– Складно… – Авторитет задумался, выскреб из-за уха вошь и щелчком раздавил ее между ногтями. Затем продолжил, как бы разговаривая сам с собой: – Рвануть нитку непросто, легавые ее хорошо забили. Готовиться надо основательно, такое сразу трелить{61} надо.
И замолчал минут на пять.
Я уже думал, что он, как принято у уголовников, задремал с открытыми глазами – все ж болел недавно, и стал прикидывать, как половчее попрощаться да пролезть на свое место на нарах, но тут пахан шайки наконец громко хмыкнул и как ни в чем не бывало занялся моей подготовкой к существованию на Соловках. Не иначе решил в последнюю ночь перед Кемью поднять мои шансы на выживание.
Скоро передо мною развернулась широкая панорама лагерного быта со всей его беспощадностью, знаменитым зоновским блатом, административной структурой, расстрелами, зачетами, довесками, пайками, жульничеством, грабежами, охраной и прочими «мелочами».
– Дербанки не боись, зевать сторожись, – терпеливо поучал меня Князь. – Серьезным людям шепну, а шелупень сам гони. Но буреть не смей, не по масти тебе, тем паче супротив легавых. Да, серяк{62} приличный справь, в рванье враз за фраера пойдешь. Катать не садись, паек под пашню не сдавай{63}, хотя… – Он посмотрел на мою не особенно худую физиономию. – Тебе не впадлу. Главное, не вздумай втыкать{64} на общих работах. Оно завсегда в стаде проще кантоваться, и пайку вкуснее бросают. Но захлестнет работа, жилы вытянет, а случись какой шухер с хавкой или перекинут куда на усиление – ярмо не скинешь и загнешься как доходяга под комлем на делянке. Так что сразу болячку замастырь, нарядчику лукни{65} или вообще затихарись на дальняке под перекличку. Короче, не боись халявы, вашего брата-телигента в начальстве много, потри по душам с одним да с другим, вытащат на подработки по счетам щелкать. Особенно к КВЧ{66} приглядись, там контриками под крышу забито…
Более-менее довольный сотрудничеством с преступным элементом, я вернулся «к себе» уже далеко за полночь. Но едва растолкал соседей и добрался до законных двух вершков, неугомонный Михаил Федорович чуть слышно, но отчетливо проворчал:
– Обманет он тебя. Вот не знаю, о чем вы договаривались, и знать не хочу, но я таких сволочей в достатке видел, в любом случае обведет вокруг пальца, а потом еще и поглумится.
– Ложечки вроде бы нашлись, – неожиданно для самого себя выдал в ответ я. – Но…
Правда, где осадочек? Так его и искать не надо, плавает по поверхности. Как-то незаметно и подозрительно легко с решения глобальной проблемы выживания страны я перестроился на путь корысти, да еще не сам для себя, а в сомнительной компании уголовника.
И это не вся проблема: ведь если сбросить шелуху наставлений молодому зэку – кто я для Князя? Инструмент! Не получу ли я вместо богатства и славы темный подвал, побои, а потом, когда буду выжат досуха и принесу достаточный капитал, нож в печень? Прямо холст, масло – спаситель отечества достойно применил на практике знания будущего!
Но есть и позитив…
Во-первых, не зря потратил полтаблетки антибиотика. Теперь понятно, у кого искать документы – если, конечно, они понадобятся. Кличка – она в мире малин и лагерей понадежнее паспорта будет.
Во-вторых, неверие главаря шайки в конструктивное сотрудничество с чекистами настолько абсолютно, что он даже посчитал лишним отговорить меня от подобной глупости. Такой подход убеждает сильнее телерекламы будущего.
Ну и в-третьих, он же натолкнул меня на выход из тупика: деньги, большие деньги. Ведь и правда вполне реально, к примеру, нанять пару-тройку писателей и с их помощью выпустить и распространить серию книг-предсказаний. Или написать стопку хитрых писем тому, другому… Предупредить третьего, подкупить четвертого…
Почему не проплатить или сагитировать десяток контриков да заказать убийства будущих злодеев? Не окажется ли, что изменить историю подобным образом проще и безопаснее, чем привлекать всю мощь «коммунистической партии и советского правительства»?
Только бы вырваться с Соловков, но не в СССР, а за границу. И обязательно с работающим смартфоном. Без него, родимого, а вернее, без сохраненных в памяти университетских учебников и прочих книг получить большие и быстрые деньги будет неимоверно сложно.
Нужен ли для этого Князь Гвидон?
В лагере он, безусловно, полезен, сгинуть не даст, разумеется, в меру своих не особенно великих связей. Хотя пылинки сдувать не станет, скорее наоборот, постарается дать прочувствовать тяжелую длань государства на плечах, спине и пониже оной. Но и на том спасибо.
А вот куда податься дальше…
Ведь есть, есть один красивый вариант! Финляндия рядом!
Что, если рвануть туда, одним махом избавиться от Чека, шпаны и всего СССР?
Смартфон… Тоже мне великая проблема! Были бы деньги, наверняка найдется и человек, который вывезет его из Питера без лишних вопросов!
И я тихо окончил зависшую фразу:
– Но трудно спорить с вашим опытом, поэтому искать ложечки придется исключительно по моим правилам.
Однако Михаил Федорович уже спал.
