Как только дверь за нами бесшумно закрылась, Чехова мгновенно изменилась. Вежливая маска спала, оставив на ее лице лишь нескрываемое напряжение.
— Что это было? — сразу же спросила она негромким, но требовательным голосом, переходя на русский. — Ты знаешь, кто эта женщина?
— Ну естественно. Супруга Йозефа Геббельса. Я же не идиот.
— Какой он тебе Йозеф? Не вздумай называть его по имени даже наедине с самим собой. Что за игру вы тут затеяли?
Чехова обернулась и посмотрела в сторону выхода из кухни цепким взглядом, словно проверяя, нет ли здесь лишних ушей. Убедившись, что мы одни, она снова повернулась к мне и ее взгляд не сулил ни черта хорошего.
— Алексей, — начала она тихо, — То, что я сейчас скажу, должно остаться между нами. Мюллер… Он слишком спокоен. Ты исчез на несколько дней, а он не поднял паники. Это не его стиль! Он всегда был параноиком, а на тебя несомненно сделали ставку. Немаленькую ставку.
Я напрягся. Мюллер? Значит, она знает о моей связи с ним. Вот тебе и на.
— Я начала копать, — продолжила Ольга, ее глаза горели внутренним огнем, отражая решимость. — И кое-что узнала. Мюллер… он играет в свою игру. Думаю, он подозревает, что ты не просто предатель, сбежавший из Союза. Он чего-то ждет от тебя. И твоё исчезновение, как мне кажется, было частью его плана. Он допустил, чтобы это случилось. Если не устроил.
Я не подал виду, что ее слова попали в точку. Хотя на самом деле внутри меня все перевернулось, словно кто-то с силой дернул за невидимые нити. Ольга Чехова, женщина, которую я должен был завербовать, сама пришла с предупреждением. И ее догадки пугающе точны.
Потому как в моей логической цепочке, связанной с Мюллером и появлением Лжедельбрука, тоже до черта не укладывается. Особенно после короткого и смазанного разговора с мадам Жульетт. Француженка фактически дала мне понять, что чекисты не устраивали похищение. Вернее, она дала мне понять, что чекисты не при чем. О похищении я сам особо не распространялся. Мешал Эско своим присутствием.
— Я видела, как он с тобой разговаривал, как изучал тебя в Хельсинки. — Ольга понизила голос еще сильнее, почти до еле слышного шепота. — Он не верит в твою легенду. И я… я почувствовала, происходит нечто очень опасное. Я должна была тебя предупредить. Что бы ни происходило, он не твой союзник. Ни в коем случае. А теперь ты мне объясни, — Ольга нахмурилась, в ее взгляде читалась холодная решимость, которая не терпела возражений. — Кто ты такой на самом деле, Алексей? И что здесь, черт возьми, происходит?
Ее вопрос повис в воздухе, требуя немедленного ответа, словно дамоклов меч. Я посмотрел в сторону выхода, затем снова на Ольгу. Сейчас не время для полной исповеди, но и отмалчиваться, пожалуй, тоже не вариант. Тем более, Шипко велел Чехову завербовать, а тут такой поворот — она явилась сама и сама завела разговор.
— Ольга Константиновна, — начал я, стараясь придать голосу максимально деловой тон, который, как я надеялся, успокоит ее, — У нас слишком мало времени, чтобы обсуждать это здесь. И слишком много ушей. Я не могу сейчас ответить на все ваши вопросы. Но готов встретиться с вами вечером. В безопасном месте. Нам действительно есть о чем поговорить.
Ольга внимательно посмотрела на меня, оценивая каждое слово, каждый нервный жест, который я старательно изображал. Она, казалось, колебалась, но потом все же медленно кивнула.
— Хорошо. Где и во сколько?
— Встретимся у Бранденбургских ворот, — ответил я, выбирая известное и многолюдное место, где всегда можно было затеряться в толпе. — В восемь вечера.
В этот момент на кухню заглянул Бернес. Его лицо было непривычно серьезным, а в глазах читалась настороженность.
— Наша гостья заметно нервничает из-за того, что вы ушли и пропали.
— Чай почти готов, Марк. Ты пока можешь вернуться к музыке. Мы скоро присоединимся. Скажи это нашей гостье. — Ответил я на немецком. Ровно как и Марк.
Бернес кивнул и удалился, его шаги затихли в коридоре. Тишина в кухне вновь сгустилась, нарушаемая лишь отдаленным потрескиванием дров из камина в гостиной, напоминающим о присутствии Магды.
Ольга, очевидно, что-то вспомнила. Ее глаза сузились, а губы поджались в тонкую линию.
— Кстати, Алексей, — произнесла она, уже собираясь выходить, ее голос стал чуть тверже. — А где сценарий, что я тебе дала для прослушивания? Надеюсь, ты его не потерял?
Мой взгляд метнулся к двери, ведущей в прихожую. Я вспомнил, что пиджак, в котором был в день похищения, висит именно там, на вешалке.
Я метнулся к выходу, стараясь не привлекать внимания остальных. Сунул руку во внутренний карман. И, к моему огромному удивлению, нащупал там аккуратно свернутые трубочкой листы сценария.
— Твою мать… — Вырвалось у меня вслух.
Факт наличия этих листов имел огромное значение и дело вовсе не в прослушивании. Вообще не в нем.
