— Управляющего, пожалуйста, — обратился я к служащему за центральной конторкой, стараясь, чтоб мой голос звучал уверенно, но без вызова. — Алексей Витцке. Меня интересует ячейка на предъявителя.
Служащий, пожилой господин с безупречно подстриженными седыми бачками, измерил меня внимательным взглядом, скольнул глазами по Марте, затем снова переключился на мою персону.
— Ожидайте, герр Витцке. Я доложу герру Штраусу.
Пока мы ждали, стоя у массивной колонны, я позволил себе, изображая праздное любопытство, вполне естественное для человека, сбежавшего из Советского Союза, поглазеть по сторонам.
Отлично… Они действительно здесь. Все. Вернее, почти все. Как и предполагалось.
Первым я заметил Эско Риекки. Начальник сыскной полиции Финляндии замер у стойки с информацией, притворно изучая ее. Его обычно невозмутимое лицо было напряжено, брови чуть сведены.
Взгляд финна, острый и цепкий, сначала скользнул по мне, затем уперся в Марту. Удивление, мелькнувшее в глазах Эско, быстро сменилось холодной яростью и попыткой понять, что происходит. Он явно не ожидал увидеть меня с фрау Книппер. Он вообще ни с кем меня не ожидал увидеть.
Причем, сам господин полковник подойти и заговорить не мог. Для начала, хотя бы потому, что он прекрасно знал, за беглым чекистом, ставшим новоиспеченным сотрудником Гестапо, по Берлину след в след ходят люди Мюллера. А вот с фашистом Риекии хотел бы ругаться в самую последнюю очередь. Вполне понятно, Гестапо не потерпит конкуренции. Соответственно, все, что оставалось финну, это просто наблюдать со стороны бешенным взглядом, ожидая, когда я заберу содержимое ячейки.
Судя по всему, что делать дальше, Эско пока не понимал. Он то рассчитывал, что мы все провернем тихонько, осторожно. А тут я притащил с собой в банк фрау Книппер.
Пальцы господина полковника взяли какой-то листок из стопки, торчащей в специальном «кармане», и смяли его так, что бумага сжалась в маленький шарик. Но двигаться в какую-нибудь сторону он пока не собирался. Эско Риекки ждал.
Следом, в небольшой кучке посетителей банка, я заметил людей Мюллера. Их было двое. Один замер у окна, напротив выхода, делал вид, что читает газету. Он держал ее слишком низко, не позволяя развороту закрыть обзор зала. Его глаза, скользнувшие по мне, были слишком равнодушными, а взгляд слишком быстрым, профессионально-оценивающим.
Второй — скорее всего, вон тот «клиент», ожидающий очереди к кассиру. Достаточно дорогой, но неброский костюм, идеальная стрижка под машинку, руки в карманах брюк — классическая поза для быстрого доступа к оружию. К тому же, с одной стороны карман явно более отопырен. Варианта два. Либо у парня правая рука раза в три больше левой, либо там лежит пистолет.
Взгляд второго был пустым, как у рыбы, но сканировал пространство с методичным, холодным расчётом.
Оба мужичка то и дело невзначай поворачивали головы к центральному входу, а это говорило лишь об одном. Все получилось. Отчёт Мюллеру о настораживающем перемещении объекта в сторону конкретного банка отправлен. Мои следопыты ждут поддержку. Отлично!
Сложнее оказалось вычислить британцев. Эти подошли к делу тоньше, грамотнее. Хитрые сволочи. Сначала даже не мог понять, кто же именно сопровождает нас с Мартой. Кого эта дрянная немка подтянула в помощь. И да, я ни капли не сомневался, что именно подтянула.
Рассказ фрау Книппер о том, как она «соскочила» с работы на британскую разведку, не выдерживал никакой критики. Они тут в 1939, наверное, еще не знают некоторые непреложные истины, но мне они точно известны. Не бывает «бывших» разведчиков или «бывших» агентов. Бывший разведчик — мертвый разведчик. В любом другом случае он все равно живет в определённом режиме боевой готовности.
Так вот, британцы… Молодая пара — элегантный мужчина и дама в изящной шляпке. Неожиданно…
Они оживленно беседовали с одним из сотрудников, сидя возле «конторки».
Эти двое вели себя чуть активнее, чем остальные посетители. Вот прямо совсем немного. Но слишком оживленно для банка. Их жесты были слегка резковаты, а глаза постоянно скользили по залу, почти не останавливаясь на нас с Мартой. Но при этом, всегда возвращаясь.
Мужчина невзначай поправил галстук — его пальцы мелькнули, и я заметил характерную мозоль на сгибе указательного пальца правой руки, как у человека, привыкшего к винтовке или пистолету.
Ну и узел… Да, да, да… Узел галстука. Казалось бы, какая мелкая, незначительная деталь. Однако нас учили обращать внимание именно на детали. В первую очередь на них.
Так вот, у мужика галстук был завязан на Кембриджский узел, известный также как узел Кавендиш. Эту информацию мне, естественно, в секретной школе не рассказывали, потому как не знали о ней. Ее я просто помнил из своей прошлой жизни.
Кембриджский узел, или, как его назовут в будущем, «двойной узел», появился совсем недавно, только в 1930-х годах, но широкую популярность он приобретет несколько позже, в 1950-х годах, благодаря герцогу Виндзорскому, который часто будет его использовать.
