— Опусти пистолет, Григорьевич, — осторожно проговорил Орлов.
— Не указывай, — я по-прежнему держал ствол нацеленным на КГБшника. — Объясни-ка лучше, товарищ начальник отделения… какого рожна ты здесь забыл? И на кого ты напал? Ну если не признал меня, то думал — кто?
Он откашлялся, вытер лоб, облизал пересохшие губы.
— Долгая история.
— А я не тороплюсь… И тебе не советую. Давай, выкладывай.
— Я стал наводить справки… С Марфы Петровны начал. Все нити к ней вели. Озеро, пропавшие… Ну и плюс — с Москвы сообщили: Мельников здесь. Геохимик известный. Светило, мать его в коромысло… А для меня он — потерпевшая ученая голова, блин. Полез со своими исследования сюда совсем не вовремя. Здесь люди пропадают, а он… Ну в общем, стал я за ним наблюдать. Но исчез он как-то быстро. Фьюить, и нет. Понимаешь? С гостиницы смылся бесследно. Сначала подумал, что просто ушёл погулять, а потом понял — нет. Что-то не так. Узнал через Краснову — оказывается, здесь, на берегу его лагерь. Ну, я и пришёл. Она место описала. Палатку увидел, оборудование — а человека нет. Кровь на суку там, разрез брезента, сам же наверняка всё видел. Ясно — бежать пришлось интеллигенту. Ну, или утащили его, или пришибли. Думаю: убийца где-то рядом. «Волга» моя там, за пригорком, а я сел, подождал. Потом — ты вдруг нарисовался. В темноте я и не разобрал…
— И решил сразу вломить, — отозвался я. — Без предупреждения. Без попытки установить, кто перед тобой?
— Ну а как еще? Сам посуди, Григорич… ночь, лес, пропавший геолог, кровь на дереве.
— Геохимик, — уточнил я.
— Все одно, я в ученых степенях и специальностях сильно не разбираюсь. Но факт налицо — хана, скорее всего, командировочному. А я без оружия, решил тебя вырубить кулаком, — ответил он похлопывая себя по карманам и показывая, что кобуры на нём нет. — Приказ у нас — работаем под «гражданских», не светимся, без табельного то бишь. Озвучили — «не тревожить, не пугать население». Сбор информации, анализ, в общем, только оперативными методами, не силовыми… Вот такие дела.
Я не ответил. Такое запросто могло быть. Особенно с учётом характера дел, которыми занимался Орлов. Да и подход у конторских иной — тихий, без лишнего шума.
— Ну и? — спросил я. — Дальше что думаешь делать?
Он глянул в сторону озера.
— Надо искать Мельникова. Пока не поздно. Живого или нет — всё равно надо найти.
— Где искать? Есть мысли? — я не опускал пистолет.
— Я не враг тебе, Петров, — спокойно сказал он. — Если б хотел — давно бы копал под тебя. Общее дело делаем, надо нам объединяться. Что скажешь?
Я молчал. Что-то не сходилось. А майор пошевелился.
— Один шаг в сторону — и стреляю, — сказал я негромко. — Ты же помнишь?
Орлов кивнул. Без слов. И сразу было видно: понял, что не шучу.
— Ладно, допустим, — сказал я, не опуская пистолета и раздумывая. — Допустим, я тебе поверил, Борислав Гордеевич. И, допустим, ты действительно не узнал меня… Но скажи мне честно: ты видел, как озеро чернело? Только что…
Орлов прищурился.
— Ха! В каком смысле — чернело?
— В прямом, бляха-муха! Почернело. Как в байках городских местные судачили.
Он повернулся, посмотрел на воду.
— Сейчас темно. Обычная вода. Да, густая, тёмная — но ведь ночь же.
Я тоже повернулся к озеру. И похолодел.
Сейчас оно было обычным. Тёмная, будто маслянистая гладь, как и должна быть в такую ночь. Никакой черноты, никакой потусторонней глубины, никакого провала в ад. Просто вода и вода, какая и может быть в ночном лесу.
— Твою мать, — пробормотал я. — Этого не может быть…
Орлов посмотрел на меня с непониманием.
— Что не так, Петров? — спросил он. — Показалось? Бывает… Ты же только что по голове получил.
— Я точно видел, — отрезал я. — Оно было чёрное. Как мазут. Я это видел, как сейчас вижу тебя. Оно прямо на глазах темнело, как будто кто-то тушь в него вылил.
Он молчал. Потом, неуверенно и с некоторой иронией, добавил:
— Не в обиду, Григорич, но знаешь… э-э… психи, говорят, тоже всегда уверены, что они нормальные.
Я усмехнулся без веселья.
— Ну да, есть такое… Но не про меня. У меня жена — криминальный психолог. Уж она бы давно раскусила, если бы я поехал крышей.
— Тогда, может, и правда… — Орлов глянул на воду. — Что-то было.
Сказал это, будто просто хотел подбодрить меня, а не потому, что вдруг поверил.
— Не «что-то». Оно чернело, сука, на моих глазах. Я видел. А теперь — ничего. Как будто не со мной было. Странно…
Я смотрел на озеро, но внутри уже клокотало другое: злость. Смешанная с непонятной тревогой от неизвестности. Если это был не бред, то что тогда?
Орлов полез во внутренний карман пиджака, достал сложенный вчетверо лист.
— Вот, смотри, — протянул. — То, что успел собрать. Пока местные дурака валяли. Может, пригодится.
Я развернул лист. Обычная писчая бумага, записи шариковой ручкой. Несколько дат, фамилии, какие-то пометки, стрелки.
