С германской стороны для усиления орловской группировки в ходе сражения было дополнительно введено в бой несколько соединений и отдельные части усиления, которые приняли активное участие в борьбе за Орловский плацдарм: с участка против правого крыла и центра советского ЗапФ были переброшены 183, 95, 253 и 129-я пехотные дивизии (из состава 39-го тк и резерва 4-й А группы армий «Центр»); с участка против Калининского фронта – 20-я мд (из состава 43-го ак 3-й ТА группы армий «Центр»); с участка против ВорФ – 26-я пд (из состава 7-го ак 2-й А группы армий «Центр»), мд «Великая Германия» и 51-й танковый батальон (из состава 4-й ТА ГА «Юг»); из резерва ГШ сухопутных войск – 8-я тд[538]. Всего, таким образом, было дополнительно переброшено 5 пехотных, 2 моторизованные и 1 танковая дивизии, а также ряд отдельных танковых, артиллерийских и пехотных частей и подразделений: приблизительно 100 тыс. солдат и офицеров, 1,3 тыс. орудий и минометов, до 400 танков и САУ (с учетом реальной и штатной укомплектованности, см. выше).
Принимая во внимание имеющиеся сведения о восполнении сил и средств, изложенное выше позволяет произвести следующие расчеты (табл. 3, 4)[539].
Как показывает соответствующий индикатор, результативность наступательных действий советских войск в ходе операции «Кутузов» в целом оказалась приблизительно в 3 раза ниже, чем у германских войск в ходе операции «Цитадель» (1,54 против 4,26), причем в сравнении с ударной группировкой 9-й полевой армии вермахта, потерпевшей явную тактическую неудачу на северном фасе Курского выступа (см. в книге П. Букейханова «Курская битва. Перелом», часть вторая, глава 3). Напротив, результативность ведения обороны германскими войсками более чем в 4 раза превысила аналогичный показатель войск ЦФ в Курской оборонительной операции (28,78 против 6,68). Оба этих вывода отнюдь не являются очевидными без специальных расчетов и свидетельствуют, что оперативные результаты, достигнутые Красной армией за счет овладения территорией Орловского плацдарма, в целом не оправдывают высокие потери в операции при изначально крайне выгодном для наступающей стороны соотношении сил и средств.
Таблица 3
Критерии результативности наступательных действий советских войск в операции «Кутузов» / Орловской стратегической наступательной операции
Таблица 4
Критерии результативности оборонительных действий германских войск на фронте проведения Орловской стратегической наступательной операции Красной армии
Примечание к таблицам 3, 4:
* С учетом восполнения авиации.
По утверждению ГШ Красной армии (подтверждаемому приведенными выше сведениями. – П. Б.), данные о соотношении сил сторон перед началом операции «Кутузов» свидетельствовали о том, что советское командование создало на направлениях главных ударов левого крыла Западного и Брянского фронтов подавляющее превосходство над противником в силах и средствах, которое вполне обеспечивало успех прорыва обороны противника и его быстрое развитие в глубине, а равно и выполнение задачи ликвидации орловской группировки немецких войск[540]. Тем не менее 3-я и 63-я армии БрФ достигли Орла только к 4 августа, продвинувшись в среднем на 60 км за 24 дня операции, следовательно, среднесуточный темп их наступления составлял около 2,5 км, что вполне сопоставимо с темпом наступления ударной группировки 9-й немецкой армии в ходе операции «Цитадель» – около 2 км. При этом оперативная плотность германских войск, сражавшихся против двух этих армий на Орловском направлении в составе 35-го ак, была меньше, чем плотность советских войск в полосе обороны 13-й А ЦФ (см. в книге П. Букейханова «Курская битва. Оборона», часть вторая, глава 2), по личному составу – приблизительно в 6–7 раз, по артиллерии – в 5–6 раз, по бронетехнике – в 12–13 раз (с учетом того, что к 31 июля ширина фронта обороны 35-го корпуса не изменилась, но его силы соответствовали: по пехоте – четырем, по артиллерии – шести, по тяжелым противотанковым средствам – двенадцати пехотным дивизиям[541], а в распоряжение командования корпуса поступили три танковые дивизии). Эти данные наглядно характеризуют уровень тактического превосходства германской армии.
