Квадратура круга — страница 2 из 2

соответствующую его сапогам и ковровому саквояжу.On the next morning the last of the Folwells made his sortie into the city that sheltered the last Hark- ness. The Colt was thrust beneath his coat and secured by a narrow leather belt; the hunting-knife hung between his shoulder-blades, with the haft an inch below his coat collar. He knew this much -- that Cal Harkness drove an express wagon some- where in that town, and that he, Sam Folwell, had come to kill him. And as he stepped upon the sidewalk the red came into his eye and the feud-hate into his heart.На следующее утро последний изФолуэлов сделал вылазку в город, где скрывался последний из Г аркнессов. Кольт он засунул под пиджак и укрепил на узком ремешке; охотничий нож висел у него между лопаток, на полдюйма от воротника. Ему было известно одно - что Кол Гаркнесс ездит с фургоном где-то в этом городе и что он, Сэм Фолуэл, должен его убить, - и как только он ступил на тротуар, глаза его налились кровью и сердце загорелось жаждою мести.The clamor of the central avenues drew him thitherward. He had half expected to see Cal coming down the street in his shirt-sleeves, with a jug and a whip in his hand, just as he would have seen him in Frankfort or Laurel City. But an hour went by and Cal did not appear. Perhaps he was waiting in ambush, to shoot him from a door or a window. Sam kept a sharp eye on doors and windows for a while.Шум и грохот центральных авенюзавлекал его все дальше и дальше. Ему казалось, что вот-вот он встретит на улице Кола с кувшином для пива в одной руке, с хлыстом в другой и без пиджака, точь-в-точь, как где-нибудь во Франкфурте или Лорел Сити. Но прошел почти час, а Кол все еще не попадался ему навстречу. Может быть, он поджидал Сэма в засаде, готовясь застрелить его из окна или из-за двери. Некоторое время Сэм зорко следил за всеми дверьми и окнами.

About noon the city tired of playing with its mouse and suddenly squeezed him with its straight lines.	К полудню городу надоело играть с ним, как кошка с мышью, и он вдруг прижал Сэма своими прямыми линиями.
Sam Folwell stood where two great, rectangular arteries of the city cross. He looked four ways, and saw the world burled from its orbit and reduced by spirit level and tape to an edged and cornered plane. All life moved on tracks, in grooves, accord- ing to system, within boundaries, by rote. The root of life was the cube root; the measure of existence was square measure. People streamed by in straight rows; the horrible din and crash stupefied him.	Сэм Фолуэл стоял на месте скрещения двух больших прямых артерий города. Он посмотрел на все четыре стороны и увидел нашу планету, вырванную из своей орбиты и превращенную с помощью рулетки и уровня в прямоугольную плоскость, нарезанную на участки. Все живое двигалось по дорогам, по колеям, по рельсам, уложенное в систему, введенное в границы. Корнем жизни был кубический корень, мерой жизни была квадратная мера. Люди вереницей проходили мимо, ужасный шум и грохот оглушили его.
Sam leaned against the sharp corner of a stone building. Those faces passed him by thousands, and none of them were turned toward him. A sudden fool- ish fear that he had died and was a spirit, and that they could not see him, seized him. And then the city smote him with loneliness.	Сэм прислонился к острому углу каменного здания. Чужие лица мелькали мимо него тысячами, и ни одно из них не обратилось к нему. Ему казалось, что он уже умер, что он призрак и его никто не видит. И город поразил его сердце тоской одиночества.
A fat man dropped out of the stream and stood a few feet distant, waiting for his car. Sam crept to his side and shouted above the tumult into his ear:"The Rankinses' hogs weighed more'n ourn a whole passel, but the mast in thar neighborhood was a fine chance better than what it was down -- "	Какой-то толстяк, отделившись от потока прохожих, остановился в нескольких шагах от него, дожидаясь трамвая. Сэм незаметно подобрался к нему поближе и заорал ему в ухо, стараясь перекричать уличный шум.- У Ранкинсов свиньи весили куда больше наших, да ведь в ихних местах желуди совсем другие, много лучше, чем у нас.
The fat man moved away unostentatiously, and bought roasted chestnuts to cover his alarm.	Толстяк отодвинулся подальше и стал покупать жареные каштаны, чтобы скрыть свой испуг.
Sam felt the need of a drop of mountain dew. Across the street men passed in and out through swinging doors. Brief glimpses could be had of a glistening bar and its bedeckings. The feudist crossed and essayed to enter. Again had Art	Сэм почувствовал, что необходимо выпить. На той стороне улицы мужчины входили и выходили через вращающуюся дверь. Сквозь нее мелькала блестящая стойка, уставленная бутылками. Мститель перешел дорогу и попытался войти. И здесь опять Искусство преобразило

