– Я вроде как… рядом. – говорит он и немного хмурит брови. Произносил ли Гаррет Уорд когда-то подобные слова? Судя по замешательству на его лице – нет.
– Ты за стеклом. – шепчу я.
– Нет. – продолжает с нажимом и более уверенно, словно взвесив каждое слово. – Я. Рядом.
– Спасибо. – его слова зажигают внутри меня маленький огонёк. Но его вполне достаточно, чтобы понять – я не одна. Но вместе с этим теплом приходит внутренний раздрай. – Как думаешь, мы выберемся отсюда? – спрашиваю я, скорее всего, желая, услышать утвердительный ответ, но это же Гаррет.
– Скорее всего нет.
– Ты не успокаиваешь.
– Если хочешь ложь, я могу и солгать, но не вижу в этом смысла. У нас по-прежнему нет никакой ценной информации. Мы даже не знаем, где примерно находимся.
– Код. Тот, что я записывала, он нам не поможет. В этот раз Рэй набирал другой, видимо, они его меняют каждый раз, когда открывается дверь.
– Возможно.
Опускаю взгляд на наши руки, которые по-прежнему находятся на стекле. Мне кажется, что я чувствую тепло от руки Гаррета, но сил держать руку в таком положении больше нет, я плавно убираю её и, опустив на кровать, говорю:
– Помнишь, когда мы были на Корву, по новостям показывали женщину, сестру баллотируемого в президенты Ростина Бэя?
Гаррет хмурится ещё сильнее и выдает:
– Гэйнор что ли?
– Ты её знаешь?
– Не лично, но да, знаю.
Не могу сказать, что я очень удивлена тому, что Гаррет знает всех чокнутых на планете Земля.
– Так вот, на красном этаже, находится комната, что-то типа операционной, там в капсуле лежит её мертвый ребенок. И, кажется, в его смерти она винит меня. Они брали мой костный мозг и что-то делали. Я не знаю, что именно, но…
– Что "но"?
– Думаю, они возомнили себя Викторами Франкенштейнами.
Наступает тишина. И буквально через десять секунд мы начинаем обсуждать бредовый бред.
– Они хотят оживить мертвое? – не веря, спрашивает Гаррет.
– Не вижу смысла держать мертвого ребенка и ловить меня и Джервиса из-за того, что наша регенерация намного выше, чем у обычного человека.
– Но если ребенок мертв, то какая регенерация может его оживить? Это же херь собачья.
– Я не знаю. Думаю, никакая. Но Дельгадо-старший сказал, что через пару дней они попробуют новый опыт. Со мной и Джервисом одновременно.
– Твою мать! Надо что-то делать.
– Я не представляю, что мы можем сделать. – переваливаюсь на спину и, смотря в потолок, продолжаю разговаривать с Гарретом. – Есть ещё черный уровень, на нём я ещё не бывала, может выход именно там. Как думаешь?
Не получив ответа, смотрю на Гаррета – он спит.
Отменный я, видать, собеседник. Пять дней бодрствования подошли к концу, и он вырубился. Это всегда происходит неожиданно, с самого первого раза, когда он упал прямо в лужу и его не смутило, что он храпел в воду и чуть не захлебнулся.
Тишина давит на нервы. Сажусь на кровати, морщась от неутихающего молота в моей голове. И первое, что замечаю – Рэя нет. Возле моей камеры нет сопровождающего. Интересно, а всем сопровождающим прочистили мозги? Или есть те, кто добровольно ведут подопытных на казнь?
Спустя пару часов молот наконец-то успокаивается, а к камере подходит чертова Джудит.
– Коди, будешь сопровождать триста двенадцать. – приказывает она, но делает это, как всегда, без должной уверенности.
Парень без раздумий подходит к моей камере и открывает её пультом. Так, стоп! Погодите! Получается один пульт способен открыть любую камеру? А как он узнал код? Он один для всех дверей? От новых догадок мозг начинает работать с удвоенной силой. Я ещё слишком многого не знаю. В любом случае, ведь всегда есть лазейка. Всё предусмотреть невозможно. Всегда что-то может пойти не так. Нужно быть внимательной к мелочам.
– Ты можешь идти или тебе нужна коляска? – спрашивает Джудит, стоя у самого выхода, по правую руку от Коди.
Встаю молча, и, медленней чем следует, иду к двери.
– Где Рэй? – спрашиваю я.
– Я не могу этого сказать. – тут же отвечает она, словно ожидала моего вопроса.
– Куда я иду? На очередные опыты?
Девушка отводит взгляд в сторону и говорит:
– Нет, ты пропустила прием пищи, а она сейчас тебе необходима.
– Не без твоего участия я пропустила прием пищи. – говорю это и чувствую, как слова пропитаны ядом. – И ни еда мне необходима, а свобода.
– Я сожалею. – говорит она, и теперь я бросаю на неё недоуменный взгляд. – После того как поешь, я приду и проверю твоё самочувствие. – переводит взгляд на Коди. – Будь аккуратным, она слишком слаба.
Получается, я отлично играю свою роль. Девушка торопливо уходит, а я иду в сопровождении Коди. Движемся медленно, и я позволяю себе рассмотреть всех, кто сейчас находится в камерах, жаль, что мы идем в другую сторону от Джервиса, увидеть ещё одно знакомое лицо не помешало бы моему боевому духу, который, к слову говоря, сейчас переживает не лучшие времена. Дойдя до столовой, нахожу своё место и сажусь, не торопясь ем и думаю о том, как мне выбраться. Я не согласна с Гарретом, что нам это не удастся. Мы и из худшего выпутывались. Так ведь?