Глава 10События продолжают набирать обороты
Наш «прекрасный» междусобойчик закончился практически сразу, как только мы с Ольгой присоединились к остальным. Я, например, был этому несказанно рад. Башка пухла от собственных проблем, а тут ещё эта дамочка отиралась со своими мутными, странными намерениями. Имею в виду госпожу Геббельс.
К тому же, того и гляди заявится Клячин. Я его-то в одном варианте плохо переношу, а в обществе Магды — тем более. Такое чувство, будто рядом со мной находятся две охренительно опасные гадюки, готовые выпустить яд при первом же удобном случае.
Кроме того, мне бы не хотелось, чтобы дядя Коля застал здесь Ольгу. Он, конечно, в курсе о нашем с ней общении. По-любому. Уверен, в Хельсинки этот волчара следил за нами постоянно. Однако конкретно их встречи я очень не желаю.
Магда Геббельс медленно, с нарочитой грацией поднялась с кресла. Её атласное платье зашуршало, и этот звук наполнил тишину комнаты.
Взгляд, холодный и пронзительный, скользнул по нам с Ольгой, на пару минут задержавшись на мне, словно она пыталась прочесть мои мысли. Внутри этого взгляда мелькнула затаенная насмешка. Будто немка подумала о чём-то своём, перекладывая эти мысли на нас с Чеховой. Думаю, она решила, будто актриса банально увлеклась молодым соотечественником. Уверен даже: что-то подобное Магда предположила, наблюдая за нашим с Чеховой общением. Ну правильно. Каждый судит по себе.
На лице супруги рейхсминистра больше не было ни тени прежней уязвимости, только холодная, расчётливая вежливость. А может, даже надменность, прикрытая светской благопристойностью. Надо отдать должное, вот уж кто умеет держать лицо, так это она. Совершенно непробиваемая дамочка. Пожалуй, сейчас единственной её слабостью я мог бы назвать Бернеса. И всё. Кстати, непременно разберусь, в чём причины столь пристального внимания немки к Марку. Сдается мне, в этом кроется что-то важное.
— Что ж, фрау Книппер, — произнесла Магда, обращаясь к Марте. — Благодарю за чрезвычайно… проникновенный вечер. Ваше гостеприимство выше всяких похвал. Господин Ирбин… — она повернулась к Бернесу, — Ваша музыка на высоте. Я буду ходатайствовать за вас перед господином Геббельсом, чтобы он дал разрешение на ваше поступление в оркестр. Таланты, знаете ли, на дороге не валяются. И ещё…
Фрау Геббельс снова посмотрела на Марту… Нахмурилась. В её взгляде мелькнуло сомнение, будто она не до конца была уверена, стоило ли говорить следующую фразу вслух.
— Будьте любезны, не афишируйте мои визиты. Говорю на тот случай, если вам захочется, например, блеснуть перед соседями или знакомыми полезными… назовём это так… связями.
— Конечно, конечно… — Марта несколько раз кивнула. — Я всё понимаю, госпожа Геббельс. Можете рассчитывать на моё молчание.
Все остальные: я, Марк и Ольга в этот момент упорно изображали на лице вежливое равнодушие. Мол, нет ничего странного в просьбе Магды.
Хотя я лично прекрасно понял: для неё на самом деле важно совсем другое. Плевать она хотела и на фрау Книппер, и на её соседей. Эта дамочка хочет скрыть свои посещения лишь потому, что чего-то отчаянно боится, хотя очень успешно это скрывает. А кого может бояться Магда Геббельс? Правильно! Пожалуй, только фюрера или Йозефа Геббельса. Думаю, фюреру плевать на фрау Книппер и её соседей ещё больше, чем самой Магде. На Бернеса ему плевать тоже. Соответственно, остаётся Йозеф. Интересная, однако, вырисовывается картина…
— Марк, ожидайте от меня весточки. Я сообщу вам, когда можно будет приступить к службе, — заявила Магда под конец своей речи.
Бернес кивнул, не отрывая скрипку от плеча. Он с ней буквально сросся. Видно, ему самому до чёртиков надоел сегодняшний «концерт», он устал от натянутых улыбок и той роли, что приходилось изображать перед супругой рейхсминистра.
Фрау Геббельс направилась к выходу, её поступь была тяжелой и чёткой. Просто «каменный гость» какой-то, честное слово. Каждый шаг отмерян, как на параде.
Уже перед дверью Магда остановилась, обернулась к Ольге, которая стояла возле кресла, провожая взглядом свою «подругу».
— Милая, ты идёшь? Я без водителя. Была бы очень благодарна, если бы ты меня подвезла до министерства. Встречусь с супругом, не откладывая дело в долгий ящик.
Ольга Чехова, чуть помедлив, кивнула и последовала за госпожой Геббельс, бросив на меня быстрый, предостерегающий взгляд — в нём читалось еле заметное «будь осторожен». Или «не лезь на рожон». В общем, что-то в таком духе.
А я, между прочим, вообще никуда бы не лез. Жаль, моего мнения по этому поводу, как и моих желаний, никто не спрашивает.
Дверь за гостями закрылась, и я почувствовал, как дышать стало намного легче. Словно из аквариума, набитого акулами, выпустили и воду, и акул. Вернее, одну акулу. Надеюсь, наши дальнейшие встречи с Магдой Геббельс не будут настолько частыми.
Марта, видимо, полностью разделяла мои ощущения. Она облегчённо выдохнула и провела ладонью по лбу, стирая невидимый пот. Хотя, скажем честно, расслабляться было рано. Очень рано.