– Отрицательно наступает, – добавил Ренат.
– При этом грузины любят ходить просто так, вразвалочку, приспустив куртку. Ритмично вдыхать и выдыхать воздух, смотреть на воду и на деревья. Грузины не так глупы. Они понимают: мужчина должен двигаться, вдыхать и выдыхать воздух с усилием, он должен смотреть на воду и на деревья. Если не делать этого регулярно, в голове возникают странные мысли. И они начинают бродить. И бродят, пока не дозреют до чего-нибудь жуткого. Например, однажды проснешься посреди ночи и решишь, что пора сходить с кухонным ножом в парк.
При словах о ночном парке лицо Рената как-то осунулось.
– Ладно, мне пора, парни, – сообщил он.
Дима и Митя смотрели, как Ренат с идеально прямой спиной военной походкой, так ничего и не накинув на голый торс, идет по набережной. Вдыхать и выдыхать воздух. Поднимать тяжести. Кардио. Старик Шурик-Ладо греб к берегу. Накрапывал дождь.
С наступлением темноты Митя слегка расслаблялся. Принимал горизонтальное положение, клал ноутбук на живот и смотрел подряд мультсериалы Диснея. Сегодня выбор пал на «Утиные истории». Пожилой селезень-триллионер и его племянники путешествуют по миру в поисках еще больших сокровищ. День успешно потрачен. Наступило долгожданное облегчение. Природа этого облегчения до конца не была ясна и самому Мите, но последние два-три часа перед сном оказывались самыми сладостными.
Митя спал беспокойно. Просыпался по три-четыре раза за ночь – сон прерывался из-за требований мочевого пузыря, звуков дождя, песен под окнами, криков и потасовок: в квартале отсюда располагался единственный в городе бар, открытый российскими релокантами. В последнее время Мите снились исключительно яркие сны в стилистике американских постапокалиптических хорроров. Одна и та же локация: ночь, бесконечная пробка в Верхний Ларс. Семья в старом джипе, пытающаяся сбежать от нашествия зомби или инопланетных захватчиков. Или чего-то необъяснимого, черного и кошмарного. Возникшего из ниоткуда и медленно заполняющего пространство.
Раз за разом он вспоминал себя, бредущего с переполненным рюкзаком вдоль пробки по обочине. Уставший и обезвоженный, лицо залито кровью. В самом начале пути Митя запнулся и ударился головой о капот чьей-то машины. Кровь капала, даже струилась на только что купленную куртку «Юникло». Нужно было остановиться, вытереть кровь, но Мите казалось, что если он остановится, то потом не найдет в себе сил продолжить движение. Марш-бросок на десятки километров по ночной трассе: все это не для его возраста, образа жизни, здоровья.
Митя снова споткнулся, упал на колени. Мужчины текли мимо него, толкали, переступали. Ни у кого и в мыслях не было предложить помощь. Поразительно, думал Митя, ведь за ними никто не гонится. Еще недавно все эти люди жили спокойной мещанской жизнью, пили кофе в аэропорту, ехали в минивэнах с вайфаем. А как только они попали в толпу, так сразу отринули все человеческое. Еще недавно учтивые джентльмены, они неслись как табун лошадей. Бросив слабых и раненых. Если такое творится в хвосте пробки, то что же ждет его там, впереди, возле самой границы? Деструктивные культы, каннибализм, человеческие жертвоприношения? Впрочем, и Мите теперь казались чьей-то блаженной фантазией город Москва, МЦК, МЦД, доставка из «ВкусВилла».
Стоя так, на коленях, Митя чувствовал нарастающее давление в кишках и одновременно резкую тошноту. Нужно было отползти с обочины куда-то в овраг, в темноту, подальше от чужих глаз, но не хватило ни сил, ни времени. Извержение началось. Бегущие продолжали его задевать, не обращали внимания. «Ребят, ни у кого нет влажных салфеток?» – бормотал он между приступами.
В этот момент перед ним распахнулась дверца машины. Белый «лексус» с тонированными стеклами. «Вот и пришла моя смерть», – понял Митя. Он и так на последнем дыхании, а сейчас его еще примутся бить. Как ты посмел корчиться у нас на глазах, выродок? Нелепый толстяк в крови и кале. Совсем оскотинившийся, опорожняющий кишечник у всех на виду.
Он вообще-то предчувствовал, что закончит жизнь именно так. Ведь бывают красивые смерти: например, инфаркт во время прогулки по осеннему лесопарку. Схватился за сердце, побледнел и упал. Пролежал какое-то время, осыпаемый желтыми листьями. Белый, красивый, торжественный. А Митина смерть обязательно будет публичной, громкой, отталкивающей. Свидетели будут о ней вспоминать много лет: «Это самое страшное и отвратительное, что я видел в жизни. Напоследок он издал какой-то мерзкий крик индюка и наконец окочурился».
Из «лексуса» вышел парень с длинными волосами, напоминающий ангела. Внимательно поглядел на Митю, сидящего в позе орла. Без отвращения, без стеснения, с любопытством. Митя нашел в себе силы для вымученной улыбки. Парень из «лексуса» протянул пачку влажных салфеток.
– Какое же звездное небо красивое. Никогда столько звезд не видел, – сообщил он.
– Звездное небо над головой и нравственный закон внутри нас, – отреагировал Митя, продолжая опорожнять кишечник.
