— Ты оправдываешь воровство красивыми словами, — покачал головой Фарид. — Но кража есть кража.
Самир резко повернулся и вытащил из кармана ещё одну фотографию.
— А если я скажу тебе, что Стерлинг не единственный покупатель? Вот, посмотри. Герман Циммерман из Женевы. Его частная галерея открыта для всех желающих по выходным. Люди приходят, смотрят, восхищаются…
— За деньги, — буркнул Фарид.
— Конечно, за деньги! — взорвался Самир. — Всё в этом мире за деньги! Но лучше пусть люди платят за возможность увидеть наше наследие, чем копаются в руинах в надежде найти хотя бы осколок!
Мустафа медленно подошёл к окну и выглянул наружу. Улица была пуста; лишь бродячий пёс лениво ковырялся в мусоре.
— Самир, — тихо сказал он, не поворачивая головы. — Расскажи ему про Стерлинга. Всю правду.
Самир замолчал, и в воздухе повисла напряжённая тишина. Фарид почувствовал, как сердце забилось чаще.
— Какую правду? — спросил он хрипло.
Самир тяжело вздохнул и опустился на пол, привалившись спиной к стене. Голос его стал тихим и усталым.
— Джеймс Стерлинг не просто богатый коллекционер. Когда-то он был одним из нас — археологом. В семидесятых работал в Ираке. Проводил раскопки в Вавилоне. Потом началась война с Ираном… Его экспедиция попала под обстрел. Погибли все — жена, коллеги, студенты… Он остался один посреди руин, которые изучал всю жизнь. Так что он не просто богатей и бизнесмен.
Фарид почувствовал, как злость внутри него медленно угасает, уступая место чему-то другому — состраданию и пониманию.
— Тогда он поклялся себе: никогда больше не позволит войне уничтожить историю. Позже разбогател на нефти, но каждый заработанный цент тратит на спасение древних артефактов из горячих точек. — Самир поднял глаза на Фарида. — Его подземный музей — это не тюрьма для древностей — это ковчег. Последний шанс сохранить наше прошлое.
— Почему ты не рассказал этого раньше? — едва слышно прошептал Фарид.
— Потому что это ничего не меняет. Мы всё равно остаёмся ворами. Только иногда воровство — единственный способ спасти то, что нам дорого.
В этот момент в комнату торопливо вошёл Абу Марван с рацией в руках и тревожно кашлянул.
— Господа, у нас проблемы. Мой человек на границе сообщил — турецкая таможня усилила контроль. Кто-то слил информацию о контрабанде древностей.
Самир вскочил на ноги.
— Что это значит?
Абу Марван пожал плечами.
— Наш обычный маршрут закрыт наглухо. Нужен другой план и быстро.
Халиль подошёл к старой карте на стене и задумчиво провёл пальцем по горному хребту.
— Есть старая дорога через горы… Опасная тропа, зато турки её почти не патрулируют…
Мустафа покачал головой.
— Слишком рискованно. Мой грузовик не потянет перевал с таким грузом.
Вдруг заговорил Фарид — тихо, но уверенно.
— А если разделить груз? Часть отправим морем через порт Басры, а остальное повезём через горы?
Самир внимательно посмотрел на него и медленно кивнул.
— Возможно, это единственный выход…
Все взгляды удивленно устремились на него.
— Ты ведь был категорически против… — начал Самир, не скрывая недоумения.
— Я и сейчас против, — жестко оборвал его Фарид. — Но если уж эти сокровища покинут нашу землю, пусть хотя бы доберутся в целости и сохранности.
Самир задумчиво кивнул.
— Значит, морем… В Латакии у меня есть один человек. Рыбак по имени Омар. Он возит туристов к турецкому берегу. Думаю, за хорошую плату он не откажется от особого рейса.
— А что будет с диадемой? — встревоженно спросил Абу Марван. — Она ведь самая ценная из всего груза.
— Диадема отправится со мной, — решительно заявил Самир. — Через горы. Если что-то пойдет не так, пусть потеря будет минимальной.
— Три тысячи лет назад эту диадему носила царица, — тихо произнес Фарид, словно боясь потревожить чей-то сон. — Она правила городом у самого моря. Подданные ее боготворили, враги трепетали от одного ее имени. А теперь…
— Теперь она спасет жизни, — перебил его Самир. — Возможно, именно в этом ее истинное предназначение.
Мустафа нервно взглянул на часы.
— Нам пора двигаться. До рассвета осталось всего четыре часа.
Они принялись быстро и аккуратно укладывать артефакты. Каждый предмет бережно заворачивали в мягкую ткань и помещали в специальные ящики с прокладками. Работали молча, но напряжение висело в воздухе, звенело в каждом движении рук.
Когда очередь дошла до саркофага царя Ахирама, Фарид застыл, словно наткнулся на невидимую преграду.
— Этот саркофаг… он особенный. На нем выгравирована одна из древнейших финикийских надписей. Проклятие каждому, кто потревожит покой царя.
— Суеверия! Не думал, что ты веришь во всю эту чепуху.
Фарид пожал плечами, — Абу Марван усмехнулся.
— Может быть… Но подумайте только — царь Ахирам правил Библосом в десятом веке до нашей эры. Он видел строительство храма Соломона и торговал с египетскими фараонами. А теперь его останки отправляются в шотландский замок к нефтяному магнату…
— История любит горькую иронию, — философски заметил Самир и помог Мустафе поднять тяжелую крышку саркофага.