eliminated the familiar circle. Sam's hand found no door-knob - it slid, in vain, over a rectangular brass plate and polished oak with nothing even so large as a pin's head upon which his fingers might close. Abashed, reddened, heartbroken, he walked away from the bootless door and sat upon a step. A locust club tickled him in the ribs.	знакомый круг представлений. Рука Сэма не находила дверной ручки - она тщетно скользила по прямоугольной дубовой панели, окованной медью, без единого выступа, хотя бы с булавочную головку величиной, за который можно было бы ухватиться. Смущенный, красный, растерянный, он отошел от бесполезной двери и сел на ступеньки. Дубинка из акации ткнула его в ребро.
"Take a walk for yourself," said the policeman. You've been loafing around here long enough."	- Проходи! - сказал полисмен. - Ты здесь давненько околачиваешься.
At the next corner a shrill whistle sounded in Sam's ear. He wheeled around and saw a black-browed vil- lain scowling at him over peanuts heaped on a steam- ing machine. He started across the street. An immense engine, running without mules, with the voice of a bull and the smell of a smoky lamp, whizzed past, grazing his knee. A cab-driver bumped him with a hub and explained to him that kind words were in- vented to be used on other occasions. A motorman clanged his bell wildly and, for once in his life, corroborated a cab-driver. A large lady in a changeable silk waist dug an elbow into his back, and a newsy pensively pelted him with banana rinds, murmuring, "I hates to do it -- but if anybody seen me let it pass!"	На следующем перекрестке резкий свисток оглушил Сэма. Он обернулся и увидел какого-то злодея, посылающего ему мрачные взгляды из-за дымящейся на жаровне горки земляных орехов. Он хотел перейти улицу. Какая-то громадная машина, без лошадей, с голосом быка и запахом коптящей лампы, промчалась мимо, ободрав ему колени. Кэб задел его ступицей, а извозчик дал ему понять, что любезности выдуманы не для таких случаев. Шофер, яростно названивая в звонок, впервые в жизни оказался солидарен с извозчиком. Крупная дама в шелковой жакетке "шанжан" толкнула его локтем в спину, а мальчишка-газетчик, не торопясь, швырял в него банановыми корками и приговаривал: "И не хочется, да нельзя упускать такой случай!"
Cal Harkness, his day's work over and his express wagon stabled, turned the sharp edge of the building that, by the cheek of architects, is modelled upon a safety razor. Out of the mass of hurrying people his eye picked up, three yards away, the surviving bloody and implacable foe of his kith and kin.	Кол Гаркнесс, кончив работу и поставив фургон под навес, завернул за острый угол того самого здания, которому смелый замысел архитектора придал форму безопасной бритвы (1). В толпе спешащих прохожих, всего в трех шагах впереди себя, он увидел последнего кровного врага всех своих родных и близких.

He stopped short and wavered for a moment, being unarmed and sharply surprised. But the keen mountaineer's eye of Sam Folwell had picked him out.	Он остановился, как вкопанный, и в первое мгновение растерялся, застигнутый врасплох без оружия. Но Сэм Фолуэл уже заметил его своими зоркими глазами горца.
There was a sudden spring, a ripple in the stream of passersby and the sound of Sam's voice crying:"Howdy, Cal! I'm durned glad to see ye."And in the angles of Broadway, Fifth Avenue and Twenty-third Street the Cumberland feudists shook hands.	Последовал прыжок, поток прохожих на мгновение заколебался и покрылся рябью, и голос Сэма крикнул:- Здорово, Кол! До чего же я рад тебя видеть!И на углу Бродвея, Пятой авеню и Двадцать третьей улицы кровные враги из Кэмберленда пожали друг другу руки.