Не успел отплыть и ста метров, как в ушах подозрительно знакомо застучала кровь, но лишь через четверть минуты я сумел припомнить из будущего чуть скребущий, но при этом упругий шум винтов. Выматерился от души и, развернувшись в воде аккуратным кувырком – почти как у стенки бассейна, – погреб назад, проклиная идиота, которого какой-то черт понес на ночь глядя по озеру.
И тут где-то вдали, за соседним островком мелькнул свет.
«Прожектор!» – пронеслось в голове.
Адреналин хлынул в кровь, ведь совсем рядом не спешащий под бок к жене рыбак, а настоящий патруль!
Наплевав на маскировку, я рванул назад кролем, сильно подпорченным паникой и отсутствием очков для плавания. Мелькнула мысль бросить плотик, однако ее пришлось сразу отбросить: если найдут – мне на острове не отсидеться.
Между тем стук мотора становился все слышнее, а затем – когда катер вывалился из-за мыса – резко ударил в уши. Но и берег совсем рядом…
Пользуясь тенью деревьев, я одним движением навалил на плотик здоровенный валун, а сам нырнул рядом – буквально за секунды до того, как по воде надо мной пробежало яркое световое пятно.
Через минуту, осторожно выставив из воды верхнюю часть лица, я с облегчением наблюдал, как из мокрого сумрака в удаляющемся луче носового прожектора возникают упавшие в воду стволы деревьев, камыш, каменные осыпи берега, тогда как кормовой огонь без остановки обшаривает гладь воды – скорее по привычке, чем по реальной надобности, потому как белая карельская ночь вполне позволяет обойтись без его мерцающей помощи.
Столкнуть каменюку с плотика удалось только при помощи специально принесенной жерди-рычага.
К утру я уже знал, что дежурство в этой части озера несут два катера. Не так и много с учетом огромной акватории, так что второй раз до моего островка патруль добрался лишь перед рассветом.
Уж не знаю, умудрился кто-то из пейзан меня увидеть, пастухи-разведчики нашли следы или в приграничных районах{179} просто заведен подобный порядок. Важно другое: несложный расчет показал, что услышать охотников можно минут за десять до их появления в поле зрения.
Если меня, уставшего и замерзшего, застанут посередине широкого пролива, надеяться придется только на слепоту чекистов или вмешательство инопланетян. Проплыть с плотиком на буксире две с лишним сотни метров за такое короткое время я не способен.
Вопрос «что делать?» снова встал в полный рост. Возвращаться?
Или… Ситуацию поправит лодка или плот.
С обработкой большого бревна, как я хорошо помнил из фильма о Робинзоне Крузо, в обозримые сроки мне не справиться, но…
Воображение мгновенно нарисовало связку жердей в размер байдарки и мою персону верхом с веслом-лопатой в руках.
Ведь может получиться! Подобную конструкцию реально разогнать до скорости пешехода, а большего мне и не требуется.
Днем выспался.
Затем убедился, что хищные силуэты патрульных катеров особо глаза не мозолят, но и исчезать из окрестностей не собираются. Разглядел в бинокль выведенное на борту одного из них «оригинальное» название «Чекист-IV».
Расстроился от безысходности, да приступил к реализации задуманного.
Выбрал самые лучшие образчики сухостоя, свалил и укоротил до «подъемной» четырехметровой длины, ошкурил от коры, дополнительно подсушил и обжег до черноты на костре, благо ветер дул в сторону открытой воды, на которой в этот момент никого не наблюдалось.
Вырубил два весла – основное и запасное, все равно времени хоть отбавляй.
Потренировался в скоростном связывании-развязывании максимального количества дерева в минимальном объеме.
Отыскал и стапель – наклонную плиту гранита, плавно спускающуюся в воду, оставлять следы на песке или в камышах мне категорически не хотелось.
В сумерках начал испытания.
Усаживаясь верхом с веслом наперевес на узенькую конструкцию, я представлял себя настоящим туземцем. Красивый гребок с одной стороны, с другой…
Бултых!
Причем без малейших шансов забраться обратно.
В отчаянии я чуть не прозевал патруль, едва успел закинуть жерди в лес.
Зато мысль о хитроумных детях природы – коричневых, толстогубых и широконосых, разгуливающих по джунглям в нелепой одежде из татуировок, – оказалась на удивление плодотворной. Именно она потянула за тоненькую цепочку ассоциаций и таки выволокла звено за звеном пирогу с балансиром из загашников моей памяти.
Карельский опыт импортозамещения удался попытки с пятой.
То балансир не обладал нужным запасом плавучести, то поперечины не удавалось привязать жестко, то продольный баланс был нарушен и не давал нормально грести. Но к темноте – если так можно назвать чуть сгустившийся сумрак – изготовленное по контрафактной технологии плавсредство устойчиво держалось на воде, даже если я стоял на нем в полный рост.
Примостился на корягу-насест, попробовал помахать веслом… В принципе удобно, особенно для неспешной рыбалки, а вот грести в полную силу – не очень, не хватает упора.