Но внезапно снаружи опять послышались шаги. Все замерли, даже дыхание стало поверхностным и еле слышным. Халиль осторожно выглянул в окно и успокаивающе махнул рукой — просто поздний прохожий.
— Нервы ни к черту, — пробормотал Мустафа, вытирая рукавом пот со лба.
— У всех нервы ни к черту, — откликнулся Самир. — Но мы почти закончили.
А когда последний ящик был наконец упакован, Фарид достал бутылку арака и разлил напиток по маленьким стаканчикам.
— За что выпьем? — спросил Абу Марван.
Фарид поднял стакан и внимательно посмотрел на своих товарищей.
— За тех, кто создал эти сокровища… и за тех, кто сумеет их сохранить.
Они выпили молча. Жгучий арак обжег горло и согрел душу одновременно.
— Самир… — тихо произнес Фарид после короткой паузы. — Когда будешь у Стерлинга, передай ему кое-что от меня.
Самир вопросительно поднял бровь.
— Что именно?
Фарид вынул из кармана небольшой глиняный черепок с едва различимыми письменами, потер его пальцами и задумчиво произнес.
— Это осколок древней амфоры из моей личной коллекции. Передай ему, скажи — подарок от человека, который знает, как болит утрата.
Самир осторожно принял черепок и аккуратно завернул его в платок. В его глазах мелькнуло напряжение, будто он держал в руках живое существо.
— Передам обязательно.
Мустафа же уже заводил мотор грузовика. Двигатель мягко заурчал, ровно и уверенно, точно дремлющий зверь проснулся и приготовился к долгому пути. Они быстро погрузили ящики, надежно закрепили их ремнями и укрыли сверху выцветшим брезентом.
— Если все пройдет гладко, встретимся в Стамбуле, — сказал Самир, крепко пожимая руку Фариду.
— А если нет? — тихо спросил Фарид, не отпуская его руки.
Самир помолчал секунду, словно взвешивая каждое слово.
— Тогда пусть хотя бы мир узнает, что мы сделали все возможное. Что мы пытались спасти то немногое, что еще можно было спасти.
Грузовик медленно тронулся с места и осторожно выехал из двора старого караван-сарая. Фарид остался стоять у входа в подвал, глядя вслед удаляющимся красным огонькам. В руке он сжимал последний артефакт — небольшую бронзовую фигурку богини Астарты. Он решил оставить ее себе. На память, на удачу или на прощение.
— Прости нас… — прошептал он в темноту, обращаясь к безмолвной статуэтке. — Мы делаем все, что можем.
А в это самое время, далеко отсюда, в сумрачном шотландском замке среди вересковых холмов Джеймс Стерлинг стоял посреди своего подземного музея. Он аккуратно протирал стеклянные витрины и готовил место для новых экспонатов. Стерлинг даже не подозревал, что через несколько месяцев его бесценная коллекция привлечет внимание совсем других людей — тех, для кого древние сокровища были всего лишь средством финансирования куда более темных замыслов.
Но пока он этого не знал. Пока он просто ждал — и верил в чистоту своих намерений.
Глава 2
Весеннее солнце уже вовсю припекало, и Кирилл Козлов, щурясь от резкого света, с наслаждением затянулся сигаретой. Желтоватые от курения зубы выдавали его с головой, а пальцы, вечно дрожащие от никотинового голода, то и дело шарили по нагрудному карману.
— Козлов! — грянул голос старшины Петренко, резко вынырнувшего из-за угла. — Опять дымишь, как паровоз? Документы проверил?
Кирилл торопливо притушил сигарету об пыльную подошву и отчеканил козырёк.
— Так точно, товарищ старшина! Всё в полном ажуре!
— Ну-ну, — недоверчиво хмыкнул Петренко, поправляя ремень. — Вчера у Макаренко тоже был ажур. Чуть все бумаги к чертям не сожрала эта проклятущая коза!
Димка Макаренко, сидевший неподалёку и чистивший автомат, поднял голову и виновато развёл руками.
— Товарищ старшина, да я ж говорю — не уследил! Только на минуту отвернулся к колодцу — а эта рогатая диверсантка уже мой планшет жуёт!
Тем временем пулемётчик Гриша Захаров, улыбаясь во весь рот, подмигнул товарищам.
— Она ещё и погоны жевать пыталась! Я сперва думал — местные пацаны шалят. А это, оказывается, козья диверсия!
— Ладно вам балагурить! — махнул рукой Петренко. — Захаров, пулемёт готов? Сегодня опять в патруль идём.
— Так точно! ПКМ в лучшем виде, ленты набиты под завязку.
А в этот момент радист Толя Усевич высунулся из-за своей рации и помахал рукой.
— Товарищ старшина, разрешите вопрос? Я вчера пытался объяснить местному дехканину, что нам вода нужна для техники. Показываю на БТР, на канистры тычу пальцем. А он кивает и тащит мне… дыню!
И все дружно рассмеялись, а водитель Рахмон покачал головой и улыбнулся.
— Эх, Толя! Надо было меня позвать. Я же немного по-дари говорю. А дыня — это хорошо! Витамины нужны, весна ведь.
— Витамины-то витамины, — усмехнулся Петренко. — Только радиатору твоего БТРа дыней не поможешь. В следующий раз берите Рахмона с собой переводчиком.