Его Величество, к счастью, ограничил число «мест памяти», иначе весело бы никому не показалось. Насколько Лео знал, короля постоянно осаждали с просьбами расширить уже имевшиеся погосты или основать новые, но тот придерживался своего решения и отступать от него не собирался.
Эх, забыли ожиревшие и отупевшие люди отчего и зачем их предки покойников именно сжигали, а прах развеивали по ветру. Посчитали страшными сказочками то для чего короли, собственно, и брали на службу некромантов. Только в спокойные времена Лео и его коллеги занимались чем-то средним между полицейскими расследованиями и деятельностью тайных служб. Как проявлялось потустороннее, немедленно заступали ему дорогу. И погосты «чистили», пресекая все возможности для формирования из останков опасных монстров. Потому что прорывы неизбежны. И чем больше погостов, тем они неизбежнее. По крайней мере, в их мире.
Его Величество — тот, кто встал на защиту всего темного от светлой заразы. Лео едва заметно улыбнулся: подобного от монарха он не ожидал. Будучи тем еще бунтарем в юности, Лео, громко и никого не боясь, возмущался тем фактом, что все некроманты априори с самого рождения или выявления дара поступали на королевскую службу, лишаясь права выбора профессии. Ох, всыпал бы Лео самому себе прежнему за те слова. Поскольку если бы не король, не некромантский корпус, не тайный сыск и не криминальная полиция, изничтожили бы их всех, как недавно в империи. И что произошло бы?
Прорыв. Погостов ведь в королевстве немало. А заступить дорогу костяному чудищу способен лишь некромант, никак не светлый маг или обычный человек. Империя погибла именно потому, что некромантов в ней не было: сгубили, сгноили в тюрьмах, изгнали. И твари накинулись на людей — таких светленьких, добреньких, пусть и часто гниловатых душонками, неспособных ничего противопоставить кровожадным хищникам потустороннего, вечно молящихся своему выдуманному, зато справедливому и милосердному божеству. И, уж само собой, светленький бог, единственный и неповторимый, не защитил никого.
Злорадствовал ли Лео? О да! Но только в отношении сограждан; потешался над их глупостью и недальновидностью. Имперцев ему было искренне, до крика жаль. В большинстве своем они погибли просто так, поскольку их властители ополоумели. У него самого в доме рос бывший имперец, и, глядя на него, Лео невольно задумывался скольких детей и подростков растерзали чудища. Взрослые — сами себе палачи, они выбрали подобный исход, замутили разум сказочками подлецов и ублюдков-проповедников. Лео всегда считал религии, к чему бы они ни призывали и что бы ни восхваляли, злом в чистом виде, настраивающим одних — по отдельности хороших —людей против других таких же. Именно религии превращали людей в толпу озверевших тварей. Но дети оставались безвинны всегда и несмотря ни на что.
Теперь за укрепленными обновленными убийственными заклятиями граничными столбами простиралась пустошь, а ворота защищали самые действенные запоры. По ту сторону на сутки пути не осталось ни одной живой души. Лео несколько раз предпринимал вылазки, потерял четверых и оставил попытки проникнуть вглубь бывшей империи. Потому что бесполезно, не стоило дергать смерть за усы: у него сын.
Целый год они патрулировали границу, усиливали, ждали прорыва, но пустошь затаилась. Твари ушли под землю и вот уж три месяца не подавали признаков… функционирования. Безжизненный кусок территории посреди континента — страшное напоминание людям о том, что нельзя играть с силами, которые им неподвластны, нельзя заменять извечные законы мира пустыми выдумками про светлых милостивых божков. И лить чужую безвинную кровь нельзя тоже, как и назначать врагами просто так: из-за оттенка дара, цвета волос или формы носа.
Стукнула, отворяясь, дверь. По дощатому полу прошествовал дробный перестук подкованных каблуков. Лео сегодня ожидал гостя, и гость прибыл.
— Ну и погодка, — заметил Сестрий, сбросив плащ и пристроив его на крючке у выхода.
Зашуршали стягиваемые сапоги. Стукнули по полу деревянные подошвы домашних туфель. Светлый не забыл, что слуг в этом доме нет. Вернее, они забегают на пару часов поутру: стряпуха быстро готовит на весь оставшийся день и вечер, уборщица приводит дом в порядок, прачка приносит чистую и забирает грязную одежду. Дом оживал в те часы, которые Лео предпочитал проводить в лаборатории или вне его.
— Увы, — откликнулся Лео, не оборачиваясь. Он и так слышал, что гость вошел в комнату. — Пожалуй, вежливый вопрос о том, как добрался, ты сочтешь издевательством.
— Не сочту, — рассмеялся Сестрий, пододвигая огромное удобное кресло поближе к огню и присаживаясь в него. В дорожном облачении он все равно выглядел так, словно собрался на прием в королевский дворец. — Ведь обратный путь мы разделим.
Лео тяжело вздохнул.
— Никогда не понимал ваше желание залечь в дыру и пустить корни, господа некроманты, — усмехнулся светлый маг.
— Чье наше? — уточнил Лео. — Я здесь один.
— Я пока здесь всем заведовал, едва не умер с тоски. Ты же, похоже, не рад отъезду.
