда, когда приятное покачивание на волнах тепла сменилось ощущением свободного падения.
Такого в моих снах ещё не было.
Обычно, стоило мне начать падать, как я тут же просыпался, но в этот раз сон оказался слишком реальным.
И чем дальше я летел, тем больше захватывало дух, и захлестывала паника.
Ну а когда сквозь золотое свечение показался стремительно приближающийся пол, я заорал от страха.
Заорал и… очнулся за мгновение до встречи с каменным полом.
Сколько себя помню, раз в месяц я стабильно просыпаюсь посреди ночи из-за того, что вздрагиваю всем телом.
Обычно в этот момент мне снится, что я откуда-то падаю, вот только за секунду до того, как разбиться, я просыпаюсь у себя в кровати.
Психолог, к которому я ходил на пару сеансов, уверял меня, что это обычное дело, и ничего страшного в этом нет.
Моя бывшая девушка, с которой я встречался целых полгода, утверждала, что это моя душа летает во время сна и резко возвращается в тело.
А школьный друг, с которым мы играли в Доту, заверял меня, что это не что иное, как попытка моего сознания пробиться в параллельные миры. Попаданцы, магия и всякое такое.
Никого из них я до недавнего времени всерьез не воспринимал. Особенно бред про попаданцев.
Вот только увиденное после пробуждения заставило меня кардинально изменить свою точку зрения.
Первые несколько секунд я тупо смотрел перед собой, не понимая, где я и как здесь оказался. А потом меня накрыло.
Я вспомнил беседу с Илюхой и его дядей, свою спонтанную прогулку в горы, падение с валуна, золотую воронку и странный сон, закончившийся не менее странным пробуждением.
А ещё, я точно помнил, что после попадания в воронку, у меня скрутило кишки. Причем, почему-то, дважды.
— Так, Макс, надо мыслить логически, — я аккуратно поднялся на ноги и огляделся вокруг. — Это не может быть другой мир, потому что такого не может быть никогда. А значит… я просто провалился в пещеру.
Вот только на пещеру то место, где я оказался, походило меньше всего на свете.
Гладкие каменные стены, с вырезанными на них золотыми символами, которые тускло светились в темноте…
Две стоящие у ближайшей стены мраморные статуи — левая поменьше, правая побольше…
Идеально ровный пол, разукрашенный золотыми письменами и рельефный золотой круг, в центре которого я очнулся…
Больше всего это место походило на древний подземный храм. И сколько бы я ни вглядывался в нависшую надо мной тьму, разглядеть потолок я так и не смог.
Хорошо хоть многочисленные золотые орнаменты, бегущие по полу и стенам, излучали мягкое сияние, освещая часть… храма?
— Спокойно, Макс, — прошептал я себе под нос. — Ты упал с валуна, и тебе повезло провалиться в яму. Вот так ты сюда и попал. А сейчас ты не видишь этой ямы, потому что на улице ночь.
Умом я понимал, что несу полный бред.
Во-первых, я точно помню, что под валуном не было никакой ямы. Только покрытые мхом камни.
Во-вторых, до потолка, которого я даже не видел, было навскидку метров пять, и если бы там была яма, то её было бы видно.
В-третьих, упади я с такой высоты, то точно что-нибудь бы себе сломал. Я же был в полном порядке.
Да и остатки золотистого тепла, в котором я нежился во сне, как будто бы до сих пор были со мной.
И благодаря им, я воспринимал происходящее со мной как-то равнодушно, что ли?
— Не придумывай, Макс, какой, к чертям, храм? — мозг упорно цеплялся за привычные паттерны, отказываясь признавать очевидное: я каким-то образом оказался Бог знает где. — Тебе надо осмотреться и найти выход наружу. Точно! Нужно всего лишь найти выход наружу!
Ухватившись за спасительную идею, я постарался выкинуть из головы мысли о том, как я здесь очутился, и шагнул к ближайшей стене.