Соответственно, ни один немец не стал бы завязывать галстук подобным образом в 1939 году. Это просто невозможно. Дело привычки.
Спутница франта тоже слегка выделялась среди прочих дам, находившихся в банке. Она держала сумочку не как аксессуар, а как щит — левой рукой, прижимая к бедру.
— Герр Витцке?
Я повернулся на голос к тому, кто окликнул меня. Видимо, это и был управляющий Штраус — импозантный мужчина с моноклем на черном шнурке. Появился данный господин практически бесшумно.
— Прошу вас, пройдемте в мой кабинет для сверки некоторой информации.
Естественно, мы с Мартой очень даже бодро откликнулись на предложение и двинулись вслед за Штраусом.
Кабинет управляющего выглядел солидно. Он был обит темным дубом и пахло здесь соответствующе — дорогим табаком и стабильностью. Штраус уселся за массивный стол, уставившись на меня искусственно-радушным взглядом.
— Итак, герр Витцке. Процедура требует полной проверки вашего права получить доступ к ячейке. Согласно записям, оставленным вашим отцом, Сергеем Витцке, необходимо три составляющие.
Я кивнул, стараясь дышать ровно:
— Конечно, господин Штраус. Все имеется в наличие. Давайте начнем с первого. Часы…
Я снял обозначенный предмет с руки и протянул его управляющему.
Штраус взял увеличительное стекло, затем развернул часы тыльной стороной и внимательно изучил выгравированную на крышке надпись. По сути, она была формальной, но как оказалось, достаточно важной. Всего лишь памятные слова — «мы чтим своих друзей».
— Да, все верно. — Штраус убрал лупу и весомо кивнул. — Действительно, именно эти часы были вручены вашему отцу.
— Отлично. Тогда часть вторая…– Продолжил я, а затем чётко и уверенно произнёс слова, которые отец отметил в томике Гётте.
Штраус опустил взгляд и посмотрел в большую книгу, которая лежала раскрытая перед ним на столе. Видимо, именно там были указаны все пункты, дававшие доступ к ячейке.
— Верно, господин Витцке. Ну и последнее…
— Буквенный шифр, — Перебил я Штрауса. — Вот, пожалуйста.
Я протянул листок с пятью буквами: П, Н, К, Х, К. Вот тут, честно говоря, немного напрягся. Вдруг всё-таки моя расшифровка оказалась неверной.
Штраус сверил мой вариант с образцом в книге. Его монокль блеснул, когда управляющий снова утвердительно качнул головой.
— Все элементы идентичны и совпадают с записями, — заключил он с деловой вежливостью. — Поздравляю, герр Витцке. Право доступа подтверждено. Прошу вас следовать за мной. Фрау может сопровождать вас как гость, если вы того желаете. Либо мы предложим ей чашечку наипрекраснейшего кофе…
— Конечно, сопровождать. — Я поспешно кивнул, глядя на Марту с наигранным доверием. — Фрау Книппер — мой близкий друг.
— Замечательно. — Управляющий поднялся из-за стола и указал рукой на выход. — Тогда идёмте.
Мы спустились на древнем лифте в подвальное хранилище. Древнем не по качеству, а по модели. Он так скрипел и трясся, что мне в какой-то момент показалось, что мы сейчас просто свалимся куда-то в Преисподнюю.
Воздух стал холоднее, гуще, хотя я бы не сказал, что подвальный этаж находится глубоко.
Как только вышли из лифта, двери которого открывались вручную, я увидел просторное помещение. Ряды стальных ящичков уходили вглубь, словно маленькие камеры гигантской тюрьмы для ценностей.
Штраус привел нас к ячейке с номером 703. Это был массивный стальной сейф, встроенный в стену. Управляющий вытащил связку ключей и самым большим из них открыл дверцу. Затем, достал специальный ящик, поставил его на стол,
— Ваш ключ, герр Витцке, — он отцепил от связки один из ключиков и протянул его мне. — На всю процедуру у вас есть пятнадцать минут конфиденциального доступа. Я буду ждать у входа в хранилище.
Штраус попятился в сторону выхода и уже через пару минут мы с Мартой остались в хранилище одни.
Немка замерла рядом со мной, словно каменное изваяние. Ее дыхание участилось. Она настолько желала заполучить, наконец, архив Сергея Витцке что практически утратила контроль над своими эмоциями. Я буквально кожей чувствовал исходящие от нее флюиды жгучей нетерпеливости.
Я поднес ключ к дверце. Странно, но моя рука немного, совсем чуть-чуть дрожала. Наверное, сказывалось напряжение и волнение, которое, несомненно, имело место быть. Неужели сейчас это произойдёт? Мой путь длиной в несколько месяцев, наконец, подошел к той точке, которая одновременно была и отправной, и завершающей.
Я вставил маленький ключик, врученный мне Штраусом, и медленно повернул его. Глухой металлический щелчок прозвучал в тишине хранилища слишком громко. Ну или мне так показалось. Тяжелая дверца ячейки открылась.
Внутри, в глубине стального куба, лежал небольшой, обтянутый потертой черной кожей футляр. Никаких папок с документами. Никаких кип бумаг. Только эта шкатулка, размером с книгу в толстом переплете.