мпьютеры шестидесятых не имели монитора, программы нередко выводились на телетайпы, и не было чёткого понимания, куда дальше двигаться. Написание и пересылка текстов, хранение текстов в архивах, поиск информации, пересылка электронных писем и документов, вот что нужно человечеству от компьютеров. Текст – это переходная форма информации между мыслью и исполняемой программой. Человек формирует текстовую программу на клавиатуре, сообщая компьютеру, что от него хочет, последовательно, с множеством условий, переменных, компьютер разлагает текстовые команды на машинный код, последовательность элементарных команд, называемых ассемблером, и уже их обрабатывает процессор, выполняя программу.
— Очень интересно, и сколько весит этот… айбиэм? Вернее не так, сколько он жрёт энергии?
— Не больше, чем какой-нибудь тостер, — отмахнулся Хьярти, — суть не в этом. Благодаря подобным компьютерам и программированию мы сможем существенно облегчить ваш труд. Снизить риски ошибок, ускорить процесс решения прикладных задач. Вот, к примеру, Электроника Д-3-28. Это промежуточный этап между программируемым каклькулятором и компьютером. Простенький компьютерный калькулятор, способный сохранять и выполнять расчёты, а также, что я особенно люблю – пробивать расчёты на чековую ленту. То есть сохранять на бумагу.
— Отлично! — у Королёва глаза загорелись, — вы… поделитесь?
— Я постараюсь сделать такие же, — пожал плечами Хьярти, — техника-то архаичная, но схема у меня есть, как и маленькое производство. Едем дальше, — Хьярти улыбнулся хитро, — вот, посмотрите. Это проект, ответ на ракету Старка. Ракета с возвращаемой первой ступенью. После отделения она спускается на парашюте и совершает мягкую вертикальную посадку на ракетном двигателе.
Королёв посмотрел на картинку. Хьярти включил видео. Тёмный силуэт ракеты, подсвеченный только вышками освещения, надпись „Россия“ на борту ракеты. Яркая вспышка, факел дыма и огня, расходящийся в обе стороны от ракеты и мягкий старт, ровная и минималистично-чёткая работа всех систем. Ракета поднялась в воздух и начала набирать скорость, после чего вид переключился на установленную на корпусе ступени камеру. Это зрелище внезапно захватило Сергея Павловича. Вид с борта ракеты – это невиданная роскошь. Она кувыркнулась в ночном небе и Земля приближалась, после чего тряхнуло камеру. Включились ракетные двигатели на боках ракеты – маленькие, похожие на рулевые сопла, и ракета мягко опустилась хвостом вниз, на специально подготовленную площадку, сев очень мягко. У Королёва аж слюнки потекли. Хьярти заметил:
— Это позволяет сильно сэкономить на стартах, ведь первую ступень достаточно перезаправить и раз пять-десять её можно использовать. Вот только такая посадка должна включать в себя мощный компьютер, кучу датчиков, акселерометров, точнейших гироскопов и отработать на пять. В наше время эта технология так и не успела повзрослеть. Другие технологии старта вытеснили ракетный.
— Так почему бы не развивать их? — удивился Сергей Павлович.
— Чтобы их развивать, придётся залезть в такие разделы физики, что… в общем, про них можно забыть на сотню лет как минимум, — Хьярти переключил картинку, — к сожалению. Дело в том, что управлять гравитацией люди научатся не скоро, нужны мощные термоядерные электростанции – а это опять же, очень нескоро, нужна гигантская работа в области теоретической физики, физики элементарных частиц, это не отдельная технология. Это уровень. Однако, ракеты – это вполне приемлемый вид старта в дорепульсорную эпоху.
Сергей Павлович развалился в кресле, положив руки на кожаные подлокотники. Он задумчиво осмотрел внутреннее убранство лимузина. Оно было необычным. Технологичным, на взгляд Королёва – особо технологичным. Светодиодные панели светили мягко, бежевый салон с идеально ровным убранством, мини-бар в центре, просторно, и в то же время – совершенно иначе, чем в правительственных машинах. Кресла больше напоминают ложемент космонавта, который они разрабатывали – оно анатомическое со сложной формой, удобным подголовником и прекрасно дышит. Салон был сделан из недорогих материалов, но с феноменальной точностью сборки и обработки. Стежок к стежку, даже ручки дверей напоминали больше космическую технику – идут мягко, упруго, с чувством прекрасно работающего механизма. Запах, цвет, даже тактильные ощущения, всё было продумано в салоне лимузина до мельчайших деталей. Под левой рукой Сергей Павлович обнаружил пульт с несколькими алюминиевыми клавишами с искусно сделанными пиктограммами, слегка светящимися изнутри. Вентиляция, управление стеклом, раздельный климат для ног и головы, вибромассаж кресла…
Надо ли говорить, что в таких условиях он чувствовал себя так, словно сам полетел в космическом корабле? Более чем. Сергей Павлович подумал о своих текущих проблемах. Он работал, но работал не один. С ним работала команда профессионалов. Каждая деталь разрабатывалась ими и проходила настоящую комиссию, защищали свои проекты как докторские диссертации, доказывая их эффективность и значимость. Работа комиссии нужна была большая, работать должны были все. Сергей Павлович заботился только о том, как увеличить массу полезной нагрузки, но сейчас он был уверен, что для вывода тяжёлых грузов нужно разрабатывать специализированную ракету, да и масса спутника не бесконечна. Королёв перечислил про себя все свои последние работы по снижению массы „семёрки“ и „Востока“. Подумал, что можно автоматизировать… и выходило, что в ракете можно и нужно автоматизировать практически всё. Вручную было много работы.