На помощь пришло воспоминание о репортаже с олимпийских гонок на каноэ. Соорудил из брезента и мха подушечку, упер в нее правое колено, левую ногу вынес вперед. Зацепил веслом воду, с бурлением провел мимо борта, стараясь по максимуму задействовать спину…
Ведь хорошо, однозначно хорошо!
Мускулы работают качественно, и, что куда важнее, задница абсолютно сухая.
Стартовал сильно за полночь.
Сперва – медленно, привыкая, в постоянной готовности развернуться на своем насесте и быстро грести в противоположную сторону. Потом – вошел во вкус, разогнался, оглянуться не успел, как долетел до соседнего островка. Десяти минут не прошло.
Мигом пересмотрел план. Думал, придется разбирать каяк и перетаскивать на противоположную сторону островка частями по суше, пусть медленно, но относительно безопасно. Теперь стало ясно – остановки вредны, проще и быстрее гнать мимо, в готовности поворачивать к берегу при появлении на горизонте патруля.
Через два самых широких, центральных пролива перебрался, прислушиваясь и приглядываясь каждую секунду, но вполне благополучно. Лишь один раз пережидал под берегом мерцание прожекторов далеко впереди.
Уже предвкушал скорый отдых, когда на гладь воды упал густой туман, мгновенно скрывший все ориентиры. Пришлось чуть не каждый десяток гребков отвлекаться от весла и сверяться с компасом, на всякий случай забирая немного южнее. Где-нибудь там я все равно упрусь в землю, тогда как севернее – открытая безбрежная гладь, и оказаться в середине ее на рассвете подобно смерти.
Как ни старался, но пробарахтался долго: часа два, а то и больше.
Несколько раз натыкался на сушу, почти в прямом смысле, радовался, выбирался на разведку и быстро возвращался. Мало того что островки, так еще и маленькие, толком не спрятаться.
По всем расчетам выходило, что желанный берег остался далеко «за кормой», однако отливающая ржавой желтизной вода не думала заканчиваться, и я, с трудом сдерживая панику, смотрел сквозь молоко тумана на светлый, как днем, небосвод, отчаянно жалея, что не остался на последнем из островов. Зарылся бы там в камни и хвою с головой да как-нибудь протянул день до темноты.
Наконец белесые лохмотья разорвал порыв ветра. Через просветы я обнаружил себя в глубоком заливе, прямо напротив небольшой, невесть откуда вылезшей деревеньки. Откуда только взялись силы на спурт – я греб, будто надеялся выйти на глиссирование!
Вслед мне неслось переливчатое, многоголосое пение петухов.
За ближайшим мысом залив не закончился, а перешел в узкую губу с низкими, заболоченными берегами. Лишь километрах в двух-трех впереди виднелось устье приличной реки{180}, сулившее комфортное укрытие.
Добрался я до него, практически ничего не соображая от усталости, двигая веслом как сомнамбула, скорее на одной силе воли и злости.
Однако на этом гонка не кончилась.
Слишком уж обжитое место мне попалось: вымощенный десятком привозных валунов причал на склоне крутого холма и лесная дорога, уходящая вдоль берега на юг. К этому благолепию – старое кострище с бревнами-скамейками, подобие стола под навесом и даже оборудованное жердью-седалищем отхожее место в близлежащем овраге. Все кричало о практически ежедневном посещении. Хорошо, что еще никого не застал – похоже, на этой стоянке люди обедали и отдыхали, но не ночевали.
Закинул в рот пятую за перегон плитку пеммикана из НЗ и прилег чуток отдышаться да подумать…
Путь на юг, по натоптанной местными жителями стезе, очевидно, не для меня. Однако уходить на запад, прямо в лес, не хочется. Далеко не факт, что мой вояж не был замечен какой-нибудь страдающей от бессонницы дояркой, а значит, оставлять следы вблизи устья крайне нежелательно.
– Охохонюшки! – прокряхтел я в стариковском стиле, вновь принимая вертикальное положение.
С трудом преодолевая боль в натруженных мышцах, я взгромоздился на плавсредство да понемногу погнал его вперед в поисках удобного выхода: чтобы и отпечатков подошв не оставить, и заросли невдалеке – жерди схоронить.
Галечная отмель не понравилась, высадка в осоку не прельстила, а там до меня наконец-то дошло – пока нет сильного течения, можно просто плыть вперед, не оставляя шансов ищейкам. Тем более что река, фривольно вильнув изгибом, повернула мой затылок к успевшему вылезти из-за горизонта солнцу.
Идиллии хватило всего на час: обидный вираж обратно на юг и шум приближающегося переката поставили окончательную точку в моей недолгой карьере гребца. А там и неплохой приток-ручеек на запад нашелся. Не сказать, что сильно полноводный, но и не перешагнешь, разве что перепрыгнуть, и то с разбега.
Отполз вдоль него километра на три до небольшого озерка да завалился спать в шикарном ельнике…
К моменту пробуждения солнце ощутимо клонилось к горизонту. Зверски хотелось есть, поэтому, еще раз убедившись в отсутствии двуногих прямоходящих, я развел небольшой костер для углей, поставил кипятиться воду и отправился на рыбалку.