— Это что?
— Записи. Периоды, когда озеро якобы чернело. Совпадают с пропажами людей. Свидетели есть, но не по всем эпизодам. Я с ними говорил.
Я вчитался.
— Угу. Почти то же всё, что у меня. Только у меня есть и третья колонка. Материалы, по которым так и не были заведены дела.
Орлов проникновенно кивнул.
— Вот видишь! Одно дело делаем, а ты не доверяешь мне, Григорич. А нас обоих ведёт одно и то же. Одна ниточка. Только местные этого не хотят. Ни милиция, ни прокуратура. В чем-то замазаны.
— А ты? Ты-то тоже местный, — усмехнулся, вспомнив, что майор — руководитель подразделения КГБ, дислоцированного в Нижнем Лессовске.
— Я — другое… Наша организация всегда особняком держалась, всегда за правду была.
— Прям уж всегда? — может, в темноте и не видно было, как я вздернул бровь, но по тону всё должно быть вполне понятно.
Он посмотрел прямо.
— Я по закону всё делаю… Как и ты…
Я ещё раз внимательно окинул взглядом коллегу. Тот стоял спокойно, не ёрзал, не отводил глаза. Усталый, потный, с веткой в волосах — выглядел так, как и должен был выглядеть человек, который шёл по бурелому, а не сидел в засаде с чётким планом. И всё же напряжение между нами пока никуда не делось. Не привык я вот так сразу менять свое мнение. Присмотрюсь к майору, а дальше видно будет.
— Ладно, — проговорил я. — Проверим твою версию насчет местных. Признаться, она у меня тоже вырисовывается уже с самого первого дня пребывания в вашем мутном городке. Но пока ты — под моим контролем. И будем делать то, что я скажу. Если что, я и пальнуть могу, так что без глупостей.
— Никогда чекист не выполнял приказы МВД-шников, — хмыкнул он, но без злобы, а как бы раздумывая.
— Значит, ты будешь первым.
Он кивнул, будто этого и ждал, но тут же добавил:
— Договорились… Но если я что-то накопаю вперед тебя… что-то важное для нашего общего дела, то я буду старший. По рукам?
— А давай! — прищурился я и с размахом хлопнул его по ладони, мы пожали друг другу руки, скрепили спор-договор. — А теперь надо осмотреть место происшествия более детально.
Мы подошли к палатке. Я приподнял полог, посветил внутрь. Спальник смят, будто исследователь выскакивал в панике. Рюкзак — распахнут, содержимое вывалено частично наружу: консервы, коробка со стеклянными пробирками, какие-то мешочки с пористой породой. Мельников работал здесь не для проформы. Он копал, искал, собирал.
— Помоги, — сказал я Орлову и сам начал разгребать.
Возле рюкзака валялась толстая записная книжка. Потёртая, крашеная под кожу, на пружине. Блокнот в модной обложке. Явно импортный.
Я развернул фонарь, подсел, раскрыл. Пошли записи. Мелкий, частый почерк — без полей, как у человека, который привык работать в полевых условиях. Несколько страниц — схемы, цифры, химические формулы.
— Геохимия, — произнёс я, почесывая затылок. — Он по аномалиям работал. Я в этих формулах не копенгаген. Вот что всё это значит, скажи? У вас там есть в области выход на химиков — или кто такое умеет читать?
— Я — немного, — ответил Орлов.
— Чего? — мои брови встали домиком, ведь совсем недавно, он утверждал, что не разбирается ученых и их степенях.
— Тут не формулы, тут расчёты концентраций, — хмурился новоявленный напарник. — Кремний, бор, фтор… Тут он фиксировал, что в воде превышены показатели по отдельным химическим элементам. Вот, смотри — «Si — 6.1 мг/л, Fe — нестабильно, выбросы неравномерные, фон колеблется». А здесь — «РН провален в сторону кислотности. Органика? Нет, не может быть».
— Я все равно нихрена не понял… А ты откуда в химии разбираешься? А? Вас этому учат в школе КГБ? Хе.
— Не все комитетчики одинаковые, — улыбнулся Орлов с хитринкой в глазах. — Я ведь по образованию… а впрочем, неважно. Давай, листай, что там дальше…
Мы перелистнули ещё пару страниц. Все исписаны, по полям — каракули, стрелки, вопросы.
— Он что-то нашёл, — сказал я, ощущая, как внутри снова поднимается то чувство, которое накатывает на сыщика, когда он в шаге от ответа.
И тут — последняя страница.
Посреди листа — жирные, давленные строчки:
«Кажется, я разгадал тайну Чёрного озера»
Ниже:
«Все подробности — в моём диктофоне»
Мы с Орловым переглянулись.
— Видел здесь где-нибудь диктофон? — спросил он.
— Нет, — покачал я головой. — Ни в спальнике, ни в рюкзаке. Может, выпал?
— Или забрали. Те, кто его пугал… или кто за ним пришёл.
— Твою маковку, Гордеич, ищи диктофон, чую, в нем вся разгадка… Это шутка такая маленькая с динамиком, как радиоприемник, только маленький и с кассетой.
— Думаешь, я не знаю, что такое диктофон? — проворчал Борислав.
— Ну а вдруг? — пожал я плечами. — Позарез нужна кассета учёного. Эх… куда же она завалилась?
Я поднялся и выбрался наружу. Осветил пространство вокруг палатки. Земля кое-где примята, явно ногами, но четких следов не отпечаталось. Сломанная ветка, пустая консервная банка, обрывок обожженной газеты. Но диктофона нигде не было.