– Тот самый Дорот из древних преданий, который когда-то повелевал Манухами? – встревожилась Хейлах.
– Тот самый. Не бойся, без своего хвоста он уже никого не заколдует.
– А ты расскажешь нам обо всем? – с надеждой спросила Хелви.
– Обо всем? Ну, это вряд ли. А о том, что случилось с вами, обязательно расскажу. Но завтра. Или послезавтра…
– Фирменное обещание сэра Макса, – заметила Теххи. – Завтра, или послезавтра, или в Последний День года, или…
– Как-то так, да, – согласился я.
А потом задремал прямо в кресле, да еще и с полной кружкой камры в руке. Такого со мной еще не случалось.
В какой-то момент я проснулся и обнаружил, что уже не сижу в кресле, а лежу под одеялом. Понятия не имею, как я туда попал, но это было здорово. А потом я опять уплыл в сладкую темноту сна.
Впрочем, сладкой она оставалась недолго. Меня закружили тревожные сновидения, сумбурные, но отчетливые, как кадры кинохроники. Мне снилось, что я заплутал в лесу и мне навстречу вышли жалкие, невменяемые существа, которые когда-то были эльфами этого Мира. Пошатываясь, топтались на месте, смотрели на меня мутными слезящимися глазами, молчали, но не уходили, словно бы ждали чего-то. И вдруг я понял, чего они от меня ждут.
И тогда я извлек из ноющей груди невидимый меч Короля Мёнина и вонзил его в горло ближайшего эльфа. Он упал на землю, медленно и бесшумно, как древесный лист, а я заорал: «Следующий!», – и окончательно утратил разум. Удивительное дело, я обращался с оружием так ловко, словно занимался фехтованием всю жизнь. Впрочем, похоже, это меч умело обращался со мной, а не я с ним.
Мой сон был полон беспричинного гнева, изумрудно-зеленой крови и неописуемого облегчения. Но кто именно его испытывает – я или мои жертвы – было невозможно понять.
А когда все было кончено, меч Короля Мёнина захотел вернуться обратно в ножны – в мою, то есть, грудь.
Я проснулся от собственного крика. Орал от невыносимой острой боли в груди и между лопаток – словно бы кол осиновый там ворочался. Но через несколько секунд боль прошла, оставив по себе лишь легкое онемение грудных мышц да недобрую память. Я уткнулся в подушку и рассмеялся от облегчения… Впрочем, я не столько смеялся, сколько плакал. Рыдал взахлеб, как осиротевший ребенок, кому сказать – не поверят.
– Что случилось, Макс?
Теххи, бледная и испуганная, стояла на пороге. Она внимательно посмотрела на меня, перевела дыхание и улыбнулась. Похоже, мои мокрые щеки вполне вписывались в ее картину мира. А я-то, дурак, столько раз боялся показаться ей в скверном расположении духа, прятался на улице Желтых Камней, рожу перекошенную под одеялом скрывал. Зачем, спрашивается?
– Ну, хвала Магистрам, ты вполне жив. Кошмар приснился?
– Что-то в этом роде. Извини, не хотел тебя пугать. – Я шмыгнул носом, виновато улыбнулся, огляделся по сторонам и запоздало удивился: – А где это мы?
– Как это – где? В твоем дворце, разумеется. Ты же отключился прямо в гостиной, помнишь?
– Ладно, будем считать, что помню. Так это и есть моя царская опочивальня? Ужас какой! – Я неодобрительно повертел в руках мокрую от слез узорчатую подушку и зашвырнул ее в дальний угол кровати, огромной, как футбольное поле. – То-то я смотрю, мне всякая пакость снится.
– А мне понравилось здесь спать, – возразила Теххи. – Сегодня я почувствовала себя настоящей царской наложницей! И это несмотря на то, что твое присутствие в этой кровати было сугубо номинальным.
– А я в ней все-таки присутствовал? – осторожно уточнил я.
– Надеюсь, что да. – Теххи пожала плечами. – Когда я ложилась, ты здесь был. И когда проснулась, ты тоже был, где-то под кучей одеял… Ну, наверное, был. Честно говоря, я не решилась тебя беспокоить, поэтому просто встала и пошла умываться. А все остальное время я смотрела один замечательный сон. И вот там-то тебя точно не было. А у тебя есть основания считать, что в это время ты находился где-то еще?
– Не знаю. Честно говоря, ты такая красивая, что мне уже все равно.
– Все-таки у тебя ужасный вкус!
В голосе Теххи звучало неподдельное огорчение. Это был наш самый старый и неразрешимый спор. Мне она ужасно нравится, а себе – ни капельки.
Я добрался до кабинета Джуффина сразу после обеда. Он встретил меня самым тяжелым из своих фирменных взглядов. Я устроился в кресле напротив и тоже уставился на шефа. Через несколько минут я понял, что игра в гляделки – не совсем то, чего от меня ожидают, и заговорил.
– Со мной еще никогда такого не было. Столько всего случилось, а у меня нет ни одного подходящего слова. Грешные Магистры, где мой старый добрый болтливый язык?!
– Все в порядке, – мягко прервал меня Джуффин. – Дело сделано, тряпичные куклы опять стали людьми, сэр Шурф Лонли-Локли, целый и невредимый, дрыхнет дома, а ты сидишь здесь. Ты сделал все, что требовалось, зачем мне отчет? Без него даже лучше. Ты уже большой мальчик, у тебя вполне могут быть свои тайны, страшные и не очень.
