– Знаю, – улыбнулся я. – Но этот роковой красавчик, господин Андэ, так откровенно с тобой кокетничал, что я счел за благо отправить его куда-нибудь подальше, пока не поздно.
– Тогда другое дело, – рассмеялась Теххи. – А то он, чего доброго, и правда мог бы охмурить меня своими стихами. Чем только Темные Магистры не шутят! И вообще он очень милый. Эти миндалевидные глаза…
Я сделал грозное лицо и показал ей кулак. Теххи взяла кулак в руки, поднесла к лицу и несколько секунд с изумлением его рассматривала, а потом снова неудержимо расхохоталась.
Еще часа два нашей жизни были прожиты в самом отличном настроении. Но дело кончилось тем, что меня все-таки понесло в Дом у Моста. В моей заднице имеется здоровенное шило, и с годами оно только растет.
– Если ты собираешься угостить меня описанием ваших с Кофой подвигов, имей в виду, что я уже успел повидаться с самим сэром Кофой, с великим мстителем Неннурехом Киехлой и даже с Безносой Мисой – просто чтобы доставить себе удовольствие.
Сэр Джуффин Халли изо всех сил старался придать своему лицу страдальческое выражение. Получалось не очень-то – явно не его амплуа.
– Ладно, тогда считайте, что я уже все рассказал и заткнулся, – великодушно согласился я. – А как себя чувствует наш мастер Кушающий-Слушающий?
– Думаю, что великолепно, как всегда… А, ты имеешь в виду его ногу? Да он уже забыл, что с ней когда-то что-то случилось. Между прочим, тебе следует немедленно снять заклятие со своих несчастных жертв. Я с утра все порывался отправить их в Холоми, но они такие заколдованные – смотреть больно.
– Сейчас сниму, – согласился я. – По идее, я должен получить от этого ни с чем не сравнимое наслаждение. Один наш общий знакомый считает, что у меня чрезвычайно развито стремление к чужой свободе. Правда, его формулировка здорово уступает моей!
Я заглянул в камеры предварительного заключения, где томились несчастные жертвы моих Смертных шаров, и отдал им последний приказ: освободиться от непреодолимого желания выполнять мои приказы. Никакого «ни с чем не сравнимого наслаждения» я, разумеется, не испытал. Разве что некоторое облегчение, вроде того, что испытывает кобыла, когда очередная баба покидает влекомый ею воз.
– Вот и славно, – сказал Джуффин, когда я вернулся в кабинет. – Ребята Багуды Малдахана заедут за ними через несколько минут, а потом я собираюсь воспользоваться своим служебным положением и отправиться на улицу Старых Монеток.
– Пригласите в кино мою девушку, ладно? – попросил я. – У меня такое впечатление, что она боится вам помешать. Время от времени моя бывшая спальня начинает казаться ей вашим рабочим кабинетом.
– И это правильно, – обрадовался шеф. – Ладно уж, приглашу, если она такая тактичная. Надеюсь, ты не станешь умолять меня пригласить в кино ее папочку?
– И шестнадцать братишек-призраков в придачу. Кстати, а что вы смотрели прошлой ночью? Опять мультики?
– Мультики, – с непередаваемой нежностью промурлыкал Джуффин. – И еще один неплохой фильм о каком-то вашем сумасшедшем Магистре. Ну, что-то в таком роде. После смерти он завел себе привычку приходить в чужие сны. Причем не просто пугал людей, а по-настоящему их убивал, – совсем как тот фэтан, который чуть было не испортил тебе новоселье два с лишним года назад, помнишь?
– Такое не забывается, – вздохнул я.
– Видишь, чем-то наши Миры все-таки похожи, – резюмировал Джуффин.
Как я понял, он счел «Кошмар на улице Вязов» в высшей степени реалистической картиной. Но у меня было не то настроение, чтобы разочаровывать шефа. И потом, кто их знает, этих сценаристов, откуда они берут свои душераздирающие истории?
Примерно через час в моем кабинете появился Шурф Лонли-Локли. У него было лицо человека, у которого внезапно возникли серьезные личные проблемы.
– Я наконец дочитал твою книгу, Макс, – строго сказал он, усаживаясь напротив меня.
– И судя по всему, ты здорово этим недоволен. Имей в виду, ее написал не я!
– «Недоволен» – не совсем точный термин. Просто я окончательно перестал понимать, что это за место такое – Мир, в котором ты родился? Эти твои соотечественники – неужели они действительно столь безнадежно ужасны?
– Ну, как тебе сказать…
Я невесело усмехнулся, вспомнив обаятельного человеконенавистника, своего нового приятеля Лойсо Пондохву, и, заодно, собственные недавние приключения на одном песчаном пляже. Да уж, сэр Шурф пришел по адресу, ничего не скажешь!
– Вообще-то, в моей жизни бывали периоды, когда я именно так и думал, – наконец признался я. – И периоды, когда я думал совершенно иначе. Полагаю, мое отношение к человечеству всегда зависело исключительно от состояния моих собственных дел. Ерунда все это! Я же сказал, что это фантастика. И, следовательно, содержание книги, скорее всего, вообще не имеет никакого отношения к истинному положению вещей… А чем, собственно, закончилась эта история? Вчера вечером ты пересказал мне только ее начало.