Он оценил предложение компьютера, поэтому подумал о том, что внедрить такую машину на производстве будет несложно – расчётов много, и нужна машина очень и очень. Космические расчёты в основном идут по одним и тем же формулам, так что получив в свои руки несколько программ, можно будет сэкономить труд сотен расчётчиков и снизить вероятность ошибок. Что не менее важно – это автоматика в самом космическом корабле и ракете.
Хьярти всерьёз собирался создавать ракету с возвращаемой первой ступенью, и это должно было стать прорывом для их корпорации. Снизить затраты и повысить рентабельность пуска, а американцы пытаясь воссоздать технологию, угробят бесчисленное количество времени, денег и сил. Свинью подложить им удастся знатную!
Сергей Павлович заинтересовался баллистическими ракетами – раз уж космос использует свои, то что баллистика? Хьярти вкратце описал ему состояние дел на конец века, когда баллистические ракеты ещё состояли на вооружении. Особенно Королёву понравился „Тополь“, мобильный комплекс. Это же универсальное решение проблемы защиты ракет от удара врага! В такой большой стране, как Россия, даже со спутниками, найти все будет нереально. А уж схема разделяющихся боевых частей привела его в восторг.
Было хорошо. Время всегда хорошее, а уж сегодня, в хорошую погоду – особенно.
Нам выпала сомнительная честь жить в хрущёвке, которая, к слову, котировалась довольно высоко. Даже жалко людей немного. Но всё это где-то там, на втором плане. Хорошо, что для юного космотехника нашлась работа – мне выделили квартиру, работу, да и люди здесь, в этом времени, более приветливы, чем в будущем. Хотя, при взгляде на местную космическую технику – оторопь берёт за то, насколько она проста и примитивна. Однажды даже дали одним глазком увидеть одну из экспериментальных моделей „Востока“ – космического корабля. Ужаснулся – и вот на этом летят люди? Они даже не представляют, насколько рискуют.
Потянувшись у открытого окна, я спешно оделся. Жить одному в большой, просторной квартире – непросто. Зато, что хорошо, продуктов – хоть залейся. Шеф сразу предупредил, чтобы не дразнили местных, но и не жлобствовали. Поэтому, взяв с полки пакетик конфет, я перегнулся через подоконник и подозвал соседского мальчугана. Тот недоумённо взял в руки пакет с американскими конфетами и просиял. Дети у вас красивые. Хе-хе, аж бородатый анекдот вспоминается, причём, постоянно!
В дверь позвонили. Я открыл, совершив мини-пробежку по квартире. На пороге стояла соседка. Ух ты, а здесь симпатичные девушки живут – стройная, даже худощавая, с красивым лицом, очень похожа на Софи Лорен. Я только мысленно присвистнул, но с невозмутимой миной спросил:
— Шалом, вы что-то хотели?
— Эм… — она замялась, — у вас случайно не найдётся сахара? Кончился, вот и…
— Найдётся всё! — ответил я яндексом, — прошу, — распахнул дверь.
Судя по её удивлению, к увиденному внутри квартиры она не была готова. Просторная, в две обычные хрущёвки, квартира, с большой прихожей. Мебель новенькая, только что привезли из Америки, ковры, в спальне и коридоре, дубовый паркет сложного набора, многочисленные светильники на стенах – не любил я потолочные люстры. Просто не переваривал. Привычка ещё с работы в космосе, где освещение всестороннее. Так что впечатление на девушку произвело самое серьёзное. Мы прошли на кухню, тоже очень нетипичную для советского человека. Бежевые гладкие шкафы в форме полукруга, стойка, мойка, плита, интегрированная в стойку, два десятка разных шкафчиков, в углу – угловой диванчик, перед ним симпатичный столик, рядом двустворчатый холодильник Бош высотой под два метра. Девушка немного стеснённо себя чувствовала. Я открыл ящики и посмотрел, что мне сюда навёз шеф. Все ящики были забиты под завязку, тут было всё, и всё как у Экюля Пуаро, в идеальном порядке. Это уже типичная черта всех космонавтов, идеальный порядок. Батарея пластиковых баночек для сыпучих материалов, подписанных. Мука, соль, сахар, крупы, чай… Я достал банку-графин с сахаром и осмотрелся в поисках тары. В итоге насыпал примерно килограмм в пластиковый контейнер и протянул девушке:
— Прошу, леди. Если ещё что-то нужно – не стесняйтесь, — улыбочку.
Девушка взяла контейнер и смущённо покинула мою обитель. Нда. Слухи распространяются быстрее скорости света, особенно в советском доме с двором, бабками и соседями, которые без спросу ходят друг к другу в гости.