Мы прошли многое.
И я не верю, что свой путь я закончу в стеклянной стерильной клетке.
Куда уходят сопровождающие? Что с ними делают в момент их отсутствия у камер? Что за черный отсек? Как туда попасть? Множество вопросов, и мне кажется, есть всего один человек, который сможет ответить на некоторые из них. Джудит. Я не понимаю, кто она и что здесь делает, но я слышала, как она хлюпала носом, когда я была на столе. В противовес запрету, она называла меня и Гаррета по имени. Возможно, в ней есть что-то человеческое? Как минимум я видела жалость в её глазах, думаю, на этом можно сыграть.
Когда Коди вел меня обратно в камеру, возле моего заточения уже стоял Рэй. Где он был и что с ним делали, я не знаю, но понимаю одно, что теперь мне больно на него смотреть не только из-за его безразличия. Теперь в моей голове моментально всплывает его лицо, которое склонилось надо мной, и его руки, приносящие адскую боль.
Замещение – именно это слово используют психологи. Одни воспоминания сменяются другими. Я очень боюсь, что это замещение полностью вытолкнет хорошие, теплые моменты, а взамен оставит только отвратительные и отталкивающие.
Я не желаю этого всем своим существом.
Как оказалось позже, в Джудит действительно есть человеческие чувства. Страх, неуверенность и беспрекословная вера в семейство Дельгадо. К сожалению, этот набор мне никак не поможет. Она пришла буквально через десять минут после меня, осмотрела, взяла немного крови, послушала сердце, дыхание и проверила давление.
– Тебе ещё нужно немного моего костного мозга? – не удержавшись спросила я.
– Нет. Конечно нет. – отвечая, Джудит не смотрит на меня.
– Тогда зачем ты им помогаешь?
– У меня свои причины.
– Объяснишь?
– Не могу, мне вообще нельзя с вами разговаривать, только по делу.
– Почему? – допытываюсь я.
– Отец не разрешает. – шепчет она.
– П-ф-ф, тебе необязательно называть ублюдка Дельгадо отцом, ты не одна из нас. – злость на неё переходит границы дозволенного. Меня передергивает от мысли, что Джудит мнит себя пленницей, хотя она никто иной, как палач. – Ты не одна из тех, кого заставляют это делать.
Девушка отворачивается, убирая инструменты в чемоданчик, и шепчет:
– Я не поэтому называю его отцом.
Секундное непонимание.
– Что?! – выкрикиваю я.
Джудит поворачивается и, смотря мне прямо в глаза, говорит:
– Дэвид Дельгадо и есть мой отец.
Сказав это, она так быстро исчезает из камеры, что я не успеваю поднять челюсть с пола и переспросить правильно ли я поняла.
Та, у кого я хотела просить помощи, носит фамилию моего мучителя.
Не лучший расклад.
Глава седьмая
Чертова музыка!
Ненавижу её!
Я проснулась ещё до того, как она начала поднимать сонных мух с их белоснежных кроватей. Я думала. Слишком много и обо всем. Вспоминала родителей, которые, я искренне надеюсь, продолжают жить без меня. Размышляла о том, удалось ли маме заключить новый контракт о поставке её прекрасных цветов. Думала о папином ребенке, ведь получается, что у меня есть маленький братик или сестренка. Я никогда не рассматривала папиного ребенка с такой стороны. А сейчас я желаю его наследнику только счастья и здоровья. И его новой жене тоже. Сегодня, находясь сама с собой, я рассуждала о том, что папа не просто так ушел от мамы, на то скорее всего были причины, которые я знать не хочу. Думаю, это к лучшему. Моя мама прекрасная женщина, и я желаю ей встретить мужчину, который бы ценил её по достоинству. А она, бесспорно, это заслуживает. Я думала о дяде. Он, как и я, в один из дней ушел из дома и больше не вернулся. Уверена, мама будет думать, что это какой-то злой рок, что-то ужасное творится с нашей семьей, возможно, даже нечто потустороннее. Но я надеюсь, она никогда не узнает, что у этого рока есть имя – Дэвид Дельгадо. Хочу, чтобы и мама, и папа оставались в неведении и никогда не узнали, что случилось со мной и с дядей Эрном. Узнай родители, то они начали бы винить во всем себя. Ведь цепочка трагедий нашей семьи началась, когда они потеряли надежду на зачатие ребенка и отправились к ведунье-гадалке-ворожее, а попали к ещё одной поехавшей на всю голову Дельгадо. А также я рассуждала, что в ку-ку семейке нарисовался ещё один человек – Джудит. Теперь мне понятно, почему её имя тоже начинается на Дж. У этих ублюдков фетиш такой.
Также я думала о всех нас, о тех, кто сидит в стеклянных клетках и скорее всего уже никогда не увидит солнечного света. Жаль, что я не оказалась обезьяной, которая смогла вычислить код и сбежать из этого места. Печально то, что я обычная посредственная обезьянка, которая будет сидеть тут, искать выход, но никогда его не найдет. Раньше я всегда думала, что в какой-то степени я особенная. Наверное, каждый из нас хотя бы раз в жизни рассуждал: "Я это делаю лучше, а вот это хуже". Сказать честно, я думала, что я лучше по многим фронтам. Не только я, но и моя жизнь. Но ведь нет.