– Боюсь, я так ничего толком и не понял. Даже не знаю, с чего начать. Ну, видишь ли, случилось так, что могущественные существа из другого Мира, о которых я уже рассказал тебе вчера, подарили нескольким особенным людям возможность спасти всех остальных. Они дали своим избранникам время и почти безграничную силу, чтобы те могли помочь остальным людям стать совершенными и занять более высокое место в странной классификации живых существ, которую изобрели пришельцы. Впрочем, насколько возможно понять, их система ценностей отчасти согласуется с моей собственной.
– Потрясающе, – улыбнулся я. – Пожалуй, мне все-таки придется прочитать эту странную книжку. Просто для того, чтобы получить хоть какое-то представление о твоей системе ценностей. И чем закончилось это мероприятие?
– Избранники поначалу были совершенно счастливы, что все так удачно сложилось, – продолжил сэр Шурф. – Они перепробовали множество различных способов переделать своих соотечественников. В частности, установили контроль за рождаемостью, который был каким-то образом согласован с вашими гороскопами. И, как мне показалось, добились неплохих результатов. Но потом им надоело. Ну, не то чтобы надоело, но они разочаровались в своих соплеменниках. И сами уничтожили всех, не дожидаясь, пока это сделают их могущественные покровители из другого Мира. Но те одобрили решение своих подопечных. У меня на душе остался очень неприятный осадок от этой истории. В ней есть что-то сокрушительно безнадежное. Хотел бы я посмотреть в глаза человеку, который ее придумал и как-то живет со всем этим!
– Просто очередная антиутопия, не бери в голову. Если бы автор этой книги знал, что кто-нибудь всерьез распереживается из-за его писанины, он бы здорово удивился. У меня на родине такую литературу принято читать от скуки и тут же забывать. Настоятельно рекомендую тебе поступить соответственно.
– У твоих соотечественников очень крепкие нервы. Или же у них нет ни намека на воображение, – ошеломленно сказал Шурф.
– Может быть. Но я думаю, что мы просто иначе воспитаны. Так переживать из-за какой-то книги – это попросту не принято. Подозреваю, что с меня причитается хороший ужин. Если уж один из моих соотечественников нечаянно испортил тебе настроение, я просто обязан замолить его грех.
Лонли-Локли не стал возражать. Приятнейшая совместная прогулка в «Джуффинову дюжину» стала отличной жирной точкой, которую я решительно поставил в конце апокалиптической темы, в последнее время то и дело возникающей в моей жизни.
«Надоело!» – твердо сказал я сам себе.
Оставшиеся две дюжины дней до Последнего Дня года пролетели приятно и незаметно. Даже на свидание с сэром Лойсо Пондохвой меня пока больше не тянуло. Я отложил это в высшей степени светское мероприятие на неопределенное «потом». Иногда в моей жизни случаются чудесные периоды сладостной душевной лени – к сожалению, весьма непродолжительные.
Первую ночь нового года я встретил в своем кабинете, как мне и было положено. Мои коллеги отсыпались после неописуемой суеты, которая охватывает все живое в преддверии этого знаменательного события. Только неутомимый сэр Джуффин Халли отправился на улицу Старых Монеток смотреть кино – в последние дни шефу было не до этого. Честно говоря, я вполне мог позволить себе роскошь составить ему компанию: в городе наступило полное затишье. Но я предпочел просто немного подремать в кресле, поскольку всеобщее предпраздничное безумие порядком измотало и меня.
Вскоре после полуночи меня разбудил еле слышный скрип входной двери.
– Макс, вы не надорветесь открыть глаза, если я к вам зайду? – осведомился потомок укумбийских пиратов, он же будущий гражданин солнечного Ташера.
– Какая прелесть. Наконец-то ты зашел сам, не оповещая о своем появлении дюжину младших служащих, – восхитился я.
– А я не обнаружил ни одного грыза – ни возле входа, ни в коридоре, – объяснил Андэ.
Он извлек из-под лоохи пыльную глиняную бутылку и торжественно водрузил ее на стол.
– Это из дедовских запасов. Не та приторная дрянь, которую наловчились варить наши трактирщики, а настоящее пряное укумбийское бомборокки двухсотлетней выдержки. Я пришел попрощаться. Этот ваш ташерский приятель, Гьята, сказал, что мы отплываем на рассвете.
– Ты рад? – спросил я, поспешно нашаривая в столе бутылочку с бальзамом Кахара. Без глотка этого тонизирующего зелья я вряд ли смог бы превратиться в мало-мальски приятного собеседника.
– Я… Ну да, рад.
Андэ сказал это таким обреченным тоном, что я встревожился.
– Если не хочешь ехать в Ташер, оставайся дома, – мягко сказал я. – Ты не обязан это делать, парень.
– Нет, я хочу. Очень хочу! Но мне страшно, Макс. Полный конец обеда!
– Это как раз нормально. Конечно, страшно – все бросить и рвануть неведомо куда. Даже если бросать особенно нечего.
– Я не впиливаю, что я там буду делать? – беспомощно сказал Андэ.
– Издавать газету, – рассмеялся я. – А что, опыт у тебя уже есть. Уверен, в Ташере еще никто не додумался, что людям позарез необходимы газеты.