Глава 5Не все писатели одинаково полезны
Киев, апрель 1930 года (3 месяца до рождения нового мира)
Ровно в девять ноль-ноль под мерное подрагивание вагона на быстром ходу раздался не слишком громкий, но настойчивый стук в дверь.
Пришлось встать, кое-как натянуть брюки и отпереть закрытый на ночь замок. Ожидал кондуктора, но в коридоре меня встретили нарочитые улыбки двух парней в строгих, жестких до хруста белых сорочках и синих бабочках.
– Добр-рое ут-тро, – в унисон сказали они энергичными голосами и… принялись аккуратно пропихивать в купе тележку с едой.
«Официанты!» – наконец-то приметил я главное – небольшие белые колпаки на головах парней.
Работники местного общепита свою работу знали отлично. Не задавая лишних вопросов, они ловко выставили на столик у окна пару сочных лангетов с жареным картофелем, свежим – откуда только взяли?!{67} – огурцом на продолговатых никелированных тарелках, лососевые салаты, взбитые сливки, несколько теплых булочек, горячий дымящийся кофе и нежные пирожные из слоеного теста с чудесными глазочками из засахаренных фруктов. Уместив каким-то чудом всю кулинарную роскошь на крошечном пространстве, они с вежливым полупоклоном выдали листочек счета. За двоих вышло четыре рубля сорок семь копеек, впрочем, от сдачи с «синенькой» успевший проснуться Яков отмахнулся не глядя…
Позавтракали с шиком, вдобавок мой спутник – позер патентованный и неисправимый! – добавил к кофе гадкую толстую сигару из того немалого запаса, что он умудрился натуральной контрабандой протащить из Турции.
Я же, закинув ногу за ногу и с чашкой в руке откинувшись на подушку кресла, скромно налег на оставшиеся без его внимания, но очень недурные пирожные.
– Почитать ничего не желаете-с? – ворвался в мою блаженную полудрему голос проводника. – Газеты? Журналы-с?
– Пожалуй. – Я вернул чашку на блюдце, запуская руку в предложенную переносную корзинку. И почти сразу со словами: – Ого, «За рулем» уже печатают! – вытащил несколько потрепанных, но неплохо сохранившихся номеров от тысяча девятьсот двадцать восьмого года.
– Благодарствую, – чуть поклонился проводник, принимая мой двугривенный. – Если чего еще надо, спрашивайте-с.
Содержание журналов, сверх всякого чаяния, оказалось достойным внимания. С не успевших пожелтеть страниц журналисты-автомобилисты рассказывали про жуликов-таксистов в Париже, обсасывали детали новейшей многоуровневой развязки на шоссе Франкфурт – Базель, грозили властям Москвы фотографиями страшных ям и ухабов в булыжной мостовой с попутным экскурсом в классификацию каменюк по форме, материалу и региону добычи, обсуждали новую модель Ford; нюансы подвески грузовиков Citroen, устойчивость спортивного трехлитрового Bentley на итальянских серпантинах, доказывали достоинства триплекса и многоугольного рулевого колеса. А под копией рекламной листовки General Motors с мудреным лозунгом «А used car is unused transportation!»[4] организовали полноценную правительственную дискуссию по целесообразности закупки в Америке автомобилей с пробегом. Да еще эдак разборчиво: Chevrolet брать или Ford, ибо последний дешевле, но имеет недопустимо большую разницу в передаточных числах между первой и второй передачей.
Если не обращать внимания на едва заметную ретроспецифику, то создавалось полное ощущение двадцать первого века: доступность иномарки любому и каждому, сопричастность с мировой культурой панъевропейского автотуризма, толика рекламы бензина, масла и «совершенно обязательных» автоаксессуаров, ну и, конечно, уверенность в скором и окончательном решении вопроса рытвин и кочек на отечественных дорогах.
Особо стильно в канву сюжетов а-ля будущее укладывался пространный репортаж про вновь начинающийся мировой кризис и падение спроса на автомобили в Америке. Не претерпел заметных изменений и логический вывод из сего досадного факта: корпорация GM уже не сможет, как в былые тучные времена, продавать по два миллиона автомобилей в год{68}, поэтому вот-вот попадет под пресс категорически неразрешимых экономических проблем, соответственно, непременно начнет выкидывать рабочий класс целыми цехами на грязные улицы Чикаго. А там подтянутся забастовки, манифестации, обрушение многотриллионной пирамиды долгов, и в завершение – полный и окончательный крах «цитадели демократии».
Ощущение портила лишь одна ложка дегтя. По странному стечению антисоветских обстоятельств на следующей же странице чья-то добрая душа с задором и надеждами на скорые перемены подробно описала турне самого предсовнаркома товарища Рыкова по Сталинградской губернии на лучшем из имеющихся Mercedes-Benz… тысяча девятьсот двенадцатого года выпуска. Ничуть не постеснявшись – а скорее просто не осознавая комизма ситуации, – бойкий щелкопер в красках отобразил починку колеса восемнадцатилетнего рыдвана в деревенской кузнице путем насадки пары деревянных ободов, да еще с подкладкой из плотно свитой соломы отечественного производства. В качестве же оправдания сего прискорбного факта шла сдача главной военной тайны страны: чего ждать от Поволжья, если в самом Ленинграде за