– Тоже верно, – улыбнулся я. – Только, что касается Шурфа, сомневаюсь, что он дрыхнет. Думаю, он читает. И не что-нибудь, а Стивена Кинга. – Я махнул рукой и расхохотался, не в силах продолжать.
– Это действительно так смешно? – заинтересовался Джуффин.
– Ага. Но только для меня. Боюсь, сам Шурф будет потрясен до глубины своей благородной души, и вечером выяснится, что я должен ему хороший ужин – если уж некоторые писатели из моего Мира такое себе позволяют. Я, знаете ли, всегда таким образом расплачиваюсь за их литературные эксперименты.
– Погоди, – остановил меня шеф. – Очень знакомое имя – «Стивен Кинг». Он, часом, кино не делает?
– Сам не делает, но… Точно, в моей видеотеке должно быть несколько фильмов, снятых по его романам. Очень может быть, что вы их уже смотрели.
– «Лангольеры», – уверенно сказал Джуффин. – Я как раз смотрел это кино прошлой ночью, пока вы с Шурфом шлялись по изнанке Темной Стороны. Слово-то какое! Жуткое, как наихудшее из древних заклинаний… Он сочинил эту историю, правильно?
– Да. Ну и как вам?
– Самая страшная из всех известных мне историй. И такая правдоподобная, – совершенно серьезно отозвался Джуффин. – Правда, сперва мне было очень трудно поверить в реальность огромной летательной машины, в которой находились все эти люди, но я уже столько раз их видел в кино, что более-менее привык. Они действительно существуют в твоем мире?
– Самолеты? Существуют, конечно. Когда я стану очень старым и могущественным колдуном, непременно угоню самолет и подарю его вам – к Последнему Дню какого-нибудь далекого года. Хотите?
– Спасибо, но лучше не надо, – вежливо отказался шеф. – Если верить кинофильмам, от них одни неприятности. Лучше скажи, ты уже послал гонца к своим подданным? Сэр Мелифаро, помнится, рассказывал, что они оккупировали чей-то огород в нескольких часах езды от Ехо.
– Лучше я к ним сам смотаюсь. Во-первых, так будет гораздо быстрее, во-вторых, получу удовольствие от прогулки. Вы же меня отпустите?
– Кто я такой, чтобы не отпустить иноземного монарха на свидание с подданными? – рассмеялся Джуффин. – И потом, ты же скоро вернешься?
– Да, вечером. Ну, максимум ночью.
– Я тебе дам – ночью! А кто будет работать, пока я смотрю кино?
– Ладно, вернусь вечером. Со мной по-прежнему очень легко договориться.
Сэр Мелифаро поймал меня на пути к выходу. По моим расчетам, ему сейчас полагалось быть очень усталым и очень счастливым, однако я угадал лишь отчасти. Не выспаться-то он, конечно, не выспался, но чело героя-любовника было омрачено разрушительными следами напряженной умственной деятельности. Впрочем, увидев меня, он заулыбался до ушей.
– Тебя определенно пора убивать, чудовище. Мало того, что моя девушка – твоя жена, так она еще и без ума от тебя после всех этих ваших похождений.
– Тоже мне, великие похождения. Ты мне лучше скажи, что за шило притаилось в твоей заднице? Что-то не так?
– Все не так. Ты торопишься?
– Теоретически страшно тороплюсь. Мне, видишь ли, предстоит торжественная встреча с подданными в чужом огороде. Но при этом я нахожусь буквально на грани голодного обморока. И пока я буду обжираться деликатесами, ты можешь смиренно изложить мне все обстоятельства своей внезапно перекособочившейся жизни.
– С чего ты взял, что она у меня перекособочилась? Воистину ты – великий человек, о Фангахра! – заржал Мелифаро. – А где ты собираешься обжираться?
– Обжираться следует в «Обжоре», – снисходительно объяснил я.
И мы отправились во владения несравненной мадам Жижинды.
– Ты очень своевременно собрался повидаться со своими подданными, – сказал Мелифаро, устроившись за столом. – Более удачного момента и придумать нельзя.
– Откуда столь внезапный интерес к внешней политике Соединенного Королевства? – ухмыльнулся я, вчитываясь в длинный перечень дневного меню.
– Хватит ржать, – буркнул он.
– Вот это да. Сэр Мелифаро требует прекратить ржать. Здоров ли ты, душа моя?
– Здоров, здоров, – вздохнул он. – Видишь ли, Макс, я настолько здоров, что собираюсь жениться. И не на ком-нибудь, а на твоей жене.
– Да уж догадываюсь. Но зачем? Я имею в виду, зачем вам жениться? У вас же и так все прекрасно, разве нет?
– Прекрасно, – согласился он. – Но, видишь ли, я хочу, чтобы Кенлех поселилась у меня дома. Неужели ты думаешь, что я позволю своей девушке и дальше оставаться в твоем заколдованном дворце, где шастают какие-то кошмарные чародейские мыши? К тому же ты и сам там время от времени шастаешь – тоже не подарок, если задуматься. Ну и потом, я еще никогда в жизни не был женат. Почему бы не попробовать? Манга будет счастлив, о маме уже не говорю…
– Дело хозяйское. Ну а я тут при чем? Тебе требуется мое родительское благословение – так, что ли?
– Не мне, а Кенлех, – мрачно объяснил он. – Причем не твое. Вернее, не только твое, к сожалению. Сегодня утром я выяснил, что кроме тебя существуют некие «мудрые старейшины» народа Хенха, во главе с твоим гениальным полководцем, Бархой. И без их согласия леди Кенлех никогда в жизни не рискнет стать моей женой. Бедняжка не хочет рассориться со всем своим народом сразу, и ее можно понять.