— Хорошо воевал, товарищ Сталин, — ответил Жуков. — Ему была поставлена задача — нанести удар по врагу в направлении Прохоровка — Яковлево. Рано утром 12 июля соединения первого эшелона Ротмистрова начали наступать. Навстречу им двинулась ударная немецкая группировка танков. У совхоза «Комсомолец» она пыталась оказать нашим войскам сопротивление. И что же? Головная колонна танков Ротмистрова стремительно прошла сквозь немецкую колонну, выскочила ей в хвост и стала расстреливать её тылы. Началось ожесточённое танковое сражение...
(«Танки гитлеровцев начали расползаться в стороны, спеша занять позиции для боя, — писал участник этих событий Ж. Жуков, корреспондент «Красной Звезды». — Поле между железной дорогой и рекой превратилось в плацдарм, на котором сотни немецких танков, сопровождавшихся самоходной артиллерией, пытались как-то противостоять ударам советских танкистов. Это была ударная группировка 2-го эсэсовского танкового корпуса. За рычагами боевых машин сидели заклятые враги Советского Союза, и дрались они с отчаянием смертников. Борьба была беспощадная. С обеих сторон в бою участвовало до 1200 танков. Танки часто сходились на короткую дистанцию и вертелись, норовя поразить друг друга в борт либо с тыла. То там, то здесь они шли на таран. Многотонные стальные машины сталкивались со страшным грохотом. Слетали с танков тяжёлые башни, рвались и распластывались в жидкой грязи гусеницы. К небу вздымались десятки густых столбов дыма — наши танкисты зажгли свыше ста немецких танков и самоходных орудий. А над полем боя шли ожесточённые воздушные бои — сражалась авиация...
Жестокий бой кипел и на соседнем участке, где сражалась пехота, — там 3-й танковый корпус противника упорно пытался прорваться на Ржавец. Гитлеровцы всё ещё не хотели расстаться с замыслом выйти на тылы наших войск, действующих южнее Курска. Чтобы остановить их, в полосу подвергшейся атакам 69-й армии были выдвинуты две бригады 5-го гвардейского механизированного корпуса, составлявшего второй эшелон армии, одна танковая бригада 2-го гвардейского танкового корпуса и резерв Ротмистрова. Этот сводный отряд вместе с соединениями 69-й армии остановил и отбросил 3-й танковый корпус гитлеровцев. На этом участке столкнулись около 300 танков и самоходных орудий...» — А.3.).
— Если коротко, — вновь заговорил Жуков, — то всего во встречных сражениях 12 июля 1943 года западнее и южнее Прохоровки участвовало до полутора тысяч танков и самоходно-артиллерийских установок. Гитлеровцы потеряли здесь более 300 танков и около 10 тысяч солдат и офицеров убитыми. Есть потери и у Ротмистрова, и тоже немалые. Я хочу просить вас, товарищ Сталин, как можно скорее восполнить их, особенно в танках и самоходных орудиях. Бои нам предстоят ещё очень упорные и жаркие...
Часть перваяНА ПОЛЕ ГОРЯТ «ТИГРЫ»
Попробуй выполни свой долг —
и ты узнаешь, что в тебе есть.
Глава первая
Март—апрель 1943 год.
Весной 1943 года главное внимание Ставки и Генерального штаба было сосредоточено на ситуации, создавшейся в центре стратегического фронта. Об этом не переставал размышлять и Верховный главнокомандующий. Уже в который раз он, попыхивая трубкой, подумал о том, что если Красная армия нанесёт по немецко-фашистским захватчикам два-три новых удара, какие она нанесла под Сталинградом, то военная машина вермахта окажется перед катастрофой! Верховный, быть может, больше, чем кто-либо, понимал, что победа под Сталинградом окрылила всех — от солдата до маршала. Теперь надо постараться закрепить этот успех нанесением по врагу новых мощных ударов. И об этом он заявил во весь голос. В своём приказе от 23 февраля 1943 года по случаю Дня Красной армии и Военно-морского флота Сталин подчёркивал, что началось массовое изгнание врага из Советской страны. Давая высокую оценку зимнему наступлению Красной армии, он в то же время предупреждал, что впереди могут быть серьёзные трудности. «Враг потерпел поражение, но он ещё не побеждён, — говорилось в приказе. — Немецко-фашистская армия переживает кризис... Но это ещё не значит, что она не может оправиться. Борьба ещё не кончена, — предупреждал Верховный бойцов и командиров Красной армии, — она только развёртывается и разгорается. Глупо было бы полагать, что немцы покинут без боя хотя бы километр нашей земли...»
Да, до полного разгрома гитлеровской Германии было ещё далеко, но вермахт уже ощутил это. За год после начала контрнаступления под Сталинградом войска Красной армии полностью уничтожили и пленили 56 гитлеровских дивизий, а 162 дивизии понесли тяжёлые потери. Гитлер был вынужден в 1943 году перебросить с запада 75 дивизий, немало боевой техники и оружия. Теперь же Ставка и Генеральный штаб тщательно готовили наши Вооружённые силы к Курской битве, которая во многом определила дальнейший ход и судьбу Второй мировой войны.
С чего всё началось и как развивались события?