– Меня зовут Виктор, – прошелестел парень, похожий на ангела. – Руки позже пожмем.
Будь Митя человеком чуть более религиозным, то совершенно точно уверился бы, что Виктор и есть его ангел-хранитель. Он предложил Мите место в машине, рядом с девушкой модельной внешности (та не была в восторге). С ней Митя за всю поездку так и не обмолвился даже парой реплик. А Виктор, 24-летний владелец сетки аккаунтов вебкам-моделей на онлифансе, стал работодателем Мити.
В отеле «Гранд форчун» проживали одни россияне, преимущественно мужчины от тридцати до сорока лет. В первое время жильцы, наводнившие «Гранд форчун» в сентябре-октябре 22-го года, навещали друг друга почти ежедневно, в разгар рабочего дня. Приносили чипсы, конфеты и «Фанту», включали на ноутбуке ностальгическое кино из школьных времен – «Очень страшное кино», «Американский пирог». Набив рот конфетами с кислой шипучей начинкой, они в голос смеялись над сценой с подростком, пытающимся трахнуть пирог на глазах у отца. Жители отеля «Гранд форчун» ощущали себя прогульщиками: родители на работе и вот ты позвал друзей. Невинное преступление, за которым, возможно, последует столь же невинное наказание: вечером позвонит классная или завуч, родители лишат телевизора на неделю.
Впрочем, едва ли кому-нибудь из жильцов «Гранд форчуна» удалось достичь той чистой радости из школьных времен: к ней примешивались тоска, осознание полной бессмысленности происходящего и к тому же вреда для здоровья. Чипсы «Лэйс» вызывают рак. И «Фанта» его вызывает. Рак вызывают мысли о том, как они все здесь очутились. С каждым днем эти «прогулы» казались участникам все натужней, глупей. Прошло две недели или чуть больше, и все само собой прекратилось. Жильцы предпочитали просто сидеть в одиночестве и таращиться в монитор в середине рабочего дня, даже если у них не было никакой работы.
Среди постояльцев «Гранд форчуна» были и старожилы: качок Дима и его жена Настя. Покинув Россию еще в ковидные времена, они жили в Грузии уже третий год. Уехать Диму и Настю заставили коронавирусные ограничения, главным образом обязательная вакцинация. По их мнению, обязательные прививки – это фашизм, а получаемый в результате кьюар-код – печать Зверя. Дима и Настя называли маски «намордниками» и отказывались их надевать. Каждый поход в магазин оборачивался скандалом. А в либертарианской Грузии они могли дышать полной грудью.
Дима, невысокий и крепкий, степенный, с сияющей окладистой бородой и всклокоченными бровями, напоминал сельского священника. А у Насти был тонкий голос, как у Люси из сериала «Твин Пикс», и остекленевшие глаза. Они производили впечатление адекватной, веселой и легкой в общении пары: сложно было поверить, что они так круто переменили жизнь из-за прививок.
Митя одно время пытался понять их мотивы.
– Это чипирование, – отчеканила Настя.
– Может, все проще? Во главе европейских стран и крупных компаний в основном старики: они не хотят умирать от ковида и ужесточают ограничения. Это пенсионерское лобби.
– Какой ты наивный, – холодно заметила Настя.
Дима не участвовал в спорах, только поглаживал бороду с мягкой улыбкой. А внутри Настиных остекленевших глаз как будто разгорался пожар. Было ясно, что уже где-то рядом разговоры про инопланетных захватчиков с планеты Нибиру, острова педофилов и биороботов во главе государств. Истории о чудовищных ритуалах в подвалах Хоральной синагоги Москвы. Конечно, Митя и сам интересовался конспирологическими теориями. Например, ему очень нравилась теория про тайный орден вампиров. Якобы эти бессмертные существа, проводящие время в гробах, постепенно готовят общество к своему явлению. Их основной инструмент – массовая культура. С ее помощью они создают образ физически привлекательного, остроумного и, в сущности, добродушного вампира (от «Сумерек» до «Реальных упырей»). Но вряд ли Мите пришло бы в голову принимать жизненные решения исходя из этой теории.
Митя не хотел заговаривать с Димой и Настей и на тему спецоперации. Однажды он все-таки допустил эту ошибку. Тут же возникло какое-то помутнение, и через десять секунд Митя обнаружил себя вжавшимся в кресло, а Настя страшно нависала над ним, крича прямо в лицо: «Да ты хоть понимаешь, что это война цивилизаций? Война Ватикана против Гугла? Финальная битва Звезды и Креста? Ты ведь не слышал, наверное, что Олаф Шольц носит под костюмом женское кружевное белье?» Дима опять только подкручивал ус и расслабленно улыбался, хотя было ясно, что именно он – источник такого рода идей.
Митя рассчитывал, что в эмиграции (или релокации) его жизнь будет состоять из безысходных и бесконечных разговоров о судьбе России, ее чудовищном прошлом и безрадостном будущем. Нудные беседы в стиле «мы провалились как нация» и о «пассивно-агрессивной традиции русской патерналистской любви». Но ничего подобного не было: только какие-то обмолвки, полунамеки. Вероятно, тут дело было как раз в Диме и Насте. Зато с этой парой было очень приятно выпить вина: Дима был огромным энтузиастом местного белого – ркацители, манави.