Наступление 11-й гв. А ЗапФ развивалось успешнее, чем 3-й и 63-й армий, но для того, чтобы продвинуться в оборону противника на глубину 80–85 км, в полосе армии пришлось ввести в бой шесть отдельных танковых полков и бригад, три отдельных танковых корпуса и танковую армию – всего свыше тысячи танков и САУ. Причем такое значительное массирование бронетехники позволило всего лишь в 2,5 раза повысить темп наступления по сравнению с 3-й и 63-й армиями – по данным штаба 11-й гв. А[542], ее среднесуточный темп наступления без учета «оперативных пауз» составил 5,5–6 км в сутки за операцию. Германские войска, хорошо используя выгоды местности, сильными ударами с воздуха, огнем, контратаками и контрударами подвижных танковых и моторизованных частей сумели задержать наступление 11-й гв. А и даже вынудили ее ударную группировку (в том числе три танковых корпуса) временно перейти к обороне. По признанию ГШ Красной армии[543], в этом немцам способствовало то обстоятельство, что взаимодействие пехоты, танков, артиллерии и авиации, организованное советским командованием в начале наступления, по ходу операции в известной мере расстроилось: танки действовали без достаточной поддержки со стороны общевойсковых соединений и авиации.
Штаб 3-й А отметил в итоговой сводке обобщения боевого опыта войск армии за период Орловской операции следующие недостатки, которые вызвали большие потери личного состава и боевой техники[544]:
1. Действия пехоты характеризовались:
– скученностью и невниманием к маскировке;
– отставанием от танков и огня артиллерии;
– стремлением к «лобовым» атакам;
– недостаточным использованием в бою огня 50-мм и 82-мм минометов;
– медленными темпами преследования противника;
– незакреплением захваченных рубежей, что приводило к их утрате и излишним потерям при повторном овладении;
– отсутствием сильных резервов.
2. Боевая работа артиллерии отличалась:
– большими потерями артиллерийских частей из-за действий бомбардировочной авиации противника;
– отставанием 45-мм и 76-мм орудий полковой и дивизионной артиллерии, выделенных для действий в боевых порядках пехоты;
– большим расходом снарядов в связи с неточностями при подготовке данных для стрельбы;
– ограниченной маневренностью артиллерийских частей и подразделений из-за недостатка средств механической и конной тяги;
– оставлением огнеприпасов в кучах на пути продвижения артиллерии, при их недостатке на огневых позициях.
3. Работа командиров и штабов:
– командиры в сложной динамике наступательного боя очень часто неверно выбирали место расположения своих наблюдательных пунктов, из-за чего нередко в течение нескольких часов не знали точного положения частей и получали не соответствующую действительности информацию, что вело к ошибочным решениям;
– штабы не всегда располагали сведениями об оперативной обстановке и не использовали всех средств для получения точных данных о противнике;
– плохо велся учет людей и конского состава, потерь и трофеев;
– практически не использовался накопленный боевой опыт;
– не проявлялось должного внимания к работе разведывательных органов, что приводило к наступлению «вслепую», без знания противника и его положения.
4. Ведение войсковой разведки:
– не было непрерывным, как того требует Боевой устав пехоты, что позволяло противнику свободно маневрировать;
– нарушалось из-за частых случаев резервирования разведки для охраны штабов или в качестве резерва пехотных подразделений;
– было ограничено по причине полного отсутствия попыток использования взводов конной разведки и редкостью случаев преследования противника разведкой на автомашинах и конных подводах.
Согласно пометкам на полях архивного дела, принадлежащим, по-видимому, сотрудникам Генерального штаба Вооруженных сил СССР, итоговая сводка свидетельствует о слабой подготовке офицеров 3-й А и плохой организации оперативного управления[545]. Вместе с тем изложенное выше показывает, что эти недостатки являлись типичными для армейских и корпусных объединений Красной армии в 1943 году.
Относительно действий бронетанковых объединений Красной армии в ходе Орловской наступательной операции, типичным примером, помимо танковых армий, является участие в сражении 20-го тк, приданного войскам 61-й А БрФ. Согласно отчету оперативного отдела штаба 61-й А, в период с 13 по 27 июля, в течение 8 дней активных боевых действий (с 18 по 25 июля корпус в боях не участвовал), 20-й тк потерял уничтоженными 152 боевые машины, в том числе 99 танков типа Т-34 и 10 САУ типа СУ-122. При этом корпус не решил поставленные перед ним боевые задачи, по причине, во-первых, плохой работы корпусного штаба, плохо организовавшего управление частями и соединениями; во-вторых, из-за отсутствия разведки; в-третьих, в связи с ограниченным маневром силами и средствами и стремлением к «лобовым» атакам; в-четвертых, из-за боязни командования корпуса оторваться от пехоты и самостоятельно продвинуться в глубину обороны противника[546].
Изложенное выше позволяет утверждать, что указанные недостатки были в той или иной мере присущи всем советским танковым корпусам, участвовавшим в операции.