Весной 1943 года Гитлер предпринял попытку взять реванш за поражение под Сталинградом на Северном Кавказе, Верхнем Дону и под Ленинградом. Главарь нацистов горел желанием «дать красным большевикам настоящий бой». Изо всех сил фюрер пытался убедить немецкий народ, что война ещё не проиграна, что всё ещё можно изменить.
— Мы отдали русским то, что завоевали в 1942 году, — говорил Гитлер. — Но всё это мы вернём. Немецкий дух живёт на полях сражений, и этот дух не умрёт, пока мы живы!..
И в феврале—марте Гитлер показал нам зубы. После личной беседы в своей ставке он убедил своего любимца и опытного немецкого военачальника генерал-фельдмаршала Манштейна «дать русским решительный бой». По его приказу Манштейн возглавил контрнаступление группы армий «Юг» в районе Донбасса и Харькова. Он был уверен в успехе и твёрдо заявил Гитлеру, что если бы сомневался в этом, то не взвалил бы на свои плечи эту миссию.
— Мой фюрер, надо хорошо знать характер русского бойца, чтобы навязать ему свою волю, — улыбаясь, произнёс генерал-фельдмаршал. — Кажется, вы не упрекнёте меня в обратном?
У Гитлера сверкнули глаза.
— Паулюс, ваш коллега, тоже уверял меня, что знает, как бить русских, — недовольно произнёс он. — А сам сдался им в плен. Эрих, у Паулюса даже не хватило мужества пустить себе пулю. Он предал не только меня, но и всех нас. Такой подлости от фельдмаршала я никак не ожидал.
— Я пытался деблокировать его армию, мой фюрер, но мне это, к сожалению, не удалось, — сказал Манштейн. — Русские сумели выстоять. А всё потому, что у меня было мало танков. Я давно понял, что, если хочешь побить русских, надо бросить на них танки, иначе потерпишь поражение.
— Эрих, сейчас у тебя немало танков, и я надеюсь, что русских ты разобьёшь. — Гитлер добродушно похлопал его по плечу.
Вернулся на фронт Манштейн в хорошем расположении духа. Он ещё раз уточнил свой план с начальником штаба: всё ли учтено, нет ли каких-либо слабых звеньев. А замысел у Манштейна был таков: ударами танкового корпуса СС из района Краснограда, а 48-го и 40-го танковых корпусов от Красноармейского по сходящимся направлениям на Павлоград и Барвенково уничтожить на подступах к Днепропетровску войска правого крыла нашего Юго-Западного фронта, отбросить их на Северский Донец, чтобы восстановить прерванные коммуникации группы армий «Юг», которые вели к переправам через Днепровскую излучину.
Сталин внимательно выслушал маршала Василевского, доложившего о возможном замысле генерал-фельдмаршала Манштейна. Верховный долго и молча смотрел на оперативную карту и, кажется, согласился с начальником Генерального штаба, потому что озабоченно сказал:
— Хитёр, однако, этот гитлеровский выкормыш.
— Но это ещё не всё, товарищ Сталин, — продолжал свой доклад Василевский.
Свои рассуждения маршал подкреплял показом на оперативной карте намеченных противником рубежей. В кабинете Верховного находился и заместитель начальника Генштаба генерал Антонов. Но он пока молчал, хотя ему было что сказать.
— А что ещё? — сдвинул брови Сталин.
Василевский подчеркнул, что после нанесения удара Манштейн наверняка перегруппирует свои силы и направит их в район юго-западнее Харькова, а потом ударит по войскам Воронежского фронта, снова захватит Харьков и Белгород, восстановит оборону своих войск и продолжит наступление в сторону Курска. Манштейн осуществит свой замысел, так как встречный удар нанесёт на Курск 2-я танковая армия группы «Центр»...
— Откуда? — прервал Василевского генерал Антонов.
— А вот отсюда, из района южнее Орла. — И маршал показал это место на карте.
Сталин поднял на него глаза.
— Ваши предположения кажутся мне реальными, и всё же поручите этот вопрос начальнику разведки, пусть постараются точно узнать намерения Манштейна, — озабоченно произнёс Верховный. — Надо бы захватить и «языка». Вы поедете на фронт к Ватутину, вот и переговорите с ним.
— Не потерять бы нам время, товарищ Сталин, — возразил маршал.
— Да, но так ли будет действовать Манштейн, нужно точно знать. Вчера я разговаривал по ВЧ с командующим Юго-Западным фронтом Ватутиным, и он ничего такого мне не высказывал.
— Я вас понял, Иосиф Виссарионович.
Поговорив ещё по вопросу создания резервов, Василевский с Антоновым убыли в Генеральный штаб.
Прошли ещё сутки. Утром Сталин сидел за столом и пил чай, то и дело косясь на оперативную карту. Курск... Этот город на карте маячил у него перед глазами.
— Разрешите войти?
— Входите, товарищ Штеменко, — улыбнулся Верховный. — Что скажете? Я вас не вызывал...
Генерал Штеменко шагнул было к висевшей на стене карте, но на полпути застыл. С его полного лица вмиг исчезла растерянность, и он пояснил, что прибыл выполнить свою работу, как это делает каждое утро: отметить на оперативной карте все изменения, происшедшие на фронтах за последние сутки.