Именно здесь, в окружении двух статуй, золотые символы светились ярче всего.
Не сказать, что я боялся темноты, но какое-никакое освещение было однозначно хорошим подспорьем в поиске выхода.
Увы, но стоило мне выйти из золотого круга, в котором я оказался после пробуждения и на который даже не обратил особого внимания, как все мгновенно пошло не по плану.
— Приветствую тебя, кандидат! — глаза левой статуи вспыхнули огнем. — Ты готов вступить на Путь?
Сказать, что я перепугался — ничего не сказать. Даже несмотря на приятный женский голос!
Ей Богу, не будь вокруг так темно, я бы драпанул от статуи со всех ног! Но бросаться в темноту было ещё страшнее. Поэтому все, что я сделал — отскочил назад и принял бойцовскую стойку.
Глупо, конечно — не драться же мне с ними! — но тело действовало само по себе.
— Приветствую тебя, кандидат! — глаза правой статуи вспыхнули льдом, а по залу прокатился низкий бас. — Ты готов вступить на Путь?
Сердце бешено колотилось в груди, по спине пробежала струйка ледяного пота, но я, каким-то чудом остался на месте и даже умудрился рассмотреть статуи.
У стены, на расстоянии в три-четыре метра стояли хрупкая девушка со скипетром в руке и массивный воин с клинком на поясе.
Стояли так, будто что-то охраняли…
Девушка была облачена в легкую тунику и жутко походила на античную статую Ники Самофракийской. Только её голова была на месте, а вместо крыльев были вполне себе человеческие руки.
Судя по лицу, ей было лет шестнадцать, но пролегшая через лоб складка говорила о непростой жизни или о каком-то сложном решении, которое ей пришлось принять.
Несмотря на свой рост и внешнюю хрупкость, если, конечно, так можно сказать о мраморной скульптуре, она излучала уверенность и силу.
Эдакая магиня-валькирия.
А вот правая статуя была воином. Доспех, меч, суровая морда лица — в общем, полный набор брутальности.
Мраморный воин был, по сравнению со своей соседкой, сущим гигантом. Геракл, не иначе!
Мышцы на его руках так и бугрились, вызывая у меня черную зависть, а ладонь угрожающе стискивала рукоять меча.
Казалось, статуи вот-вот оживут, а их горящие огнем и льдом глаза пугали меня до чертиков.
— Это какой-то розыгрыш? — протянул я, уже понимая, что это никакая не шутка, и что вокруг происходит какая-то чертовщина.
— Ты готов вступить на Путь, кандидат? — невозмутимо переспросила девушка, сверля меня огненным взглядом.
— А какие у меня есть варианты? — разговаривая с каменными статуями, я чувствовал себя максимально глупо, но стоять и молчать было еще глупее.
— Ты готов вступить на Путь, кандидат? — воин одарил меня ледяным взглядом и неспешно снял с пояса свой клинок.
Оценив, как легко меч покидает ножны, я резко передумал тянуть время и поспешил согласиться.
— Готов!
Сейчас я был готов согласиться на что угодно, лишь бы избавиться от этой странной компании.
Ожившие статуи переглянулись, синхронно кивнули и хором заявили.
— Да будет так!
Покрытая золотыми символами стена, которая оказалась вовсе не стеной, а двустворчатой каменной дверью, дрогнула и начала открываться.
А вместе с ней все золотые символы, какие только были в помещении, засияли, словно солнце.
Что удивительно, это сияние совсем не резало глаза, но его хватало, чтобы полностью осветить всю комнату.
Статуи замолчали, створки двери неспешно ползли, раскрываясь вовнутрь, а я, не сдержав любопытства, оглянулся назад.
Что ж, это действительно был храм.
Причем храм, по всей видимости, посвященный войне. По крайней мере только этим можно было объяснить протянувшуюся вдоль стен панораму различных сражений.