— Я действительно не рад, — признал Лео. — Но зря ты полагаешь, будто все мои коллеги таковы. Я знаю многих, и мысли не допускающих отбыть из столицы даже на пару дней. Более того, поглядевших бы на предложившего подобное как на сумасшедшего.
— О да! — Сестрий рассмеялся, всплеснул руками. — Прости меня за зашоренность мыслей, великий некромант! В обществе многие полагают, будто у вас… как в браке: все счастливы одинаково, несчастны — по-разному.
Лео в удивлении поднял брови:
— Но ведь на самом деле иначе.
— Что ты имеешь в виду?
— Все обстоит с точностью до наоборот: счастливы по-разному, но одинаково несчастны. Проводя твою же аналогию, кому-то, заключив брак, достаточно вить собственное гнездо, для них счастье притаилось у семейного очага. Другие, наоборот, счастливы путешествовать, ни дня не сидеть на месте. Еще кто-то не мыслит счастья, не посещая театров и музеев, не блистая при дворе. Их много: таких счастливцев. Причем завсегдатаи балов пришли бы в ужас от перспективы заточения в четырех стенах. Ну, а что касается несчастья, оно одинаково для всех, если теряют близких или утрачивают здоровье. Все поправимо в сравнении с этим… — сказал Лео и по его лицу прошла тень. Он знал, о чем говорил, и не забыл ничего.
В нависшей тишине зазвучал смех Сестрия.
— Понимаю, почему вас, некромантов, не терпели имперцы: вы же способны перевернуть любую, казалось бы, принятую всеми истину!
— Истины не приходится принимать, они существуют вне зависимости от чьего-либо желания, Сестрий, — сказал Лео. — Фанатики же ненавидели и старались уничтожить нас по одной простой причине: мы способны опровергнуть их ложь о едином светлом божестве, которому они требовали возносить молитвы. Потому что именно мы точно знаем о переходе и посмертии. Более того, способны доказать истинность своих слов.
— Только мне не доказывай, — по-прежнему посмеиваясь, попросил Сестрий, — я точно знаю, что не хочу знать, прости уж за кривую фразу. Да и, согласись, некоторые сведения лучше оставлять за завесой тайны.
— Вот это-то имперцев и сгубило, — наставительно сказал Лео.
На лестнице послышался перестук легких шагов, из своей комнаты спустился Кай. Замер, не достигнув пола, окинул гостя заинтересованно-высокомерным взглядом. Лео так и не понял, как сыну удавалось так смотреть в какие-то детские пять, но факт оставался фактом: кровь не водица, а то, что у Кая она была непростой, Лео убедился уже неоднократно. Тем не менее, взор свысока не помешал мальчишке подойти и вежливо поздороваться. Гримаса же безграничного удивления, прилипшая к лицу Сестрия, доставила Лео несказанное удовольствие.
— Я никогда не принял бы тебя за некроманта, — проронил светлый маг и выметнулся из кресла, схватил Кая за плечи и всмотрелся в его лицо. Мальчишка сделал попытку вывернуться, но вовремя встретился взглядом с Лео и застыл. Не впервые он наблюдал такую реакцию посторонних. Можно сказать, привык. — Лео! У него же стальные глаза! Темный лед на реке в конце осени...
— Да неужели, — усмехнулся некромант.
Кай моргнул, и Сестрий лишился дара речи. Поначалу ему наверняка показалось, будто у мальчишки расширяются зрачки, как у кошек, заинтересовавшихся добычей. Только спустя невозможно долгое мгновение, за которое тьма затопила радужки Кая, Сестрий осознал: сами глаза потемнели до черного. Почти мгновенно!
Почувствовав, что хватка на плечах ослабла, Кай шагнул в сторону, сбрасывая чужие руки и прямо глянул на отца:
— Лео?
— Перед тобой Сестрий Шейн-Цийн, он знает тебя с младенчества, Кай. Он мой друг, — пояснил некромант, не скрывая довольной улыбки. — Однако, как и многие до него, он поражен твоим видом.
Мальчик склонил голову и прикрыл глаза, когда же снова открыл их, радужки возвратили серебристый оттенок. Светлый маг сдавленно охнул.
— Собирайся, Кай, попрощайся с кем сочтешь нужным, — произнес Лео нарочито спокойно, но со скрытым в голосе весельем. — Сестрий приехал за нами, чтобы проводить в столицу.
Мальчик кивнул.
— Сколько времени мне отпущено, Лео?
— Мы выедем завтра с утра.
Кай снова кивнул. И отправился не в свою комнату собирать вещи, чего Сестрий от него ожидал, а к двери; натянул сапоги, накинул куртку и вышел.
— Поражен? — спросил Лео, когда дверь с хлопком захлопнулась.
— Да уж… — Сестрий провел ладонью по лбу, стирая испарину. Неожиданно окружившая мальчика аура смерти приложила его сильнее, нежели не самый слабый светлый маг мог ожидать. Конечно, он сам виноват: Кай, наверняка, опешил и испугался такого наскока. Но все равно гордость была немало уязвлена. Получить оплеуху от пятилетнего некроманта! — Его глаза…
— Баловство, — отмахнулся Лео. — Кай еще совсем ребенок и, как и большинство детей, которым не запрещают эксперименты излишне бдительные и боящиеся за собственную репутацию взрослые, вертит силой так и эдак.
— Но я не чувствовал его ауры смерти вначале!